К морю марш вперед! - Александр Петрович Харников

для него почти «своим» – ведь я назвался ирландцем. Ну и, кроме того, он всегда закупал чай в конторе «Твайнингс», когда приходил в Бристоль, так что подарок в виде пачки лучшего чая этой фирмы он оценил по достоинству.

Семья Дженкинсона была клиентами «Твайнингов» еще с семнадцатого века, и получить у владельца фирмы письмо о том, что я буду представлять именно эту фирму в Североамериканских Соединенных Штатах, было для него проще простого. Вот только Ричард-старший, глава компании, поручил своему сыну, Ричарду-младшему, ввести меня в курс дела. После того, как я попробовал несколько сортов чая и практически сразу же научился распознавать их на вкус, а также находить их сильные и слабые стороны, наследник престола, тьфу ты, компании, сказал мне:

– Джон, у вас феноменальное чутье на чай. Если вам надоест работать на лорда Хоксбери, я вас с удовольствием возьму к себе – вы не пожалеете, уверяю вас. Давайте, впрочем, я дам вам попробовать еще один сорт.

Этот затмил все те, которые я пробовал ранее, о чем я и сказал Ричарду:

– Он более насыщенный и более свежий на вкус.

– Это один из сортов русского чая. Русского не потому, что он растет в России, а потому, что его китайцы продают русским напрямую, а нам этот сорт они ни разу не предлагали… Чайные листья, из которых делают так называемый «фамильный сорт» этого чая, китайцы обертывают в несколько слоев тончайшей свинцовой фольгой, потом бамбуковыми листьями и бумагой. Его везут из южных провинций Поднебесной исключительно посуху, на верблюдах через степи и пустыни. Каждый верблюд несет по четыре-пять ящиков с китайским чаем весом не менее четырехсот фунтов. Ящики с чаем перед отправкой оборачивают толстым шерстяным сукном. В Кяхте, где происходит торговля этим чаем, сукно убирают, обшивают ящики кожей, грузят на телеги или сани и отправляют дальше в Россию и Европу. Ранее мы ввозили некоторое его количество через Россию, а теперь, сами понимаете, мистер О’Нил, это стало невозможным. Зато другие страны, которые сохранили дружеские отношения с царем Павлом, неплохо на этом зарабатывают.

На прощанье Ричард подарил мне две унции русского чая – «для вас персонально, мистер О’Нил» и шесть фунтов «на подарки» – об этом попросил его Дженкинсон. И добавил:

– Лорд Хоксбери попросил нас оформить вас нашим агентом в Северной Америке. Я с радостью это сделаю – а если вам паче чаяния получится договориться о поставках чая, мы будем очень благодарны, в том числе и с точки зрения финансов.

– Ладно. Давайте обсудим, сколько вы готовы поставлять, самовывозом либо с доставкой в определённое место, а также ценовые параметры.

– Ну и ваше вознаграждение, – засмеялся он. – Мистер О’Нил, мое предложение остается в силе, подумайте над ним.

Тогда мы расстались весьма довольные друг другом. И этот чай уже сослужил мне неплохую службу – для Джонсона я стал «своим».

Более того, если в первые два-три дня он все еще присматривался ко мне, то потом пригласил меня к себе на стаканчик виски и разоткровенничался. Больше всего меня поразили его разговоры о том, что южные штаты всячески угнетают северные.

– Джон, ты не понимаешь, – горячо доказывал мне он. – Первый президент – Вашингтон – был из Виргинии. Потом четыре года был наш, Адамс, но даже у него вице-президентом был Джефферсон из той же Виргинии. Теперь они к себе перенесли столицу, названную в честь все того же виргинца Вашингтона, а теперь и президент, и вице-президент – Джефферсон и Мадисон – оба из той же треклятой Виргинии. Мы работаем в поте лица, они же… Они сидят себе в своих особняках, многие из которых побольше, чем королевские дворцы в вашей Англии, и наслаждаются жизнью, пока за них работают рабы. И мы…

– Но разве на вашем Юге все такие?

– Ну, может, не все, но почти все. Помяни мое слово, не пройдет и дюжины лет, как мы, северные штаты, отделимся от этих бездельников[53]. Посмотрю тогда, как они запоют. Для меня, ты не поверишь, англичанин вроде тебя ближе, чем южанин-рабовладелец из какой-нибудь Каролины, все равно Северной или Южной, не говоря уж о Виргинии![54] Тем более наши штаты – Массачусетс, Коннектикут, Нью-Гемпшир, Вермонт и Род-Айленд – называются Новой Англией.

Я благоразумно не стал ему рассказывать, что я на самом деле из Южной Каролины, и вместо этого возразил:

– Я вообще-то ирландец…

– Ирландцы нам тем более ближе. Если, конечно, они не католики.

Да, подумал я тогда, что, интересно, ждет в будущем ту несчастную страну, в которой я родился и вырос? Англичане так и не смирились с ее потерей, а такие, как Джонсон, выступают за ее разделение… Но вместо того, чтобы поддержать тему, я предложил тост за успешное завершение вояжа, после чего сослался на усталость и упорхнул к себе в каюту. Капитан еще тогда посмеялся, мол, ирландец, а так плохо переносит виски.

Но при виде этих двух кораблей, неотвратимо приближавшихся к нашей бедной «прекрасной леди» – вскоре мы разглядели, что они шли под британскими военно-морскими флагами – я подумал, что, возможно, наш тост не сбудется. А еще через некоторое время один из них, тот, который обрезал нам корму, выстрелил из носового орудия – ядро плюхнулось в воду в двух кабельтовых от нас – и Джонсон с горечью сказал:

– Проклятье – надо было все-таки попытаться уйти.

Тем не менее он приказал спустить паруса и лечь в дрейф – и, если честно, другого выбора я тоже уже не видел. И вскоре на корабль прибыла вооруженная партия «вареных раков» на двух шлюпках – хлыщ в богато украшенном мундире, коренастый моряк, заросший бородой, – я его определил как боцмана – и два десятка морских пехотинцев, вооружённых мушкетами. Хлыщ сделал знак боцману, и тот приказал выстроить всех моряков, а пока они собирались, у меня сложилось впечатление, что где-то я этого боцмана видел.

Когда все выстроились, он заорал:

– Все вы – подданные его величества, незаконно устроившие мятеж против Богом данной власти. Всех вас следует повесить на рее, но вместо этого я отберу три четверти из вас для службы во флоте его величества.

Я не выдержал и подошел к нему. Лучше бы я этого не делал…

– Почитайте вот эту бумагу, – и я показал ему то, что мне выдал Дженкинсон.

– Я читать не умею, – сплюнул тот. – А вот твоя рожа мне вроде бы знакома… Конечно! Плимут в позапрошлом году! Я никогда не забываю тех, кого я отправил во