Во все Имперские ТОМ 10 Крокодил - Альберт Беренцев

На лугу и проходил банкет, вероятно по случаю солнечного дня магократы решили предаться приятному общению прямо на свежем воздухе.

Из окна автомобиля я увидел, что весь луг заставлен столами, ломящимися от яств, в центре луга играл большой живой оркестр, а по лугу бродили джентльмены во фраках и их дамы, сверкавшие яркостью платьев и металлом украшений…

Над лугом гордо реяли восемь флагов на высоких флагштоках — я из них узнал только серебряно-золотой русский Имперский и еще флаг хозяина Игр Полётова — белого орла на голубом поле. Остальные флаги, видимо, принадлежали оставшимся четырем Империям, Швейцарской Республике и Святой Земле, которая в этом мире находилась под властью католических рыцарей.

АРИСТО на лугу собралось не меньше пары тысяч, между ними сновали официанты в белых передниках…

А вот наёмники на лугу не показывались, вся военщина сосредоточилась в лесу, видимо, чтобы не смущать гостей и участников турнира своими мрачными рожами и стволами. И даже дроны над этим лугом не летали, дабы не портить праздничную атмосферу.

Ни дать, ни взять Октоберфест. Только Октоберфест, на который пускают лишь знатных и богатых, а не просто пивных бюргеров.

Мы проехали вдоль луга по идеально ровной асфальтированной дороге, а потом свернули к стоявшему в конце луга громадному зданию, которое точнее всего было бы назвать теремом-небоскребом.

Судя по всему, эта затейливая постройка предназначалась для праздников, когда идет дождь и на лугу бухать нельзя.

Больше всего здание напоминало сказочный терем, только громадный — в нем было этажей десять, так что здесь спокойно могло бы разместиться несколько тысяч человек. Постройка была бревенчатой, сложенной из разных элитных пород дерева, причем чем выше этаж — тем темнее было дерево. Нижние же этажи вообще были сложены из неочищенных от коры белоснежных берез.

Березки, уже живые, росли и перед теремом, их явно высадили здесь лесничие Полётова, ибо в сосновых борах березы обычно не растут.

Сам терем был украшен витиеватой резьбой — от крыльца и до самой крыши, какими-то русалками, Лешими, Змеями Горынычами, петухами, Жар-Птицами и прочим русским фольклором. На коньке крыши восседал огромный деревянный Кощей Бессмертный, в короне и ростом под пять метров.

Наша кавалькада бронемобилей заехала за терем, стоявший на самом краю луга, где уже начинался лес, и там остановилась.

Здесь из охраны торчал десяток Полётовских наёмников в светло-бежевой униформе, один из наёмников тут же бросился открывать своему боссу дверь.

Мне дверь машины открыла стражница Арум.

— Ага, благодарю. Неплохой теремок…

Но обменяться с Полётовым любезностями по поводу его теремка я не успел.

С обратной стороны у терема тоже было несколько резных крылец, и с одного из них уже чинно спускался герцог Кабаневич собственной персоной, за ним следовала Тая и еще несколько кабанчиков с крашеными бородами…

И спросить Полётова «кто в теремочке живет?» я так и не смог, ибо уже и так было ясно кто — редкостные подонки, жаждущие моей смерти.

Герцог Кабаневич, как и все мужчины-аристо на этом банкете, был во фраке. Его потомство вырядилось также, среди крашенобородых я узнал Павла Павловича — неверного племянника герцога, который сливал мне информацию. Хорошо, что он тут.

Моя жена Тая выглядела просто божественно — девушка распустила свои синие волосы, так что они ниспадали до талии, её шею украшало костяное ожерелье, снятое еще в кургане с одной из жен Рюрика. На Тае были белоснежные туфли на шпильке и воздушное полупрозрачное платье, настолько полупрозрачное, что сквозь него можно было рассмотреть все изгибы тела моей жены и даже её белое белье…

Пожалуй, это даже не платье, а просто накидка поверх белья. В общем срамота. Но потрясающе красивая. Непонятно, как Тая в нём не мерзнет, наверняка закинулась какой-нибудь согревающей магией…

Жена была ярко накрашена, а смотрела на меня виновато. Глаза герцога же ничего не выражали вообще.

Я медленно и недвусмысленно стащил с руки перчатку, явно имея в виду отнюдь не дружеское рукопожатие, но Полётов уже схватил меня за руку:

— Нет, князь. Никаких дуэлей. Вы обещали. Мне обещали.

— В таком случае я требую вернуть мне супругу, — заявил я.

Перчатку я в морду герцогу так и не швырнул, но и не надел её обратно.

— Герцог готов извиниться, — заверил меня Полётов, потом он повернулся к Кабаневичу:

— Ну? Давайте уже, герцог. Клянусь, или вы сейчас же помиритесь с Нагибиным, или я вас обоих отсюда вышвырну. Сегодняшний день слишком важен, ваши разборки просто недопустимы. Герцог?

— Ладно, — Кабаневич дернул плечами, потом хищно клацнул своими платиновыми зубами, — Простите меня, князь. Я приношу вам свои извинения. Я был неправ. У меня просто нервы сдали. Я выслушал аргументы Его Высочества и я признаю, что зря считал вас опасным. Может вы и Крокодил… Но вы не монстр. Вы себя контролируете, признаю это. Я не должен был бросать вас на Островах. Тем более не должен был угрожать вам или отбирать вашу законную супругу. Простите меня. Но если вы не готовы простить… Я, разумеется, готов принять ваш вызов на дуэль и умереть, как того требует честь. Вот.

Из-за концовки речь Кабаневич прозвучала довольно таки двусмысленно.

Но Полётова она устроила, Великий князь уже бросился теребить меня:

— Нагибин?

— Окей, — ответил я, — Я прощаю герцога Кабаневича. Он просто ошибся, с кем не бывает. Между нами и нашими кланами нет вражды!

Мы с герцогом обнялись, как велела традиция, мне при этом захотелось откусить подонку ухо — я такое видал в каком-то фильме про мафиози, там один итальянец натурально отгрыз другому половину уха во время примирений.

Но я сдержался. Ибо если я начну жрать уши АРИСТО — значит, болтовня герцога о моей крокодильности не так уж далека от истины.

— Славно, — кивнул Полётов, — А теперь извольте на банкет, дамы и господа. И Нагибин… Помните, пожалуйста, что вы сейчас не Нагибин. А какой-нибудь голландский магократ. Нам не нужны проблемы.

— Проблем не будет, — заверил я Его Высочество, довольно агрессивно подтаскивая к себе Таю и беря её под локоток.

— Полегче с нашей сестрицей… — пробурчал мне кабанчик с красной бородой.

— Что? — мягко поинтересовался я.

Полётов чуть ли не зарычал от отчаяния, увидев, что мы начинаем срач по новой, но положение неожиданно спас сам герцог. Он пробил краснобородому мощную оплеуху, заряженную магией, бородач повалился оземь.

— Я помирился с Нагибиным, — напомнил герцог своему родичу, судя по всему, внуку, — И не позволю говорить с ним без уважения. Слово Старшего — закон. Забыл?