Сверхновая американская фантастика, 1995 № 05-06 - Майк Коннер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако готовая распуститься улыбка Рэйко увяла, когда она заметила, что дети почти не двигаются. И тогда она увидела, что каждый из них подключен к электродам и к кабелю. Провода вели к нагромождению машин у дальней стены.
Компьютеры. И младенцы с широко раскрытыми глазами, лежащие почти без движения.
— Вакаримасен, — застонала Рэйко, качая головой. — Не понимаю!
15На табличке у двери было написано «Сукимура». Рэйко прислушалась, и не услышав никаких голосов, проскользнула внутрь.
— Рэйко-сан!
Женщина в кресле выглядела хорошо, полностью оправившейся. Она поднялась и подбежала к ней.
— Рэйко-сан, что вы здесь делаете? — говорила она, держа ее за руки. — Нам сказали…
— Нам? Здесь и остальные? И меня, когда придет время, тоже будут здесь держать?
Госпожа Сукимура кивнула и отвернулась.
— Они добрые. Мы… нам разрешили ухаживать за своими детьми, пока они работают.
«Работают». Рэйко пыталась осмыслить это слово.
— Но как же родовая травма… она должна вернуть им невинность! Они обещали…
— Они нашли метод, чтобы этого избежать, Рэйко-сан. Наши дети все родились умными. Они инженеры и работают на благо империи. Нам сказали, что об этом знают даже во дворце, настолько это важно.
Рэйко была в ужасе.
— Они что, собираются держать их на проводах всю жизнь?
— Ах, нет-нет. Врачи говорят, это им не повредит. Говорят, что с нашими сыновьями все будет хорошо. — И все-таки, хрипота в голосе выдавала истинные чувства госпожи Сукимуры.
— Но, Изуми-сан, — спросила Рэйко, — что же тогда плохо?
— Так нельзя! — Старшая женщина плакала. — Мужчины говорят, мы глупые, суеверные женщины. Они говорят, что у малюток все в полном порядке, они здоровы… что они будут жить нормальной жизнью. Но, ах, Рэйко-сан, у них нет ками! У них нет души!
Рэйко испытывала нестерпимую душевную муку. «Нет, это не может быть правдой. Я чувствую ками своего ребенка. Несмотря на все, что он пережил, он остался человеком!»
В коридоре послышались шаги, у двери раздались голоса.
— При рождении… — Госпожа Сукимура говорила хриплым, ужасающе покорным голосом. — При рождении… их души переводят в… в программу.
Дверь открылась. По комнате зазвучали грубые мужские голоса. Она почувствовала руки на своих плечах. Она закричала: «Ие. Ийе!»[15] Но не могла ослабить хватку. Руки выволокли ее из комнаты.
«Рэйко-сан!» — услышала она крик подруги до того, как дверь окончательно защелкнулась. Сильные руки. Игла.
Рэйко закричала, но это было сильнее всякого физического сопротивления.
16Мелкая дрожь, вызванная введенным лекарством, скоро перешла в конвульсии, которые превратились в сильнейшие схватки. Рэйко звала Тецуо, прекрасно зная, что даже если суровые представители министерства позволят ему прийти, то обычаи не подпустят его. Схватки участились, заставляя маленькую жизнь внутри толкаться в волнении.
Ввели новую дозу. Машины устремились в ее матку. Она знала, что эти умные приспособления предназначены для предотвращения наступления неведения, этой ненавистной врачам «родовой травмы». Во что бы то ни стало они хотели предотвратить ее. Им нужно было, чтобы ребенок появился на свет умным.
О, когда же они поймут, к своему сожалению, что совершают на самом деле, какие силы они развязывают. И даже если бы она могла говорить, ее не стали бы слушать. Они должны были сами осознать это.
В бреду Рэйко поворачивала лицо то направо, то налево, прислушиваясь к голосам, которых, похоже, в операционной кроме нее никто не слышал. Они доносились со всех сторон, в гудении ламп, в шипении аппаратов искусственного дыхания.
Духи глядели из машин и смеялись ей в лицо, некоторые — простые — были в виде вспышек света и разрядов, другие, более сложные, проскальзывали в электронных вихрях микропроцессоров. Ее окружили призраки. Это сама ками шептала, несмотря на свои компьютерные оболочки.
Как глупо с их стороны думать, что можно отменить мир духа. Рэйко вдруг сама эта идея показалась обыкновенным самодовольством. Конечно, ками может приспособиться ко всему, к любым требованиям времени. Духи найдут себе дорогу.
Теперь они на свободе в огромной сети, и лишь ждут своего часа. Они отомстят.
Призраки хомячков… призраки младенцев…
Она чувствовала своего сына. Сейчас он думал так напряженно, как не предусматривала ни одна программа.
Снотворное парализовало ее, и руки-щупальца переключились на другие мерзости. От схваток затуманилось все вокруг. Сквозь туман ее слез проносились ослепительные ленты Мебиуса и муаровые узоры. Откуда ей известны названия этих вещей, если она никогда об этом не слышала? Рэйко некогда было удивляться. Слова пришли сами.
— Транспортация… локационная кодировка координат… — шептала она, облизывая сухие губы, — нелинейные перемещения….
И потом возникла бутылка не с одним, а с двумя отверстиями… или вообще без… сосуд, внутренняя часть которого снаружи.
Теперь Рэйко напрягалась, чтобы понять, что значит «снаружи».
Руки, казалось, не замечали или игнорировали призраков, слетавшихся к ней из ослепительного света. Эти свирепые духи смеялись над ее болью и над тем, что внутри нее, тоже билось над разгадкой.
Следующий спазм скрутил Рэйко. Головокружение одолевало ее. Ужас, заставляющий сосредоточивать все силы… предельная сконцентрированность на одной задаче: превратить теоретические знания в практические умения.
Ками насмешливо подмигивал со стен — и экранов. Задача слишком сложна! Они не успеют ее решить!
Сосуд, чья внутренняя часть снаружи…
— Дес ка не?[16] — сказал один из медиков, встряхнув наушники монитора. И вдруг, в панике, закричал.
Со всех сторон слетелись белые халаты. На общий наркоз времени не было. Сделали местный. Оцепенение распространилось мгновенно. Никто и не позаботился установить ширму чести, когда хирурги-акушеры приступили к кесареву сечению.
И тут Рэйко ощутила, как чистое сияние точно вдруг вырвалось из нее. На нее накатила волна удивления и восторга красотой высшей математики. Только этот язык годился для мига триумфа! Но даже он был напитан любовью.
Хирургический надрез. Прозвучал громкий хлопок, будто лопнул воздушный шар. Ее вздутый живот опадал, как оборвавшийся навес.
Медики застыли в испуге. Дрожа, ошеломленный хирург ощупывал безжизненные складки ее пустой матки, ища в замешательстве то, чего там больше не было.
Прикладная топология. Она помнила название одного из курсов, преподанных ее сыну, и знала, это учение о формах и их отношениях. Оно о связи пространства и времени, и может применяться при решении задач транспортировки.
Руки еще долго с нею возились, но ничего плохого сделать уже не могли. Рэйко не обращала на них внимания.
«Он вырвался от вас, — прошептала она, — и от злой, беспощадной, нечеловеческой ками тоже. Он хорошо усвоил ваши уроки, я горжусь им».
Испуганные голоса, отраженные гулкими стенами, заполняли помещение. Но Рэйко уже устремилась вослед за своим сердцем — за пределы кабинетов и наций, за пределы человеческого знания, туда, где для любви не было никаких преград.
ТЕПЕРЬ ВЫ ЗНАЕТЕ
Брюс Стерлинг
ИСКУССТВЕННАЯ ЖИЗНЬ
© Bruce Sterling. Artificial Life. F&SF, December 1992. Перевёл Андрей КолабановНовую область научных исследований, за которой закрепилось название «Искусственная жизнь», можно определить как «попытку абстрагировать логически представленную сущность жизни от ее материальных проявлений».
Допустим для начала. Но что же такое жизнь? Основопологающий тезис «Искусственной жизни» заключается в том, что «жизнь» правильней всего понимать как сложный системный процесс. «Жизнь» состоит из отношений, правил поведения и взаимодействий. «Жизнь» как свойство потенциально независима от живущих существ.[17]
Живые существа (такие, какими мы знаем их сейчас) в основе своей состоят из насыщенных водой органических элементов: кровь и кости, лимфа, целлюлоза, хитин. Живое существо — например котенок — представляет собой физический объект, скомпонованный сочетаниями молекул, занимающий место в пространстве и обладающий массой.
Котенок бесспорно «жив», но не потому, что «дыхание жизни» или «живительный импульс» как-то заложены в его тельце. Мы можем думать, говорить или поступать так, как если бы котенок «был жив» благодаря какому-то мистическому «кошачьему духу», оживляющему его физическую кошачью плоть. А если бы мы к тому же были еще и суеверны, то мы могли бы даже представить себе, что у здоровой, молодой кошки — девять жизней. Люди говорили и поступали именно так на протяжении тысячелетий.