Легионер. Книга первая - Вячеслав Александрович Каликинский

Ивелич тихо присвистнул – и тут же с тревогой и опасением оглянулся, проверяя – не заметил ли кто-либо этого совершенно неуместной здесь мальчишеской выходки. Взяв конверт, он осторожно вынул из него отпечатанный типографским способом пригласительный билет и с уважением поглядел на Карла.

– Черт возьми, Ландсберг! Ты, кажется, впал в великий фавор! Там будет весь двор! Такими приглашениями просто так не разбрасываются, друг мой! Тотлебен явно благоволит к тебе – отчего это, хотел бы я знать?

– Да что мне твой двор! Что мне двор, ежели там будет Мария Тотлебен! И я ангажирован у нее на целых три танца, Марк! Целых три! А ты знаешь, Марк, какую роль при дворе играет мадмуазель Мария?

– Дочке любимца императора и лучшего военного инженера России и Европы не нужно быть еще кем-то, чтобы слыть одной из самых завидных невест в столице!

Ландсберг хмыкнул:

– Полгода назад Мария Тотлебен получила должность фрейлины при особе ее Императорского величества, Марк!

Ивелич внимательно поглядел в лицо друга.

– Чудеса, да и только! Впрочем, я рад за тебя, Карл! – Ивелич, быстро пробежав глазами надпись на билете, чуть нахмурился. – Но все же, господин барон, чем заслужил, признайся!

– Я и сам в толк не возьму, Марк! Генерал-адъютант изволил вспомнить нашу с ним встречу под Плевной. Помнишь, я рассказывал тебе о том, что скуки ради построил там метательную машину по старинным чертежам? Ну и вот… Слово за слово, а тут еще мадемуазель Мария подошла, я был ей представлен… И, кажется, произвел на нее благоприятное впечатление! Черт возьми, Марк, как я счастлив!

– Ну, коли так… Экий ты везунчик, право! Но боюсь, что могу испортить твое настроение. Послушай, Карл, – Марк Ивелич вновь глянул в пригласительный билет и увлек Ландсберга к портьере. – Позволь мне на правах старого друга кое о чем у тебя спросить! Только без обид, пожалуйста, хорошо?

– Какие обиды, Марк? О чем ты?

– Карл, я знаю, ты не купаешься в золоте, не играешь в карты и не имеешь богатой родни. Более того: излишек денежного содержания, полученного за боевые условия в Туркестане и за участие в Восточной кампании, ты отсылал домой, в Шавли. И здесь, в столице, существуешь весьма скромно, по возможности избегая цепких объятий кредиторов, заимодавцев и даже добрых друзей…

– Марк, я не понимаю тебя…

– Сейчас поймешь, барон Ландсберг! Сейчас поймешь – и я заранее представляю себе проклятья, которые ты, Карл, обрушишь на меня. Посмевшего дерзко опустить тебя с небес на грешную землю.

– Марк, ты пьян?

– Нет, я не пьян, друг мой! Ответь мне, по совести: ты бывал когда-нибудь на благотворительных балах высшего света? Не бывал, я знаю! И еще спрошу – а ты читал вот это? – Ивелич поднес приглашение к лицу друга, отчеркнув ногтем нижнюю строчку. – «Податель сего благоволит внести в пользу призреваемых сирот не менее 100 рублей…»

Ландсберг взял билет в руки и начал вчитываться в текст приглашения. Не давая ему опомниться, граф Ивелич крепко взял его под локоть и зашептал в ухо:

– Эту сотню – твое жалованье за три месяца! – ты отдашь на балу только при входе! Кроме того, Карл, нужно непременно иметь при себе не менее 200–300 рублей, чтобы расплатиться за себя или свою даму, когда на благотворительном базаре тебе предложат купить какой-нибудь дурацкий чепчик для младенца. Или попросят подписаться в пользу приюта. Карл, на подобных вечерах люди швыряются деньгами без счета, там к этому все привыкли и даже устраивают некие состязания в благотворительном транжирстве! Десяток-другой злющих старух так и шныряют по залу с подносами для пожертвований и тычут ими под нос всяк зазевавшемуся… Если при уходе ты дашь лакею и швейцару меньше, чем по десять рублей, тебе засмеются в спину, Карл, ты должен знать это! А мундир, Карл? Или ты забыл, что регламент посещения балов, которые даются монаршим семейством, предполагает явку в новом мундире?

– Но мундир у меня совсем новенький, я надел его только нынче – ты же знаешь, Марк!

– Не глупи, друг мой! Ты станешь посмешищем в батальоне, коли отправишься к Великой княгине в несвежем мундире! А представляешь, сколько слупит с тебя батальонный портной Шиммель за срочную, в два-три дня, постройку нового мундира?! И ты еще радуешься, несчастный?!

– Боже мой, Марк! – Ландсберг выглядел совершенно потрясенным. – Боже, мне и в голову не могло прийти, что такое приглашение может быть опаснее дерзкой вылазки в тыл врага…

– Карл, ты знаешь, что я твой друг. Что у меня есть свое небольшое состояние и целый сонм богатых тетушек, которые то и дело одаривают меня то займами без отдачи, то наследством. Карл, я счастлив был бы выручить тебя, я бы заставил тебя, черт побери, поступиться своей фамильной щепетильностью и взять в долг у меня потребную для такого бала сумму. Но именно сейчас, Карл, увы, я на финансовой мели! Рублей 150–200 – это все, что есть – изволь, дам. И готов подписать за тебя вексель на любую разумную или сумасбродную сумму – но ты же, друг мой, принципиально не делаешь долгов! И что же ты думаешь теперь делать, несчастный ты мой барон? Отдавать целое состояние за три мазурки с очаровательной дочкой графа Тотлебена?

В продолжение всего короткого монолога Ивелича Ландсберг то и дело краснел, принимался кусать губы. Однако в конце его лицо приобрело свое обычное, непроницаемое и даже чуть сонное выражение.

– Что я думаю делать, дружище Марк? А что тут можно еще сделать, кроме как с легким сердцем порвать сей билет и забыть о нем?

– Экий ты скорый, брат! Погоди-ка! – Ивелич удержал руку Ландсберга, собравшегося превратить билет в кучу обрывков. – Не спеши, подумай еще раз, Карл! Тем паче, мне показалось, что Мари Тотлебен произвела на тебя весьма глубокое впечатление, не так ли?

– И что с того? – с горечью хмыкнул Ландсберг. – Не по Сеньке шапка, брат…

– Тут ты прав, Карл! У его сиятельства девять или даже десять дочерей на выданье. И он, как и всякий отец, наверняка озабочен тем, чтобы ни одна из них не осталась в старых девах! Но это не значит, что инженер-генерал и любимец государя готов отдать дочку за прапорщика! Но тем не менее не торопись! Порвать и забыть ты всегда успеешь… Смотри-ка, сюда явно спешит тот толстенький штабс-капитан, Карл. Вы знакомы?

Ответить Ландсберг не успел, ибо штабс-капитан Симеонов уже стоял перед друзьями.

– Барон, как хорошо, что я нашел вас! – Симеонов искательно улыбнулся Ландсбергу и, скользнув взглядом по лицу Ивелича, вновь обратился к