Смертельный рай - Линкольн Чайлд

Впрочем, какая разница? Скоро до него доберутся и продолжат прерванное расследование, на этот раз используя наручники, кожаные ремни и сыворотку правды.

Он до сих пор не мог поверить в случившееся. Как такое могло произойти, к тому же столь быстро? Неужели он сегодня утром проснулся свободным человеком лишь для того, чтобы теперь его преследовали как убийцу-психопата? Казалось невозможным, чтобы кто-либо, а тем более такой человек, как Мочли, счел его преступником. И тем не менее было более чем очевидно, что как он, так и все остальные поверили в виновность Лэша. Он с легкостью мог представить себе, какими уликами они располагали. Директор вспомогательной службы перечислил список ложных, но, несомненно, хорошо документированных свидетельств: телефонные переговоры, психологический портрет, даже перечень преступлений. Как бороться с теми, в чьем распоряжении почти неограниченные возможности «Эдема»?

В коридоре перед ним появился какой-то техник в белом лабораторном халате, и Лэш прошел мимо него, опустив голову и даже не кивнув. На следующем перекрестке он снова поспешно свернул. Этот коридор был уже, а двери располагались на большем расстоянии друг от друга.

Неужели все это началось еще тогда, когда у него пропадали газеты, возникали проблемы с пропуском и банкоматом, а также с отсутствием или избытком почты? Могло ли все начаться столь давно?

Да. Проблемы с кредитной картой и выплатами по ипотеке. Все это было частью кампании по нарастающему давлению. Атаки, которая велась на Лэша из-за того, что он был слишком близок к раскрытию правды.

А теперь, когда он все знал, были предприняты меры, чтобы никто не услышал об этом. Его ждала тюремная камера, где его протест заглушили бы крики других заключенных, уверяющих в своей невиновности.

Он остановился. Неужели у него начинается паранойя? А может, даже условное освобождение Эдмунда Уайра было частью детально разработанной попытки заткнуть ему рот? И возможно ли, что та ошибка, из-за которой его отвергнутый аватар оказался в Аквариуме, что казалось ему столь многообещающим, была лишь способом контролировать все его действия?

Лэш заставил себя идти дальше. Но в ушах его до сих пор звучали слова Мочли: «Нами предприняты соответствующие шаги, чтобы обеспечить безопасность Диане Миррен. Вы больше не получите от нее никаких известий».

Ему нужен был кто-то, с кем можно поговорить, человек, который поверил бы ему. Но кто в этой крепости «Эдема» вообще знает о нем, не говоря уже о настоящей причине его присутствия здесь? Его миссия с самого начала являлась строго охраняемой тайной.

Собственно говоря, ему приходила в голову лишь одна возможность.

Как это сделать? Он заблудился в лабиринте коридоров, и все они находились под наблюдением. Лэш дотронулся до браслета с идентификационным кодом на запястье. Несомненно, десяток сканеров следит за его передвижениями. Через несколько минут, а может быть, секунд его схватят.

Взгляд упал на дверь с табличкой «Серверная 15». Взявшись за ручку, он убедился, что дверь заперта. Выругавшись про себя, он уже собрался открыть ее при помощи браслета, но внезапно передумал. Быстро отойдя от двери, Лэш побежал трусцой по коридору, поднося браслет к сканерам у нескольких других дверей. Потом вернулся к первой и подставил браслет под считыватель. Дверь с негромким щелчком открылась, и Лэш осторожно вошел внутрь.

Как он и надеялся, внутри было темно и пусто, не считая двух металлических стеллажей, тянущихся от пола до потолка, забитых стойками с серверами — маленькой частью огромных вычислительных мощностей, обеспечивающих существование «Эдема». Он прошел между стеллажами в конец помещения, разглядывая стены и пол. Наконец он нашел то, что искал: большой металлический люк в стене, чуть выше пола. Он был покрашен в тот же бледно-фиолетовый цвет, что и стены, но хорошо заметен.

Лэш присел возле крышки. Размеры ее составляли примерно четыре на три фута. Лэш боялся, что вход может быть закрыт или защищен таким же сканером, как и дверь. Впрочем, он оказался заперт лишь на засов, который удалось отодвинуть без труда. Лэш открыл люк и заглянул внутрь.

Он увидел внутренность гладкой металлической трубы, покрытой густой сетью кабелей: оптоволоконных, многожильных и разных других, названий которых он не знал. Вдоль верхней ее части тянулась катодная трубка, отбрасывающая слабое голубое свечение. Лэш заметил, что чуть дальше ход разветвляется на два, более узких. Словно притоки большой реки.

Он мрачно улыбнулся. Большая река — хорошая метафора. По этим кабелям шел поток цифровой информации, достигая каждого помещения за Стеной и соединяя их друг с другом. Он вспомнил, что говорил Мочли об уровнях защиты, о бесчисленных преградах, не позволяющих каким-либо сведениям проникнуть за Стену. Лэш знал по собственному опыту, что Стена почти неприступна. Все эти датчики, пропускные пункты, службы безопасности с фанатичной преданностью наблюдали за тем, чтобы никакие тайны не проникли наружу. Теперь они так же действенно проследят за тем, чтобы не выбрался наружу и он сам.

А если он вообще не будет пытаться выбраться? Что, если он решит остаться за Стеной и заберется еще глубже в этот лабиринт коридоров?

Лэш в последний раз огляделся по сторонам, затем как можно быстрее и осторожнее влез в трубу и закрыл за собой люк.

45

На аванпосту службы охраны, на третьем этаже внутренней башни, Эдвин Мочли наблюдал за пропускным пунктом номер один через одностороннее зеркало. У прохода царило оживление, которое, впрочем, строго контролировалось. По крайней мере сотня сотрудников «Эдема» стояла в очереди на выход, под надзором полутора десятков охранников.

Мочли отошел от окна к ближайшему монитору. На экране виднелся главный вестибюль с высоты птичьего полета. Еще одна, более длинная очередь ждала перед импровизированным контрольным пунктом, поставленным перед вращающейся дверью. Охранники в форме проверяли пропуска и документы, выпуская людей по одному и по двое. Все искали Кристофера Лэша. Мочли удовлетворенно заметил, что с толпой смешались сотрудники в штатском, незаметно препятствуя лишним разговорам и отделяя клиентов от несостоявшихся кандидатов. Даже в этой критической ситуации, когда впервые в истории фирмы был объявлен уровень тревоги Дельта, для «Эдема» важнее всего были безопасность и тайна частной жизни клиентов.

Мочли начал расхаживать по комнате. Ситуация была весьма неприятная, особенно для него. Будучи связующим звеном между Ричардом Сильвером и остальной фирмой, директор вспомогательной службы незаметно оставил на «Эдеме» свой личный отпечаток. Он сам реализовал все процедуры безопасности, за исключением тех, что использовались в апартаментах на вершине небоскреба и были разработаны непосредственно Сильвером. Мочли понимал необходимость сохранения секретности и служебной тайны еще до того, как возникло то, что следовало оберегать. И он первым догадался, что крупнейшая сеть обмена информацией между телекоммуникационными компаниями, промышленными консорциумами и федеральными агентствами не только может повысить качество услуг «Эдема», но также принести невообразимую прибыль.

Мочли не имел никаких титулов или привилегий, обычно связанных с высоким постом в фирме. Несмотря на это, он гордился своей работой и был безгранично предан «Эдему». И именно потому, медленно прохаживаясь туда и обратно, он чувствовал нарастающую злость.

Он сам выбрал Лэша. Это был вполне обдуманный шаг: компании грозила опасность, и Лэш казался единственным, кто мог бы предотвратить ее.

Но вместо спасителя Мочли привел в «Эдем» предателя.

Его до сих пор удивляло, насколько ловок оказался Лэш. Директор мало разбирался в психологии, но знал, что большинству людей, которые настолько психически больны, что готовы убивать других, нелегко скрыть свои нездоровые склонности. Впрочем, Лэшу это прекрасно удавалось. Да, он не прошел имитацию вступительного обследования, но оно нисколько не показало всей серьезности ситуации. Теперь Мочли собственными глазами видел доказательства. После того как Сильвер передал ему тревожные известия — когда они уже знали, где искать, — из компьютера хлынул целый поток фактов. Неоднократное пребывание в психиатрической клинике. История болезни длиной в милю. Несмотря на превосходные результаты в аспирантуре, Лэш и тогда был серьезно болен, а его состояние со временем ухудшалось. Он оказался весьма хитер — сначала ему удалось скрыть свои отклонения и прошлое даже от ФБР, так же как и от «Эдема», но в конце концов тайное стало явным.

Глядя в одностороннее зеркало, директор вспомогательной службы все болезненнее ощущал это предательство и его последствия. Оглядываясь назад, он понимал, что должен был учесть замечания доктора Аликто. Обстоятельства, при которых Лэш ушел из ФБР, должны были лишь усилить его подозрения.