Цена согласия (СИ) - Доронина Слава

— И что будет с победителем и проигравшим? — спрашиваю наконец.

Сердце мощно лупит в ребра, когда я в красках представляю, что случится в финале, и все же хочу услышать это от Рафаэля. Но он молчит. Я оборачиваюсь, задерживая на нем взгляд.

— Как и все остальные фигуры, после того как партия сыграна, они полетят в коробку.

41 глава

— А сама почему не ешь? — спрашивает Рафаэль и смотрит на меня изучающим взглядом.

— Не хочу. Кусок в горло не лезет, — зябко потираю плечи руками. — Лучше кофе выпью. Или чай. Есть у тебя что-нибудь?

— Нет. Не пью. Ни того, ни другого. Но кажется в холодильнике была минералка. Посмотри.

— В холодильнике? Вообще-то я замёрзла. А теплых вещей больше нет. Ничего нет... - снова вспоминаю о взрыве и ярких языках пламени, которые валили из окон Костиной квартиры. Поэтому он и сказал, что не нужно мне забирать никаких вещей из родного города? Уже тогда знал, что этим все закончится? Каким будет его следующий шаг?

— Иди отдыхать, Маша. Забирайся под одеяло и попробуй уснуть. Ничего страшного не случилось, — спокойно говорит Рафаэль. — Если бы знал, что ты до такой степени впечатлительная и не в курсе его планов, то не повез бы тебя туда.

— Да, конечно. Сначала умышленно оставил одну, чтобы ко мне подошел Богдан, теперь это… Ты ненадежный человек. Может, поэтому и шлюхи тебе попадаются? — прорывается моя вторая сущность, которая любит всех учить жизни. — Женщины не видят в тебе опоры. Лично я никогда бы не связалась с таким.

Рафаэль с шумом кладет вилку на стол.

— Девушки сами вешаются на меня и раздвигают свои ноги. Я не виноват, что их любовь продажная и им всем что-нибудь от меня нужно, то цацки, то квартиры — список можно продолжать до бесконечности.

— Я по-твоему тоже меркантильная?

— Разве нет? Я видел брачный контракт. Сумму там ого-го, — присвистывает он. — Тоже бы не отказался от такого стартапа. И так понимаю, не только за красивые глаза ты это получишь, — обводит мою фигуру цепким взглядом.

— Это все, что ты знаешь о нашей сделке с Гончаровым?

— А нужно что-то ещё? — ерничает он.

Не знаю, как можно одновременно испытывать нежные чувства к человеку и в то же время его ненавидеть. То есть выставить меня меркантильной сукой можно, а об истинных причинах, почему я согласилась на это все Костя умолчал?

— Это просто совпадение. Я собиралась устроиться на работу в Москву в твою компанию и даже прошла собеседование. Но появление Кости в моей жизни спутало все карты, — не знаю, зачем оправдываюсь, в действительности плевать, что обо мне думают другие. Но это несправедливо!

— Да ладно, успокойся. В курсе я нюансов, — улыбается Рафаэль и опускает взгляд к пельменям. Подозрительно смотрит в тарелку.

— Не отравлюсь? — спрашивает он.

— Они хоть и хорошего качества, судя по упаковке, но ни сметаны, ни масла в твоём холодильнике я не нашла. Ешь на сухую. Не отравишься, — заверяю его.

— На сухую? — улыбается ещё шире.

Я закатываю глаза и наблюдаю, как Рафаэль берет вилку, подцепляет ей один пельмень, после чего отправляет его в рот и жуёт.

— Сойдёт, — выдает вердикт с набитым ртом. — Я так голоден, что и на сухую согласен, — поднимает на меня улыбающийся взгляд.

Издевается, паршивец. А мне совсем не до веселья. Однако решаю задать ещё один вопрос и идти спать. Флиртовать с Костиным другом в планы не входит.

— Где он сейчас?

— Твой муж? — уточняет Рафаэль равнодушным тоном.

— Да.

— Правда хочешь знать или как?

— Правду.

— Наверное у любовницы, — пожимает плечом. — А хочешь, отомстим ему?

— Ты специально это говоришь? — пошатываясь,ощущая, как обжигает внутренности от этих слов.

— Неужели так небезразличен? — ухмыляется Рафаэль, заметив мою реакцию.

По телу опять прокатывается волна дрожи, когда я вспоминаю взрывы и пожар. Я испугалась за жизнь Гончарова. Наверное это и есть мои истинные чувства к нему: не хочу, чтобы Костя страдал и ему было плохо. Жаль, что в ответ мне наносят удар за ударом и не думают о моей боли.

— Спокойной ночи, — говорю я, разворачиваясь.

— Я без понятия, где он, Маша, — летит мне в спину. — О таких вещах он мне не отчитывается. Но полагаю, ниточка скоро будет рядом с иголочкой. Кстати, я записал Косте пару голосовых и видео, где ты плакала в машине. Пока он их не послушал и не посмотрел.

Надеюсь, наш семейный архив пополнится еще одним файлом. После развода потребую его обратно и уничтожу. Как и все воспоминания о Гончарове. Но почему-то эта мысль причиняет мне боль.

Оказавшись в комнате, я проверяю ее на наличие замков, и на всякий случай закрываюсь. Не хватало ещё, чтобы Рафаэль пришел ко мне ночью. Как-то безответственно со стороны Кости оставлять жену со своим другом, которого я почти не знаю. Или Гончаров ему настолько доверяет? Пусть я фиктивная жена, но чувства к мужу проснулись самые настоящие.

Принимаю душ и, надев халат, забираюсь под одеяло. Пытаюсь заснуть, но мой телефон подает признаки жизни на тумбочке, отвлекая от мрачных депрессивных мыслей. Я бросаю взгляд на экран. Зоя.

— Да, — отвечаю ей тихо.

— Чем занята? — спрашивает сестра.

— Хочу поспать. Ты как?

— Плохо. Грудь болит. На мне живого места нет. — Помешкав немного, Зоя вдруг признается: — Дома без тебя пусто и очень одиноко.

В недоумении потираю кончиком пальца лоб. Не ожидала услышать подобное от сестры. Или у нее деньги закончились? Но я прилично оставила. Месяцы на два ей должно было хватить. Что за сентиментальности?

— Извини меня, Маш. Так сглупила, — продолжает Зоя и я слышу, что она плачет. — Думала, сейчас как уеду, как заживу... Такая глупая! На какой черт сдались мне эти сиськи и московские хахали? Назар относился ко мне хуже, чем к вещи. Приходил, брал меня, уходил, ночами где-то пропадал... Прости, Маша, — всхлипывает сильнее. — Ближе тебя у меня никого нет…

Я думала мне будет приятно услышать эти слова, но почему-то испытываю раздражение. А все из-за Кости. «Приходил брал, исчезал...» Господи, неужели и меня ждет подобная участь? «Или еще хуже», — вспоминаю слова Гончарова о том, что я его жена, а не любовница.

— Ты еще приедешь? — спрашивает Зоя, когда я долго молчу и ничего ей не отвечаю.

— Я не знаю.

У меня нет ответа на этот вопрос.

Мы ещё немного болтаем ни о чем, я завершаю разговор с тяжёлым сердцем. Да, люди не меняются, но так хочется верить, что это не так.

Засыпаю с трудом и последующие три дня не живу — существую. Под конец четвертого Рафаэль уговаривает меня выйти из квартиры. Сначала мы едем в банк, подписать какие-то бумаги с переводом огромной суммы на его счет, после чего заезжаем в ресторан, хотя я совершенно этого не хочу и против. Но он говорит, что это необходимо. Спорить нет сил и желания.

— Лицо попроще сделай и на меня посмотри, — приказывает Рафаэль.

Я поднимаю голову, продолжая ковырять вилкой чизкейк. Пытаюсь найти в себе хоть крупицу настроения, но мне кусок в горло не лезет. О каких улыбках вообще может идти речь?

— Так? — все же натягиваю оскал. Из вредности.

— Почти, — вдруг накрывает мою руку своей, отчего я изумленно распахиваю глаза.

Хочу попросить не переходить границ, спрятать свою ладонь под столом, но Рафаэль сжимает мою кисть сильнее.

— Не смей убирать.

— Да что ты? А потом ты ко мне в спальню придёшь и скажешь, что это тоже необходимость? В договоре ничего такого не было про то, чтобы я ублажала Костиных друзей.

Впрочем, как и о сексе с Гончаровым тоже не было ни строчки. Лишь устные договоренности.

«Хуже поступлю» — в который раз за последние несколько дней вспоминаю слова Гончарова и едва сдерживаюсь, чтобы не плеснуть Рафаэлю кофе в лицо, но взгляд у него такой странный, похожий на влюбленный, что начинаю теряться ещё больше.

— Что происходит? — свожу брови к переносице.

Рафаэль гладит мою ладонь и не сводит с меня глаз, вгоняя в краску. А потом до меня доходит. Это очередной их план?