Чужая. На пороге соблазна - Анастасия Тьюдор

ниточке на шее Резкой и провалился в сон от ощущения коснувшейся и вжавшейся в мою грудь спины.

Сам притянул Амели к себе или это она сдвинулась ко мне?

Последний вопрос перед тем, как накатила темнота. И вновь на него нет ответа. Как и причин, по которым он волновал меня больше, чем поиски оправдания.

Забыв о том, что собирался идти за сигаретами, я вернулся в квартиру и бросил ключи на тумбу. Дернулся было в сторону кухни, но вместо того, чтобы сварить себе кофе и хоть немного прочистить голову, направился в спальню. Где с удивлением уставился на Резкую. В нижнем белье, но с моей футболкой в руках.

«Она разгуливает у тебя по квартире полуголой…».

Внезапно материализовавшаяся и обоснованная претензия Авдеева сломала ход моих мыслей, и я завис. Мгновение или минуту я смотрел на Амели и никак не мог понять, что отражается в ее глазах: моя растерянность или ее? После, будто увидев себя со стороны, опустил взгляд в пол и вновь завис от небольшого покраснения на щиколотке.

Я же не…

Медленно поднимая глаза, я высматривал новые отметины от своих прикосновений на коже Резкой. Не находил их, но что-то внутри будто приковывало мой взгляд к застывшей девушке. И требовало найти подтверждение, что я не перешел границ дозволенного.

Икры. Колени. Бедра.

Мой взгляд поднимался все выше и выше. Перескочил грудь и запнулся о черт знает как пропущенную Резкой капельку воды. Которая скользнула по шее и медленно, едва ли не лениво покатилась вниз. Спряталась в ложбинку груди под кружево и, когда мне показалось, что она там и осталась, прочертила изгибающуюся тропинку по коже живота Резкой, огибая пупок и…

Я рывком поднял глаза выше и тут же опустил его обратно, не зная как буду объяснять то, что никак не объяснить.

Твою мать…

Выдохнув и, стараясь не смотреть на покрывающийся мурашками живот, я поднял взгляд на лицо растерявшейся Амели. Протолкнул ком в горле и повернулся к девушке спиной.

— Прости, мне показалось, ты все еще в душе.

Идеальная отмазка, Ник! Браво!

Мне хотелось хлопнуть себя по лицу ладонью, и это желание стало назойливым до неприличия, когда у меня за спиной раздался торопливый шорох и растерянно успокаивающее:

— Так. Пожалуй, большей неловкости сегодня уже быть не может.

«Согласен», — подумал я, а вслух произнес бредовейшее:

— Я ничего не видел. Просто задумался… о своем. Поэтому и не отреагировал сразу.

А еще мне пиздец как неловко.

Правда, судя по тому, что Резкая поспешила на выход, спросив, где ждет ее Дымыч, не мне одному хотелось завершить этот момент как можно быстрее.

— Он уехал, — не моргнув глазом, выдал я. Но встретившись взглядом с Амели, через силу добавил «правильную» причину: — Отец позвонил, попросил приехать зачем-то. Если ты готова, то я отвезу тебя домой.

Я понятия не имел, как это сделаю и зачем навязываю свое присутствие Резкой. Сложно было представить большую неловкость, чем замкнутое пространство машины после такой «случайной» задумчивости. И не стану врать, что не выдохнул с облегчением, когда Амели нашла оптимальный вариант — такси.

— Так, — произнес я после того, как проводил Резкую до двери и остался в квартире один. — Лимит вежливости выбран с лихвой и косяков уже перебор. Поэтому, кофе, душ… И к черту все остальное.

Я щёлкнул кнопкой кофеварки и пошел в ванную, на ходу избавляясь от одежды. Включил воду и негромко рассмеялся, увидев на корзине для грязного белья аккуратно сложенное джерси.

— Ну да, полуголая она была. Как же.

Я поднял оставленное Резкой джерси, собираясь убрать в стирку, но зачем-то вывернул его наизнанку и поднес к носу, прислушиваясь к аромату.

Кофе. Тонкая ниточка чего-то до боли знакомого и теплого…

«Миндаль?» — мелькнуло в голове и тут же, осекая намерение повторить вдох и убедиться в правильности своей догадки, заискрило отрезвляющее:

— Не забывай, чья это девушка!

Глава 31. Никита

Если бы мне сказали, что поездка к отцу превратится в сумасшедший дом, я бы вообще никуда не поехал. И тем более не стал покупать торт, который Милана с Галиной Павловной вывернули в «Никита от нас что-то скрывает».

— Батя! — воскликнул я, психанув от повторяющихся уговоров рассказать правду, а лучше сразу показать, что у меня оторвало к чертям. — Объясни ты этим паникершам, что мне не нужен осмотр врача и психолог!

— Никит, — мягко произнесла Галина Павловна, — нет ничего постыдного, чтобы…

— Да хватит уже! — рявкнул я, прижигая раздраженным взглядом обеих женщин. — В меня никто не стрелял — это раз. Я сидел в другой аудитории — это два. В другой! — повторил и помотал головой, когда Милана решила помочь Галине Павловне с уговорами: — Не надо. Ещё хоть раз кто-нибудь заикнется про врачей, больницы и осмотр, я свалю! Бать, я не шучу, — предупредил внезапно поддавшегося приступу паники отца и, выждав минуту, спросил у всех сразу: — Мы можем спокойно пообедать или я ухожу?

— Никита, — заикнулся было отец, но сразу же после моего движения в сторону двери пошел на попятную: — Все идут обедать. Галя, Мила, — выразительно глянул он на главных по панике и процедил: — Закончили!

— Да неужели, — вздохнул я с облегчением и, глянув в сторону кухни, поинтересовался: — А чем у вас так вкусно пахнет? Я с вечера ничего не ел…

— Да что ж мы стоим-то?! — всплеснула руками Галина Павловна, вмиг забыв обо всем на свете. — Никитушка, а ты? Чего молчал-то? Руки мой и за стол быстро! Я ведь сердцем чуяла, что ты не евший приедешь. С нервов-то кому кусок в горло полезет? А я тут соляночку для тебя сварила. Густая получилась, как ты любишь. На второе запеканочку со сметанкой деревенской. Милочка салат сделала и заливное… Нет, ну где это видано-то, чтобы парень голодный ходил? Давай-давай, поулыбайся мне. Вымахал, лбина, а ума, как не было, так и нет.

— Ни капли, Галь Пална, — рассмеялся я, оказавшись в ванной вместе с отцом, которого кухарка без зазрения совести впихнула следом за мной.

— Руки мойте! — скомандовала нам женщина и, оглядев меня, вздохнула: — И удумал ведь на съёмной квартире жить. Тут-то не живётся. Считай, и накормлен, и отцу спокойнее.

— И шляться лишний раз не пойду, — негромко произнес я слышанное не раз, но впервые не озвученное Галиной Павловной.

— Удержишь тебя, — вновь вздохнула женщина и резко перескочила с темы на тему: — Леночка-то как?

— Цветет и пахнет, Галь Пална. В университете преподаёт, набрала две факультативных группы с углубленным изучением французского,