Паршивый отряд. Хроники Новгородского бунта - Иван Фаворов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тропинка кончилась небольшой полянкой, через которую пробегал звонкий ручей. Почти посередине, на огромном старом пне стоял небольшой рубленный домик с мезонином. Вокруг цвели запоздалые весенние цветы, распустившиеся в лесной чаще позже положенного срока. Изба и пень чернели следами времени. Гавриил, увидев куда они пришли, не громко хмыкнул себе под нос.
— Вот наша небольшая дача. — Дора обернулась к нему и немного смущаясь повела рукой, как бы сама находясь в замешательстве от увиденного, словно не ожидала, что именно эта избушка окажется здесь.
— Действительно неожиданно! Дом привратника. — Эти слова Гавриил произнёс тихо, как бы самому себе. Потом, обращаясь к ней: — Доротея Вы не перестаёте меня удивлять. Собственно, это очень большая неожиданность и я теперь, в самом деле, не знаю, что и сказать. В прочем, что есть, то есть. Мне правда не разу не приходилось прятать человека от духов в доме духов, но и это возможно. Что теперь рассуждать… Сделанного не вернуть вспять. Так или иначе у этого места есть одно бесспорное преимущество сюда некто не доберётся.
— Я не знала… Мне честно говоря всегда казалось, что это укромное место где отец проводит время в уединение, для того что бы подумать и собраться с мыслями и силами. А кто такой привратник? И вообще Вы мне очень многое должны объяснить. Я даже не узнала, что именно случилось с Канатом и зачем мы его сюда притащили.
— Насчет привратника это Вам лучше отец объяснит, когда сочтёт нужным. Было бы неправильно открывать перед вами завесу его дел. А про Каната я расскажу Вам в процессе наших манипуляций с ним. У нас не очень много времени, хотелось бы убраться отсюда до темноты. Поверьте мне, это в наших общих интересах.
— А Каната не опасно оставлять здесь после наступления темноты? Вообще то я надеялась, что мы отдохнём хотя бы до утра. Нога моя сильно болит, и Вы я думаю устали прилично. Канат всё-таки не ребёнок.
— Сильвестру здесь ничего не угрожает, собственно потому, что он не совсем здесь. С нами присутствует только его тело, а душа путешествует… Где-то… Если он очнётся в этом доме, ночью, то тогда, да, это будет страшно. Но такой исход маловероятен. Его надо забрать отсюда до того, как это может произойти, то есть в ближайшее время.
Гавриил направился к маленькому и аккуратному крылечку. Избушка была не заперта. Войдя во внутрь, они оказались в небольшой прихожей плавно переходящей в кухню. Маленький коренастый буфет позвякивал посудой кода Гавриил проходил мимо. Найдя кухонный нож, он метнул его в дверь, так, что тот хорошо укоренился в её створке. На вопрос Доры: «Зачем?» — Гавриил ответил: «Простое средство, но эффективное, духи не смогут пройти сквозь неё, а мы сразу узнаем если они постараются это сделать».
В полу почти посередине комнаты располагался люк, в левом углу печь, а в правом крутая лестница. К ней и направился Гавриил. Они затащили Сильвестра на верх, благо потолок в избушке был низким. Вопреки ожиданиям чердак имел жилой вид. Пол был дощатый, предназначенный для ходьбы, стропилы аккуратные, гладкие. Всё указывало на то, что это помещение, при необходимости, используется как комната.
Гавриил достал из походной сумки тонкий плат с крестообразным узором и расстелил на полу, потом уложил на него Каната. Разжег приятное благовоние над его головой. Начертил символ на лбу, что-то вложил в одну руку, что-то в другую. Потом, руки сложил крестообразно. Завернул Сильвестра в полотно, на котором тот лежал и аккуратно отодвинул в угол между полом и косой стеной крыши, спрятал там за кадушками и другой утварью. Обошёл комнату по часовой стрелке, что-то бормоча. Останавливался напротив углов размахивал рукой в которой дымилась склянка с благовонием. На этом ритуал закончился, они спустились вниз. Дора предложила выпить чаю.
— Пожалуй, у нас есть еще немного времени. — Согласился Гавриил.
— Вы не будите так любезны… — она протянула Гавриилу медный чайник. — Сходить к ручью набрать его. Моя лодыжка…
— Да, да, конечно.
Дверь хлопнула, скрыв за собой скрип покачивающегося чайника и звуки его шагов. «Странный он все-таки наш пришелец. С одной стороны, такой же как мы, а с другой словно с луны свалился». — Думала Дора пока искала чашки и заварку. Выполнив необходимые приготовления, она села на лавку и занялась своей ногой. Рассматривала её, растирала, сгибала и разгибала пальцы. «Он относится ко мне как к ребёнку, уважительно, но как к не оформившемуся подростку, это совершенно никуда не годится! И мясо не ест. Интересно какие он еще давал обеты?! Мужчина он или нет в конце концов! Так или иначе он серьёзный привлекательный. Но главное не такой как все и столько знает о мире, в котором мы живём, что не вычитаешь не в одной библиотеке». — Рассуждала про себя Дора занимаясь ногой. Она ещё раз осмотрела щиколотку. Аккуратно провела пальцами по надутой, синей коже, казавшейся, от этого тоньше и нежнее. Надавила в одном месте чуть больше и испытала лёгкий укол боль. Отдёрнула руку. И снова мысли в её голове закружились вокруг персоны пришельца: «Вроде он воин, я готова спорить об этом с кем угодно. Но где же тогда его оружие? Можно предположить, что он его утратил. Но поверить в то, что он прошёл лес с голыми руками — невозможно. Может он спрятал его где-то рядом с городом, или в доме Кота. Интересно!». Дора попробовала аккуратно встать на ногу. Разряд боли пронзил всё её тело от самых пяток до макушки, она вернулась в сидячее положение. Организм её, державшийся на усилиях воли всю дорогу сюда, израсходовал свои ресурсы и теперь, испытавший расслабление, отказывался концентрироваться для преодоление новых трудностей.
В тишине тёплого спокойного вечера избушка выглядела уютным пристанищем. Опасения Гавриила казались чем-то далёким, почти мифическим. «Никуда отсюда не пойду. Ночевать останемся здесь». — Думала Дора. «Странно, но с этим мало знакомым человеком я совершенно не боюсь оставаться наедине. От него веет такой спокойной уверенностью».
Скрипучая дверь отворилась почти бесшумно. Вошёл Гавриил. «Огонь разводить она на умеет». — Подумал он, когда увидел холодную дышащую сыростью печь. Достал из складок своего плаща топорик и принялся, не говоря не слова, колоть поленце на мелкие лучинки годные для растопки.
«Как он умудряется
