Невидимый заговор против человечества - Н. Сенченко

Крупнейшая фигура мирового сионизма — Раковский был революционером–космополитом, активистом болгарских социал–демократов, поднимал “революцию” в Болгарии, попал в тюрьму. Сбежал в Румынию, где был лидером румынских анархистов. Там тоже неудача, арест и ясская тюрьма. Долго колесил по Европе и, в конце концов, в 1919 г. очутился в России, на посту председателя Совета народных комиссаров Советской Украины, а закончил карьеру советским послом в Париже[276].

Любопытно само появление Раковского в России. Едва в Румынию пришло известие о царском отречении, тамошние власти спешно выпустили Раковского из тюрьмы и снарядили специальный поезд, доставивший его в Одессу. Оттуда он добрался до Петрограда и оказался там примерно в одно время с Троцким.

Точно так же, как и Троцкий, он сразу же попадает в объятия Ленина. Вождь уговаривает его вступить в партию большевиков и обеспечивает ему избрание в члены Центрального Комитета (ЦК). Если учесть, что в те времена количество членов ЦК не превышало десяти человек, то легко представить, какую власть сразу же обретал этот засланный в Россию деятель.

Такое сосредоточение разрушительных сил, собираемых со всего света, лишний раз убеждает в плановости действий, в стратегической и тактической направленности усилий по сокрушению не только самодержавия, но и самой Российской империи.

В румынскую тюрьму Раковского привел случайный изгиб его сложной жизненной судьбы. Из Польши он бежал, спасаясь от призыва в русскую армию. Масонство помогло этому выходцу из захолустья пожить в Швейцарии, Германии, Франции. Он бегло говорил на четырех европейских языках и знал все балканские языки. Дома с женой он разговаривал по–румынски, с Троцким — на французском языке.

После Октября главным полем деятельности Раковского стала Украина. Ненавистники России старались (и стараются сегодня) вбить клин между Русью Белой, Малой и Великой, сделать народы, населяющие эти территории, не братскими, а вражескими. На память сразу же приходит поведение И. Якира во время боевых действий в Украине. Заняв село, он часто принимал решение “о сокращении мужского населения”. Начинал работать пулемет… Не предвидел ли Якир–расстрельник, что украинские мужики, дай срок, поднимутся с вилами и обрезами на картавых завоевателей?[277]

Посланный в Украину, Раковский тайно установил связь с масоном гетманом Скоропадским, получившим свой высокий титул от кайзера Вильгельма[278]. В тот год, когда Янкель–Свердлов проводил кровавейшее расказачивание, Раковский объявил борьбу с украинским антисемитизмом. Ведь не случайно сионистско–масонские прихвостни уничтожали одновременно казаков и украинское население. Они их боялись “как черт ладана”, потому что от своих местечковых раввинов получили соответствующее представление о том периоде, когда великий украинский гетман Богдан Хмельницкий выгнал евреев с нашей земли.

Сохранив в “своей” республике комитеты бедноты, он всячески натравливал их на хозяйственных мужиков и вскоре добился того, чего и хотел: чудовищного голода на нашей богатой, но вконец разоренной земле. То, что начинал массовыми расстрелами кишиневский аптекарь Иона Якир, завершил польский местечковый деятель Хаим Раковер.

Теперь же в тюрьме мрачная обстановка лубянских подвалов сильно действовала на мятущуюся душу Раковского. Помощи ждать было не от кого. Он долго высчитывал, прикидывал, соображал. Окончательное решение он принял, когда почувствовал, что следствие располагает сведениями о его финансовой помощи Троцкому. Он знал, что за связь с Троцким ему грозит смерть. И тогда он решился побороться за жизнь собственными силами. Теперь он мог помочь себе только сам. Путь был один–единственный и состоял в том, чтобы рассказать следствию о самых сокровенных замыслах мирового масонства.

Следователям НКВД Раковский давал интересные сведения, в частности о том, что большевики и Коминтерн с самого своего зарождения действовали заодно с интернационалом финансистов, которые стремились разрушить национальные границы и установить всемирную диктатуру — правда, не рабочих и крестьян, а финансового интернационала.

Здесь следует сделать оговорку, что на определенном этапе задачи тех и других совпадали. Российская империя со своим монархическо–консервативным режимом представляла для них преграду и была огромнейшим полигоном для “эксперимента”. Доверенным лицом хозяев всемирной ростовщической паутины был Лейба Троцкий–Бронштейн, который распоряжался огромными средствами, предоставляемыми ему Шиффом, Варбургами и другими международными сверхбогатыми банкирами. По словам Раковского, агентом банкиров был и А. Ф. Керенский, секретарь Всемирного Совета российского масонства, который, следуя указаниям финансового интернационала, уступил свою власть старшему в масонской иерархии Троцкому–Бронштейну.

Как это неудивительно, но всемогущий диктатор, как его теперь называют, И. В. Сталин паталогически боялся масонов. Вот что об этом пишет выдающийся русский исследователь и писатель В. Д. Успенский, цитируя записи тайного советника вождя Н. А. Лукашова: “Иосифу Виссарионовичу никак не откажешь в смелости, в решительности, и все же он с какой‑то странной осторожностью, понижая голос, говорил о масонстве, испытывая, как мне кажется, страх и ненависть к этой организации, более тайной и более сильной, чем даже всемирный сионизм. Масонство — словно бы запретная тема: заговоришь, и сразу кто‑то услышит, сделает выводы. Насколько помню, до войны при мне Иосиф Виссарионович лишь несколько раз, в минуты крайнего раздражения, не сумев сдержать себя, упоминал о масонах. Впервые — до процесса над Бухариным, в середине тридцатых годов. В то время Бухарин несколько раз ездил за границу, выясняя судьбу какого‑то архива, чуть ли не архива Карла Маркса в Париже, в Вене. На стол Иосифа Виссарионовича легло донесение (не могу припомнить: или от руководителя нашей агентурной разведки в Европе Кривицкого, или от заведующего особым отделом Наркомата иностранных дел Деканозова), в котором сообщалось, что в Вене дважды встречался и беседовал Бухарин с высокопоставленными масонами и, вероятно, получил от них какие‑то инструкции.

“Опять масоны, опять они! — взорвался тогда Сталин, резким движением сбросив со стола пепельницу. — Они не душат до смерти, но они давят, сковывают руки и ноги! У этого дракона неисчислимое количество голов! Мы рубим одну — появляются десять! Но масоны не заставят меня служить им! Я не глупее их! Поглядим, кто окажется наверху!” — “Вы один, а они во всем мире”. — “Со мной партия”. — “Партий было и будет много, а масонство едино и долговечно. Если не при жизни, то после смерти они сделают с вами, что захотят. Свалят на вас все грехи века, затопчут в грязь”. — “А пролетариат, а интернационал — они не позволят!” — “Ну, не знаю”, — ответил я.

Еще раз подобный разговор произошел между нами, когда стало известно о второй женитьбе Якова Джугашвили… И опять Иосиф Виссарионович опасливо и гневно посетовал на то, что масоны все тесней окружают его, проникают к нему, стараются навязать свою волю”[279].

Вот что странно. Прошло много лет, давно нет Иосифа Виссарионовича. После Второй мировой войны снята, хоть и далеко не полностью, таинственная завеса со всемирного масонства. О масонах пишут за рубежом, о них знают, некоторых из них (без особого, впрочем, успеха) пытаются привлекать к судебной ответственности. Только у нас — полное молчание. Будто и не существует этой организации, щупальца которой проникли во все уголки земного шара. А пора бы задуматься над тем, какую роль играли масоны из ближайшего окружения Сталина, других наших руководителей, какие задания они выполняют, какими средствами добиваются своих целей.

Свидетельства Х. Раковского хотя и расходятся с большинством известных исторических версий событий, тем не менее, обретают и ряд подтверждений. Например, то, что белое правительство формировалось “союзниками” из масонов, полагал и известный писатель Роман Гуль. Факт финансирования Гитлера магнатами с Уоллстрит был подтвержден много позже после Второй мировой войны. Заслуживают внимания и некоторые мелочи, например, беглое упоминание в тексте “Красной симфонии” “вашего знакомого Навачи- на”. Обратный перевод с испанского дал искажение фамилии Дмитрия Навашина, который действительно был знакомым Раковского, директором франко–советского банка и, по совместительству, хранителем фондов троцкистов и видным масоном. В 1935 г. он был убит при невыясненных обстоятельствах. Его жена в интервью газете “Пари–Суар” заявила: “Моего мужа убили за то, что он слишком много знал. Он стал жертвой оккультной силы, которая есть самой могущественной во всем мире”.