Леди Феникс - Полякова Татьяна

— Врешь. Ты знаешь. Это он тебя предупредил?

— С какой стати ему обо мне беспокоиться? — удивилась я.

— Значит, не знаешь? — подойдя вплотную, спросил Каримов.

— Не знаю, — покачала я головой.

— У тебя был выбор, — развеселился Валя. — Желаешь помучиться, пожалуйста. Ответила бы на вопрос и, так и быть, сдохла бы сразу. Сейчас повеселимся. Для начала, побегаешь немного.

Он открыл багажник, достал оттуда моток веревки, связал мне руки, другой конец намотал на фаркопф, залепил мне рот пластырем, улыбнулся и похлопал меня по плечу.

— Счастливого пути, красавица.

Каримов, не глядя на меня, сел в машину, следом за ним полез Валя. Машина плавно тронулась с места и поехала вдоль поля. Веревка натянулась, и я побежала.

Машина ехала довольно медленно, но мне за ней было не угнаться. Валя открыл окно и махнул рукой.

— Давай, давай, не ленись.

Когда свернули к лесу, я уже задыхалась, здесь дорога была песчаная, и ее не размыло, джип набирал скорость. Я не устояла на ногах, упала, стараясь держаться на спине, меня швыряло из стороны в сторону, а я начала орать, хоть и знала, что никто не услышит. Меня в очередной раз швырнуло в сторону, головой я налетела на что-то острое и взвыла от боли, но перед тем, как потерять сознание, успела подумать: "Неужели все?"

В том мире царила абсолютная темнота, и я плыла в ней, не чувствуя своего тела. Пока не услышала звук. Жуткий волчий вой. И испугалась. Я жива, господи, я жива. Я слышу, значит, жива. Я представила, как волчья пасть сейчас сомкнется на моей еще живой плоти, и в ужасе закричала. Но не услышала своего крика. А потом поняла, что за звук я слышу. Так кричат от боли. Я не хочу, чтобы ему было больно, я не хочу… Надо возвращаться… ты только помоги мне, я жива, жива, помоги… И я опять попробовала закричать, мне так хотелось услышать свой крик, и вдруг услышала: то ли хрип, то ли стон, но он вырвал меня из небытия. А потом был голос, совсем рядом:

— Она жива. — И повторил:

— Она жива.

Я открыла глаза и увидела свет. Яркий, я пыталась понять, что это, пока не пришла догадка: это настольная лампа. Я не умерла и не брежу, я лежу на кровати, а рядом горит настольная лампа. Это показалось удивительным, такая будничная, спокойная картинка. Я даже усмехнулась, еще до конца не веря, и закрыла глаза.

Во второй раз удивления я уже не испытывала, а попыталась понять: где я? Для этого надо было повернуть голову, оглядеться. Это оказалось не так просто, тело не желало слушаться, но в тот момент это не испугало меня, просто вызвало досаду. Свет был нестерпимо ярким, и из этого света постепенно начали проступать предметы. Капельница рядом, светлые стены, потолок, кресло, в кресле человек, кажется, спит. Человек шевельнулся, открыл глаза, потом приподнялся и шагнул ко мне. Совсем близко я увидела его лицо. И сразу все вспомнила.

Лукьянов улыбнулся и сказал:

— С возвращением.

Я разлепила пересохшие губы, попыталась произнести вопрос, но звука на было, и губы казались чужими. Лукьянов перестал улыбаться, осторожно погладил мое лицо, я видела это, но не чувствовала.

— Я знаю твой первый вопрос, — тихо сказал он. — Ты ведь не надеялась, что ребенок останется жив? Я позову врача. — А я закрыла глаза, радуясь беспамятству.

Мужчине было лет сорок, рыжие волосы и очки, он держал руки в карманах медицинского халата, серьезно глядя на меня.

— Как наши дела? — спросил заботливо. Я обшарила взглядом комнату. — Саша здесь, — сказал врач. — Спит на кушетке. Он лучшая в мире сиделка, только немного устал.

— Где я? — задала я вопрос и очень удивилась, услышав свой голос. Он был хриплый, едва слышный, но я могла говорить, и это опять-таки удивило.

— В больнице. Как вы себя чувствуете?

Хороший вопрос, если честно, я вообще ничего не чувствовала.

— Я парализована? — нашла в себе силы спросить я.

— Нет-нет. Вы в рубашке родились. Честное слово. Просто невероятно. — Он вроде смутился и пояснил:

— Что все так благополучно обошлось.

Я, кажется, усмехнулась, в этот момент рядом кто-то заворочался, и я услышала голос Лукьянова.

— Она пришла в себя? — А потом и он материализовался рядом, с заспанным лицом и смеющимися глазами. — Скажи ему спасибо, — кивнул он на врача. — Он тебя с того света вытащил.

— Спасибо, — серьезно ответила я, врач улыбнулся, кивнул, поправил капельницу, а потом вышел.

Лукьянов устроился на стуле рядом и похлопал меня по руке.

— Ты спи. Тебе больше спать надо.

— Почему ты здесь? — все-таки спросила я, скатываясь в беспамятство.

— Потом, все потом объясню.

Моя первая победа: я смогла поднять голову с подушки. В ушах стоял звон, точно комар надоедливо пищал, но на сей раз мысли не путались, и я знала: я — это я, лежу в больнице, где-то здесь Лукьянов. Тут, кстати, и он появился. Вошел в палату, с бутылкой кефира в руке. Прихлебывая кефир, подмигнул:

— Ты меня радуешь.

— Расскажи мне об этом, чтобы и я порадовалась.

— Ребра срастаются, синяки и ссадины принимают сносный вид, внутренние органы в относительном порядке.

— Что это за больница?

— Обычная больница, — пожал он плечами.

— Тебе не опасно находиться здесь?

— Как мило, что ты думаешь о моей безопасности, — засмеялся он.

— Кто-нибудь знает, что я здесь?

— Я. — Он улыбнулся и опять подмигнул.

— Ясно. Моя собака…

— С ней полный порядок. Я послал твоей Ритке сообщение, чтобы она позаботилась о ней. У Деда есть ключи от твоей квартиры, значит, зверь в любящих руках.

— А остальным приходится лишь догадываться, где я и что со мной?

— Остальные вообще кошмарная публика, — скроив смешную рожицу, заметил он.

— Значит, это обычная больница, — вздохнула я. — И в обычной больнице до сих пор не поинтересовались…

— Я немного слукавил. Это частная клиника, владелец ее мой большой приятель. Ты с ним виделась. Отличный врач. Я объяснил ему: о том, что ты здесь, знать никто не должен, иначе все его труды по вытаскиванию тебя с того света пойдут насмарку. Учитывая то, в каком ты состоянии находилась, он мне охотно поверил. О причинах такой немилости к тебе некоторых граждан спрашивать не стал, потому что умный парень. А умным парням хорошо известно: меньше знаешь — крепче спишь.

— Как я здесь оказалась?

— О, это долгая история.

— Расскажи. Как ты меня нашел?

— Собственно, я все время был рядом. Во время последней нашей встречи ты вела себя как стойкий оловянный солдатик. Я голову ломал над причиной твоей необыкновенной твердости, пока не увидел, как ты выходишь из поликлиники. Я тоже туда заглянул, полистал твою медицинскую карточку, и причина стала понятна. Как у большинства неразумных баб, у тебя извращенное понятие о долге. Ты решила, раз ребенок от Тагаева, ты должна остаться с ним. Ну, и что хорошего из этого вышло? Кажется, он совсем не впечатлился этим известием. Или ты ему так и не сказала?

— Он не впечатлился, — кивнула я.

— Разумный человек, — кивнул Саша. — Он знает, что ребенок вовсе не залог долгой и счастливой жизни.

— О счастливой жизни ты знаешь все, — усмехнулась я. — Чего ж тогда опять здесь?

— Жизнь без тебя не имеет смысла, — засмеялся он. — А потом… твой Тагаев меня очень раздражал, мне совершенно ясно, пока он жив, твое увлечение романтическими бреднями будет продолжаться долго. А я терпеть не могу долго ждать. Это нагоняет тоску.

— И ты придумал эту аферу, чтобы от него избавиться?

Он опять засмеялся.

— Неплохой был план, — пожал он плечами, внезапно оборвав смех. — Главное, что ты никогда бы не связала его смерть со мной, что избавило бы тебя от глубоких душевных переживаний.

— Банкнота — твоя идея?

— Нет. Все эти шпионские страсти не по мне. И я не хотел, чтобы ты имела хоть какое-то к этому отношение. Но… все предусмотреть невозможно, оттого я был неприятно удивлен, обнаружив тебя у Абрамова. В отличие от него я не питал иллюзий, что ты заглянула к нему случайно. После твоего визита прятаться стало бессмысленно.

— Тебя не было в комнате ночного клуба.

— Меня там и не должно было быть, в тот момент я обсуждал насущные вопросы с Валей.

— Как ты умудрился заварить всю эту кашу?

Он взглянул, вроде бы удивляясь вопросу, выходило, что я усомнилась в его талантах.

— Очень просто. Абрамов мой старый знакомый, толстяк Тарасов тоже, правда, они об этом не догадывались. Вот я и подумал, не худо бы их свести вместе. Абрамов давно и плодотворно сотрудничал с Каримовым. Тарасову нужно было одно, Каримову другое, и оба остро нуждались друг в друге. Вот я и помог им встретиться.

— И что потом?

— Потом? Да ты сама все знаешь. Так ведь? Ты умненькая, соображаешь быстро… Признаться, я очень расстроился, узнав, что ты в игре. Но с обстоятельствами не поспоришь.