Тим - Колин Маккалоу

— В таком случае что мешает вам выйти за него замуж?

— Во-первых, я гожусь ему в матери, а во-вторых, он слишком красивый.

— Неубедительные доводы, Мэри. Вопрос внешности — полная фигня, я даже не собираюсь спорить с вами на сей счет. Вопрос же возраста, думаю, стоит обсудить. Вы не мать Тима, Мэри! Вы не чувствуете себя его матерью, и он не видит в вас свою мать. Ситуация необычная, вы сами понимаете. Речь ведь идет не о двух взрослых, умственно полноценных людях, чья большая разница в возрасте поставила бы под сомнение искренность чувств, их связывающих. Вы и Тим — явление уникальное в анналах истории. Я говорю не о том, что еще никогда прежде старая дева сорока с лишним лет не вступала в брак с молодым человеком, годящимся ей в сыновья, пусть даже умственно отсталым. Я хочу сказать, что вы абсолютно неординарная пара со всех точек зрения, и вы вполне можете принять факт своей уникальности. Вас ведь не связывает ничего, кроме любви. Есть разница в возрасте, внешности, умственных способностях, финансовом и общественном положении, происхождении и воспитании, темпераменте — я могу продолжать до бесконечности, правда? Но эмоциональная связь между вами и Тимом по-настоящему сильна, достаточно сильна, чтобы преодолеть все существующие различия. Вряд ли кто-нибудь на свете, в том числе и вы сами, когда-нибудь сумеет объяснить, почему вы с Тимом подходите друг другу. Но вы подходите. Так выйдите за него замуж, Мэри Хортон, выйдите за него замуж! Вам придется вынести многое: смешки, любопытные взгляды, разные кривотолки — но ведь по большому счету это не имеет значения, правда? Я бы сказал, вам такое не в новинку. Так почему бы не дать старым сплетницам поистине стoящую тему для досужих разговоров? Выйдите за него замуж!

— Это… это неприлично, почти непотребно!

— Уверен, именно так все и будут говорить.

Мэри вскинула подбородок.

— Мне плевать, что скажут люди, меня волнует только одно: как это подействует на Тима, как к нему станут относиться, если он женится на мне.

Джон Мартинсон пожал плечами.

— Сплетни он перенесет гораздо легче, чем разлуку с вами, уверяю вас.

Он накрыл ладонью ее стиснутые руки, лежащие на коленях. Глаза у него блестели.

— Подумайте вот о чем, Мэри. Почему бы Тиму не жениться? Что в нем такого уж особенного? Вы можете сколько угодно клясться, что видите в нем мужчину, но я вам не поверю. Каждый раз, когда вы думали о нем как о мужчине, вы едва не умирали от ужаса. А все потому, что вы совершили ошибку, которую совершают все, кто имеет дело с умственно отсталыми. Вы привыкли считать Тима ребенком. Но он не ребенок, Мэри! Умственно отсталые люди, как и нормальные, взрослеют и меняются с возрастом; в некой ограниченной сфере психической деятельности они перестают быть детьми. Тим взрослый мужчина, со всеми физическими свойствами взрослого мужчины и совершенно нормальным гормональным метаболизмом. Будь у него повреждена нога, он бы хромал при ходьбе, но, поскольку у него поврежден мозг, он хромает умственно, но это не мешает ему оставаться мужчиной, как не мешала бы покалеченная нога. Почему Тим должен жить, лишенный возможности удовлетворять одну из самых насущных потребностей тела и души? Зачем отказывать парню в праве быть мужчиной? Зачем отнимать у него тело? О, Мэри, он и так многого лишен! Очень многого! Зачем лишать его еще большего? Разве он, мужчина, не имеет права быть мужчиной? Уважайте в нем мужчину, Мэри Хортон! Выходите за него замуж!

— Да, я понимаю. — Несколько мгновений она молчала, обдумывая слова Джона Мартинсона. Потом подняла голову. — Хорошо, если вы считаете, что при данных обстоятельствах лучше всего поступить так, я выйду за него замуж.

— Молодчина! — Лицо его смягчилось. — Вам обоим брак даст гораздо больше, чем вы думаете.

Мэри нахмурилась.

— Но это сопряжено с серьезными трудностями!

— Его отец?

— Вряд ли. Нет, думаю, Рон будет рад — хотя только он один, наверное. Но я и Тим, мы оба одинаково неопытны, и я не уверена, что сумею справиться со всеми сопутствующими проблемами.

— Вы зря волнуетесь. Ваша беда в том, что вы слишком много думаете, вы пытаетесь заранее разобраться с вопросами, которые имеют обыкновение разрешаться сами собой в свой срок. Я бы сказал, во всем, что касается потребностей Тима, вы прекрасно подготовлены.

Внутренне корчась, Мэри все же умудрилась сохранить внешнее спокойствие.

— Мне нельзя иметь детей, да?

— Да, нельзя. Но не потому, что слабоумие Тима наследственное, это представляется маловероятным. Однако, возможно, в силу вашего возраста вы не успеете вырастить и поставить на ноги ваше потомство, а Тим не сумеет выполнить вашу роль, случись что с вами. Кроме того, вы уже достаточно немолоды, чтобы вас постигла такая же неудача, какая постигла его мать, а это стало бы жесточайшей насмешкой судьбы. Согласно статистическим данным, у первородящих в возрасте после тридцати пяти шансы родить нормального ребенка снижаются с каждым годом.

— Я знаю.

— По-вашему, вы будете жалеть, что у вас нет детей? Это привнесет горечь разочарования в вашу жизнь?

— Нет! С чего бы вдруг? Я никогда не рассчитывала выйти замуж и не стремилась к этому. Мне более чем достаточно одного Тима.

— Вам придется нелегко.

— Знаю.

Джон положил трубку на стол и вздохнул.

— Что ж, Мэри, я от всей души желаю вам удачи и счастья. Теперь все зависит от вас.

Она встала, взяла сумку и перчатки.

— Я очень благодарна вам, Джон. Я перед вами в неоплатном долгу, и я даю слово помогать вам в вашем деле в меру своих возможностей.

— Вы мне ничем не обязаны. Удовольствие от сознания, что Тим счастлив, станет для меня лучшей наградой. Наведывайтесь ко мне в гости время от времени.

Мэри не просто высадила Тима на Серф-стрит, а зашла с ним в дом. Рон сидел в гостиной перед телевизором, орущим сводку спортивных новостей.

— Привет, Мэри! Не ожидал, что ты зайдешь в столь поздний час.

Она села на диван, пока Тим аккуратно укладывал ее сумку и перчатки на тумбочку.

— Рон, мне надо поговорить с тобой. Это довольно важно, и я хочу покончить с делом, пока у меня еще хватает духу.

— Идет, дорогая! Как насчет чашечки чая и бисквитного пирожного с кремом?

— Звучит заманчиво. — Она с улыбкой взглянула на Тима. — Ты завтра работаешь, Тим?

Он кивнул.

— Я не хочу тебя прогонять, но мне кажется, в таком случае тебе пора ложиться спать, милый. Нам с твоим папой нужно поговорить, но обещаю, я без утайки расскажу тебе о нашем разговоре на выходных. Хорошо?

— Хорошо. Спокойной ночи, Мэри. — В доме Эсме он никогда не просил ее подоткнуть одеяло.