Попаданец 2в1. Я вам не Пупсик (СИ) - Федин Андрей

Мне показалось, что там сейчас непривычно многолюдно.

Я рассматривал одежду прохожих. Пытался хоть на ком-то разглядеть имперскую военную форму. Но нам навстречу попадались лишь обычные горожанки.

Женщины толпились у витрин магазинов, у дверей домов, рядом со скамейками и у лотков с продуктами. Товарами никто не интересовался, никто не глазел по сторонам. Жительницы города что-то обсуждали, бурно жестикулировали. Они не выглядели ни печальными, ни веселыми – возбужденными.

«Нас обманули, колдун? – спросил я. – Никакой осады нет? Война с Империей – выдумка? Или город уже сдался? А может Волчицы успели заключить с имперками мир? Откупились?»

«Я сам пока ничего не понимаю, Сигей. Но по опыту знаю, что взятый штурмом город выглядит совсем иначе. Если бы сюда вошли три армии, мы бы их уже заметили. И услышали. Осажденный – тоже обычно не таков. Там никто не слоняется по улицам без дела: жизнь кипит не на площадях, а у стен. Здесь же… явно что-то произошло – вон, как все расшевелились. Осталось только узнать причину их активности. Мы все выясним, Сигей. Скоро. Но прежде я хочу увидеть жену».

Елку мы высадили у центральной площади. Даже не уговаривал ее ехать с нами к Волчицам. Бандитка выскочила из кареты, не вспомнив о своих вещах. Сделала пару шагов… и побежала. Представляю, как хотела бы сейчас последовать за ней Астра!

Пусть потерпит. Отпущу ее чуть позже.

Я проводил Елку взглядом, дернул за шнур: велел продолжить путь.

Когда фигура бандитки затерялась в толпе, я повернулся к другому окну. Посмотрел на конную статую Волчицы Первой. И обнаружил, что площадь вокруг статуи завалена всевозможным хламом: среди вещей я различил одежду, заметил блеск железа…

«Что это, колдун? Баррикады?» – спросил я.

«Не похоже, – сказал Ордош. – Больше напоминает свалку».

«Раздают помощь пострадавшим? Или принимают у горожанок пожертвования для потерявших кров?»

Я придвинулся к окну ближе.

Успел подумать о том, что предположение колдуна больше напоминает правду: суета на площади не походила на строительство укреплений.

Как вдруг обзор мне загородила черная конская морда с хитрыми, злыми глазами.

– Стой! – раздался женский голос.

Знакомый голос.

Что-то ударило по крыше над моей головой.

– Останови немедленно!

Теперь я уверен, что не обознался!

Мне показалось, что Ордош радостно воскликнул.

Или это сделал не колдун, а я? Вслух?

Недовольное ржание лошадей. Скрип и скрежет.

Карета замерла.

Я успел ухватиться за сидение – не упал. Ударился затылком.

Дверь распахнулась.

Я увидел Маю.

Растрепанную, с темными кругами у глаз.

Но счастливую.

– Пупсик!

Мая отбросила с плеча косу, рванулась ко мне. Схватила меня за рубашку и выдернула из кареты.

Я успел ощутить знакомый запах духов, прежде чем жена сжала мне ребра, подбросила меня вверх, поймала и закружила на месте.

Мая смотрела на меня блестящими от слез глазами. Улыбалась.

– Пупсик! – говорила она. – Мой милый Пупсик! Как здорово, что ты вернулся!

***

– Я тоже рад тебя видеть, Мая. Поставь меня на землю. Пожалуйста.

– Ты почему так долго?! Я… волновалась за тебя!

– Пришлось задержаться, – сказал я. – Прости. Но я тоже соскучился!

Мая позволила мне стать на ноги.

Я по-прежнему смотрел на нее сверху вниз. И чувствовал ее запах.

«Поцелуй!» – сказал Ордош.

Я охотно исполнил его просьбу.

Мая не сопротивлялась.

Наоборот: в какой-то миг мне показалось, что она сорвет с меня одежду.

У меня возникло похожее желание: после стольких дней воздержания поцелуй – как запах пищи для голодающего!

Прохожие останавливались. Глазели на нас, приоткрыв рты.

Понимаю их: не каждый день увидишь на улице извращенцев – особенно тех, которые не маскируются под нормальных.

Краем глаза заметил подъехавшую к нам всадницу.

Она показалась мне знакомой. Где-то я ее раньше видел.

«У фонтана, – подсказал Ордош. – Девица – одна из тех, кто наблюдал за твоим полетом».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Всадница перестала мне нравиться.

Мая уперлась ладошками мне в грудь. Отстранилась.

– И правда соскучился, – сказала она.

Заметила, что нас разглядывают десятки глаз.

На ее щеках вспыхнул румянец.

– Какая прелесть.

Лицо Волчицы Седьмой стало серьезным, строгим – как у настоящей правительницы. Мая хлестнула взглядом по собравшимся вокруг нас зевакам.

Те сразу вспомнили о своих делах, заспешили прочь.

Я спросил:

– Что у вас тут творится? Мне сказали, что Залесск в осаде. Я, пока ехал, навоображал разных ужасов! Но Северные ворота открыты. Где имперцы? Вы с ними договорились? Или будет штурм?..

– Так ты еще ничего не знаешь? Тебе не рассказали?

– О чем?

Мая окликнула подругу. Велела ей присмотреть за Угольком.

Конь недовольно фыркнул. И я уверен: ругал он именно меня.

– Проще показать, чем объяснить, – сказала Мая.

Посмотрела на Астру.

– Я помню о своем обещании, бандитка. И выполню его, можешь быть уверена.

Даже сидя на козлах, Астра сумела изобразить учтивый поклон.

– Спасибо, ваша милость.

– Считай, что ты уже «животное», – сказала Мая. – Я завтра же прикажу оформить бумаги. А теперь вези нас к стене, к Южным воротам. Забирайся в карету, Пупсик... прости, Нарцисс. Поеду вместе с тобой. И по дороге расскажу тебе о том, что у нас происходило.

***

После той гонки, которую мы вели с самого утра, сейчас мне казалось, что карета едва движется. Она катилась по мостовой неторопливо, словно возница проводила обзорную экскурсию или предоставляла нам с женой возможность побыть наедине.

Мая сидела рядом со мной. Не сводила глаз с моего лица. Прижималась ко мне плечом, держала за руку.

И рассказывала.

Начала она с событий того дня, когда я уехал. Призналась, что всю первую ночь после нашего расставания рыдала «как мужик». Продолжала лить слезы и несколько следующих ночей. На лекции в Академию приходила с опухшими глазами.

Несколько раз по вечерам к ней в общежитие являлась ее мама, великая герцогиня. Вела с дочерью беседы «о жизни», пыталась приободрить. Даже предложила Мае после занятий ночевать во дворце, нарушая этим правила Академии! «Разберусь, доченька, – сказала Шеста. – Пусть я и всего лишь почетный ректор, но тоже кое-на-что здесь имею право».

Но Мае домой не хотелось – ведь в той комнате, в общежитии, она раньше жила вместе со мной. Там остались вещи, которые напоминали ей обо мне. Там она могла уединиться, не строить из себя будущую суровую правительницу, а накинуть вечером одну из моих рубашек, завалиться на кровать, поностальгировать, поплакать.

Потом она успокоилась. Тешила себя мыслью, что я не стану задерживаться в родительском доме. Вернусь к ней совсем скоро. Считала дни.

Новая тревожная весть пришла от посла в Уралии через день после моего отъезда – о смерти Норки. Но, как сказала Мае великая герцогиня, моя сестра-близнец умерла от болезни, а не от рук заговорщиков. Так что подозревать, что та же участь постигнет меня – никакой причины нет. И Мая ей поверила. Заставила себя поверить! Чтобы не броситься за мной вдогонку и не сойти с ума от волнения.

Известие об убийстве принцессы Ласки доставили Волчицам уже после того, как в великое герцогство вторглись войска Империи.

О движущихся к Залесску имперских армиях Мая услышала в Академии. От других учениц.

А о гибели уралийской принцессы – когда примчалась во дворец. Информация о смерти Ласки прозвучала на совете, куда пригласили и наследницу: обсуждали на чье имя отправлять в Уралию просьбу о военной помощи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мае показалось тогда, что в нее ударила молния!

Ласку убили собственные гвардейцы! В королевском дворце! Именно в то время, когда там гостил ее Пупсик!