Мексиканские страсти - Дарья Калинина

Но подругам было уже неинтересно слушать его болтовню.

— Уверена, эта «Лаура» та самая, к которой нас посылала Леночка! — прошептала Леся. — Слишком много совпадений. Ура, мы нашли эту посудину!

— И что? Как нам на нее попасть? — прошептала в ответ Кира. — Этот милый дедушка свой долг не забудет и нас к яхтам все равно не пропустит.

— Чтобы по пирсу — об этом, конечно, нечего и думать, — согласилась Леся. — Но мы ведь собирались отправиться на морскую прогулку. Разве не так?

Кира с огромным интересом уставилась на подругу.

— И ты предлагаешь? — начала она свой вопрос, но затем у нее от волнения даже голос сел.

— Ну да, арендуем через Лешку какое-нибудь маленькое юркое суденышко, подойдем к этой «Лауре» и осмотрим ее без помех, — кивнула Леся. — Вдруг там на борту что-нибудь интересное обнаружится!

— А нам это нужно?

— Ну знаешь! — разозлилась Леся. — Твой призрак точно сказал, что нам надо искать его убийцу. И все наводит на мысль о том, что следы преступника могут быть на этой самой «Лауре».

— Знаешь, я бы попросила тебя выражаться точней. Он вовсе не мой призрак! — возразила Кира. — Хочу тебе напомнить, что я лично еще жива и вполне здорова.

— Но живет он у тебя!

На это Кире возразить было нечего. Когда Якоб с Йенсом узнали, что они все же сейчас отправятся на морскую прогулку, они пришли в восторг. Правда, он несколько поутих при виде яхточки, которую после долгих уговоров подругам удалось стрясти с Леши.

— И на этом можно плавать? — ужаснулся Йене, узрев порядком обшарпанные борта яхты.

Еще больше немцы встревожились, когда выяснилось, что мостки, ведущие к яхте, давно сгнили. И перемещение по ним чревато купанием в уже ледяной илистой воде. Как и ожидалось, лучшие места для стоянок были отданы частным яхтсменам. А старожилам из самого яхт-клуба приходилось довольствоваться чем похуже.

Красавицы-яхты стояли у каменного пирса. А собственные суда яхт-клуба находились у деревянных пирсов, многие из которых попросту сгнили и ушли под воду. По одному из таких мостков Леша и предлагал пройтись всей компании.

— Нет, это нельзя! — запротестовал Йене, схватив Киру за руку и явно стараясь не пустить ее. — Это самоубийство. Ты упадешь в воду.

— И что?

— И простудишься!

— Но ты же меня спасешь? — задорно тряхнув кудряшками, поинтересовалась у него Кира.

Йене прислушался к своим чувствам.

— Спасу! — без тени сомнения заявил он и тут же с типично немецкой практичностью прибавил: — Но тогда я ведь тоже простужусь.

И он сделал попытку утащить Киру прочь от опасного места. Но было поздно. Раздался тихий стон. И все увидели: бледный как полотно Якоб стоит на берегу и чуть ли не заламывает руки, наблюдая, как Леся пробирается по шатким мосткам, прыгая через дыры в настиле.

— Так вы идете? — потеряв терпение, спросил у остальных Леша.

Кира молча высвободила руки и двинулась следом за подругой. Йене, причитая и пытаясь поддерживать ее, похромал следом. Потом пошел Якоб, и последним — Леша.

Впрочем, все сошло почти благополучно. Правда, Якоб все же умудрился провалиться в дыру, но его быстро вытащил за шиворот двигавшийся за ним Леша. Так что немец отделался лишь промокшей правой ногой. Ботинок и брючина пропитались у него водой до колена.

Но на яхте, пока Леша и его помощник разбирались со снастями, коих было великое множество и применения некоторым из них Леша не знал, а других снастей, наоборот, было слишком мало, и он не знал, как без них обойтись, Леся принялась хлопотать над пострадавшим немцем.

Сняв ботинок, она протянула ему какую-то тряпку, велев вытирать ноги. Ботинок она поставила на какую-то металлическую штуку, от которой шло приятное тепло и на которой, по мысли Леси, обувка должна была к концу путешествия высохнуть.

— Где флаг? — появилась в каюте физиономия Леши. — Кто-нибудь видел флаг?

— Не надо излишней помпы, — проворчала Кира. — К чему это? Отплывем прекрасно и без флага!

— Кира, я тебя просто не узнаю! — возмутился Леша. — Разве ты забыла наш морской обычай? Никогда не выходить в море без поднятого флага. Иначе ничем хорошим поход не кончится.

— А как он выглядел? — поинтересовалась Леся. — Я имею в виду этот ваш флаг? Какой он из себя?

— Синее полотнище, а на нем белый косой крест, — сказал Леша.

— Случайно это не он? — осторожно осведомилась Леся, вытаскивая из-под дивана мокрую тряпку, в которую она только что отжимала промокшую брючину Якоба и которой вытирала его ногу.

— Он самый! — обрадовался Леша. — Давай его сюда!

И, схватив мятый и мокрый флаг, умчался с ним.

Кира с Лесей переглянулись.

— Надеюсь, он никогда не узнает, что о его драгоценный флаг была вытерта немецкая нога, — прошептала Кира.

— Почему?

— Видишь ли, Леша до сих пор уверен, что каждый немец в глубине души приветствует идеи фашизма, — призналась Кира. — Ив частности, этот немец только и думает, как бы захватить нашу с вами распрекрасную страну. Леша даже немецкие продукты не ест. Из принципа. И импортные вещи, если и покупает, то только американского или турецкого производства. Но ни в коем случае не из Европы. Что ты! А вдруг немцы сделали.

И, немного подумав, она произнесла:

— И знаешь, мне кажется очень странным, что Леша согласился покатать наших с тобой немцев.

И уже совсем тихо она добавила:

— Что ты мне ни говори, но не к добру это. Ох, не к добру. Ты за ним следи. А то как бы он их в море за борт не вышвырнул.

Впрочем, сейчас в каюту вернулся сияющий Леша и сообщил, что флаг поднят. А то, что он был немного мятый и мокрый, так на ветру быстро высохнет. И разгладится.

— А мы пока перекусим и чайку попьем, — сообщил он. — Кто на камбузе дежурный?

После небольшого спора выяснилось, что дежурных нет.

— Как же так? — удивился Леша. — Я проходил, печь работает. И запах жареного приятно идет.

Подруги переглянулись. Им одновременно в голову пришла одна и та же мысль. И Леся первой выскочила из кают-компании. Камбузом на этой яхте был крохотный закуток, где в самом деле стояла печка. Но запах, который доносился оттуда, был уже далеко не приятным. Напротив, явственно воняло чем-то горелым.

Разумеется, это плавилась и чадила синим дымом подошва злосчастного ботинка бедняги Якоба. Леся с трудом отодрала обувь от плиты, причем от подошвы тут же потянулись длинные нити наподобие расплавленного сыра. В прохладном воздухе они быстро застыли. И теперь подошву немецкого ботинка снизу украшало подобие довольно жесткой бахромы.

— Это что такое? — ужаснулся Якоб, когда Леся вручила ему ставший словно каменным ботинок, по низу которого словно сталактиты свисали тонкие жесткие нити. — Что с ним случилось? — недоумевал он.

— Подумаешь! — оглядев изделие немецкой обувной промышленности, заявила Кира. — Было бы из-за чего переживать! Сейчас мигом приведем все в порядок.

И, покопавшись в ящике с инструментами, она вытащила огромные ножницы для резки по жести. С их помощью бахрома на подошве ботинка Якоба была быстро ликвидирована. Но на этом неприятности не закончились. Поставив оба ботинка рядом, Якоб обратил внимание, что один, тот самый, который постоял на печке, как-то странно изменил форму.

— Ничего, поносишь часок, ботинок ногу обляжет, они и сравняются! — утешила его Кира.

Леся молчала, предвидя новый виток трагедии. Так оно и случилось. Якоб попытался сунуть ногу в ботинок. Но тщетно. Нога упорно не лезла в обувку.

— Ничего не понимаю! — возмущался бедолага, изо всех сил топая ногой по полу. — Он стал мне мал! Нога не лезет!

— Видимо, во время сушки он стал немного меньше, — заметила проницательная Кира.

Якоб кинул на нее странный взгляд. И заявил, что эти ботинки он купил в Берлине. Что они стоили почти двести евро. И что это вообще была единственная вещь в его гардеробе, которую он купил без всяких скидок и распродаж, и по этой причине ботинки были ему особенно дороги.

Со всей этой суетой вокруг ботинок подруги едва не забыли об основной цели их путешествия.

— Ты можешь подойти к яхтам этих богатеньких Буратинок? — спросила у Леши Кира, выбравшись из каюты.

— Ну ты и спохватилась! — захохотал он. — Мы уже давно прошли мимо них, и сейчас мы в море!

— Так возвращайся! — воскликнула Кира.

В ответ Леша только пальцем покрутил возле виска, показывая, что этим своим замечанием Кира окончательно подорвала мнение Леши об умственных способностях женщин вообще и тех двух особ, которых его угораздило взять с собой в плавание в частности.

— Ой, горе мне! — застонала Кира. — Сколько времени потеряем с этим плаванием. Да еще перевернемся, не ровен час.

Немцы же в отличие от подруг наслаждались морским путешествием. И вопреки мрачным прогнозам Киры, Леша не делал ни единой попытки тем или иным способом избавиться от немцев. Напротив, они все явно подружились и никак не хотели идти к берегу.