От смерти к жизни. Как преодолеть страх смерти - Анна Данилова

И владыка Антоний Сурожский говорит: «Не смей говорить, что мы ЛЮБИЛИ друг друга. Мы ЛЮБИМ друг друга. Потому что у Бога все живы. Господь – это не Бог умерших, а Бог живых». И так можно обращаться к ушедшим, так же как мы обращаемся к святым, и просто говорить с ними – ведь они живы, они все слышат и все видят.

Но часто, из-за того что мы замыкаемся на своем горе или на своей жизни, мы становимся плотяными, а пустая плоть, как известно, не пропускает свет, и мы не ощущаем их близость. А может быть, нам не полезно это ощущать, потому что Господь ожидает от нас подвига, чтобы углубляться в молитвы. Именно в молитве встречаться, внутри сердца, души, а не ждать чудес вне нас. Я думаю, что наша задача заключается в стремлении к тому, чтобы встреча с человеком, который уже ушел к Богу, состоялась в глубине нашей души.

Недавно, дня два тому назад, у нас в хосписе умирала одна бабушка. Я ее не знала, но увидела, что она умирает. Я с ней посидела немного, и потом мы позвонили ее дочке, чтобы она приехала, для того чтобы быть рядом с ней (умереть же одному страшно!). За это время приехал ее внук, подросток лет восемнадцати, и видно, что ему очень неловко, ему страшно было. Мы с ним говорили о том, что он может сейчас дать бабушке самое ценное, то есть держать ее за руку, и просто побыть рядом, поговорить с ней, ведь она была еще в сознании. А он не смог это сделать. Я говорила: «Ну, если вы сейчас этого не будете делать, тогда всю жизнь вы будете бояться смерти. Утешьте ее, побудьте с ней, и я буду рядом с вами, только не уходите». Он не смог. И его мама тоже не смогла. Медсестры мне говорили, что они оба сидели далеко, у поста дежурной, когда бабушка умирала, оставаясь одна, без своих родных. Они суетливо заботились о бумажках, которые надо было выписать. Это редкий случай, когда человек так боится, что из-за страха ничего не может дать своему близкому, даже когда тот стоит перед одинокой смертью.

В заключение я хочу сказать: я считаю, что мы должны взять на себя ответственность за наше отношение к жизни, к болезни и к смерти. Если мы не выработали собственное отношение к смерти, мы из-за страхов никогда не будем в состоянии жить всей глубиной жизни и никогда не сможем помогать другим.

Необходимо осмыслить факт того, что жизнь и смерть – одно целое. И когда найден их смысл, тогда можно мужественно смотреть в лицо всякому страданию, связанному с умиранием.

Но у человека есть свободный выбор: он может идти по пути жертвы, то есть пассивности и ропота, и тем самым он попадет в экзистенциальный вакуум, либо выбрать путь личного роста, где он берет на себя ответственность за свое отношение к жизни и к смерти и внутренне свободно подходит к своей кончине.

Записала Оксана Головко

Сергий Круглов

«Избави мя, Господи, от смерти нечаянной…» Размышления в предверии Димитриевской родительской субботы

Непостижимым промыслом ко благу вечному мир уготовляяй, человеком времена и образ кончины определивый, остави, Господи, от века умершим вся согрешения их, приими я во обители света и радования, объятия Отчи отверсти им потщися и услыши ны, память их совершаю щия и поющия: Господи, Любы Неизреченная, помяни усопшия рабы Твоя…

В этот день, как и во все родительские субботы, народу в соборе много. Как всегда в большие праздники, приходят и те, кто в иные дни здесь редко бывает. От свечного ящика священникам в алтарь передают пачки заупокойных записок. Кто из помянутых в них крещен, кто нет – как всех проверишь… Доподлинно известно одно: все они уже перешли ту важную страшную черту, черту смерти, которую – кому скоро, кому еще нет, кто исповесть – предстоит перейти всем нам.

На днях ездили на отпевание. Умер человек еще не старый, причина смерти – одна из распространенных: оторвался тромб, смерть была почти мгновенной… Знакомый семьи усопшего, сидевший за рулем, по дороге рассуждал на тему, из тех, поговорить на которые любят люди не особо церковные: как покойному повезло, что умер внезапно, и что это и есть самая желанная кончина, вот так внезапно или во сне – не болел, не страдал, никому не был в тягость, не ощутил самой смерти.

Конечно, никому не пожелаешь ни страданий, ни болезненного бессилия. Но не ощутить смерти… Смерть остается чрезвычайно важным событием в жизни человека. Христианство смотрит на смерть и как на главного врага человека, результат нашего отпадения от Бога, знак проевшего мир греха и тления, и как на роды в очередной этап жизни. Да, мы чаем воскресения мертвых и жизни будущего века – но и вот этот, всем нам предстоящий срок временного пребывания души в отрыве от тела, очень важен. И к нему надо быть готовым.

Именно про эту подготовку много говорит Церковь Христова. Уйти в важное путешествие – голым, растерянным, в панике, внезапно, не собрав ни нужных вещей, ни документов, ни разу предварительно не заглянув ни в путеводители по той стране, в которой нам предстоит жить, ни в разговорник, чтоб суметь объясниться с ее обитателями?..

С этой точки зрения смерть мгновенная, неосознанная – страшная трагедия. Во многих нехристианских, но достигших высокой степени развития культурах отражена общечеловеческая забота о подготовке умирающего к переходу в иной мир. К примеру, древнеегипетская «Книга мертвых, или Главы о выходе к свету дня», сборник песнопений, гимнов и заклинаний, связанных с погребением и смертью, во многом исполнена именно этой заботы – как выжить душе в посмертии, как изгладить перед суровым судом богов последствия собственных злых дел, совершенных при жизни, и получить награду за добродетели.

А тибетская книга «Бардо Тхедол, или Великое Освобождение в результате услышанного в бардо» – своего рода инструкция, которую лама читает умирающему, пребывающему в бардо, промежуточном посмертном состоянии. Задача ламы – показать умирающему, что все образы, ужасные или манящие, которые он там встречает, имеют происхождение в его собственном сознании:

«О сын благородной семьи, какие бы устрашающие видения ни возникли в бардо абсолютной сути, не забывай слова, что я скажу тебе; иди вперед, храня в сердце их смысл; именно в них – тайная суть познания:

Когда меня осеняет бардо абсолютной сути,

Я отрину все мысли, полные страха и ужаса,

Я пойму: все, что предо мной возникает, есть проявление моего сознания,

Я узнаю, что таков вид бардо;

Сейчас, в этот решающий миг,

Не устрашусь мирных и гневных ликов – моих же проявлений».

Мы, христиане, знаем, что духовный мир имеет самостоятельное бытие, что Ангелы и демоны – не плод нашего воображения, а самостоятельные сущности. Но представление о том, что состояние души в посмертии, ее блаженство или мучения, напрямую связано с содержанием сердца человека, с его добродетелями или, наоборот, нераскаянными и неизжитыми греховными страстями и что именно приложение усилий к перемене своего сердца ко благу, очищение его от страстей и есть основа подготовки к часу смертному и Суду Божьему, – близко и понятно нам. Потому и говорим мы в молитве: «Избави мя, Господи, от смерти нечаянной»…

Отдельное знамение пререкаемое – нелюбимое миром сим представление о том, что предсмертные болезни и страдания могут иметь для умирающего духовную пользу, их переживание может изменить его душу, как говорят в народе, «в предсмертных болезнях наши грехи сгорают». Из-за этого представления нецерковные люди несправедливо обвиняют христиан в мазохизме.

Этим людям – да и самим себе – нелишне будет напомнить, что христианам вовсе не заповедано непременно стремиться страдать и что в молитвах Церкви есть также прошение о кончине «безболезненной, непостыдной, мирной» и для себя, и для наших близких.

Однако первостепенное наше внимание должно быть направлено не только и не столько на внешние обстоятельства смерти, которую мы чаще всего не знаем, когда ожидать, сколько именно на подготовку к ней, на то, чтобы быть постоянно трезвенными, не спать духом, чтобы в важный и великий час перехода уметь все нажитое, как библейский хлеб, отпустить по водам, предать в руки Божии «самих себя, друг друга и весь живот наш».

Есть слова: христианин всегда должен быть готов к Причастию и к смерти. И в этом плане, поминая в родительскую субботу своих усопших, мы молимся Богу и о себе самих.

Марина Андреевна Журинская

Филолог, богослов, переводчик, главный редактор журнала «Альфа и Омега»

Желание смерти и воля к жизни

Когда-то очень давно я для себя сформулировала такое нехитрое правило: мы разбираемся в арифметике, иногда очень даже неплохо. А Бог – Он алгебру знает.

Мы очень любим давать ясные определения, категорические оценки, хотя знание наше очень ограничено. А Бог видит весь мир, всю его историю и современность. О будущем умолчу.