Американский таблоид - Джеймс Эллрой

— Кемпер? Это Чак Роджерс. Я сейчас в диспетчерской, и произошло кое-что, о чем, по моему мнению, ты должен знать.

— Что?

— Сторонники Кастро, которых я уволил, прошлой ночью подъехали к стоянке такси и открыли огонь. Нам чертовски повезло, что никто не пострадал. Фуло полагает, что они прячутся где-то поблизости.

Кемпер растянулся на кушетке.

— Я приеду через пару дней. Тогда и разберемся.

— Разберемся как?

— Я хочу убедить Джимми продать вашу контору Управлению. Увидишь. Мы с ним что-нибудь придумаем.

— Я что хочу сказать — надо действовать решительно. То есть не можем же мы настолько опуститься в глазах кубинского сообщества, чтобы позволить каким-то коммунистическим подонкам в нас стрелять.

— Мы проучим их, Чак. Ты не будешь разочарован.

Кемпер открыл дверь своим ключом. Лора оставила двери террасы открытыми — концертные огни озаряли Центральный парк.

Слишком просто и слишком красиво.

Он видел кадры аэрофотосъемки с Кубы, по сравнению с которыми эта картина показалась бы жалкой.

На снимках были горящие здания компании «Юнайтед фрут» на фоне ночного неба. Волшебной красоты фотоснимки.

Что-то подсказало ему: проверь телефонные счета Лоры.

Он порылся в ящиках стола в ее кабинете и нашел их. За последние три месяца Лора звонила Ленни одиннадцать раз.

Что-то подсказало ему: немедленно успокой себя на этот счет.

Скорее всего, ничего страшного не было. Лора ни разу не упоминала о Ленни, и в ее поведении не было абсолютно ничего подозрительного.

Что-то подсказало ему: пусть она сама заговорит с тобой.

Они присели выпить мартини. Лора загорела — она целый день ходила по магазинам.

Она спросила:

— Долго ждал?

Кемпер сказал:

— Почти час.

— Я звонила тебе в «Сент-Реджис», но диспетчер сказал, что ты уже ушел.

— Захотелось прогуляться.

— В такую-то жару?

— Мне надо было проверить свои сообщения в другом отеле.

— Так ты мог позвонить портье и узнать у него.

— Мне нравится появляться там время от времени.

Лора рассмеялась:

— Мой любовник — шпион.

— Не совсем так.

— Интересно, что бы сказала моя суррогатная семейка, если бы кто-то из ее членов узнал, что ты снимаешь номер в «Реджисе»?

Кемпер засмеялся:

— Они бы решили, что я им подражаю; и еще — задумались бы, как я могу себе это позволить.

— Мне вот самой это интересно. Твоя пенсия ФБР не так велика, да и семейство тебе не столько платит.

Кемпер положил ладонь ей на колено.

— Я удачно играл на бирже. Я же уже говорил тебе, Лора. Если хочешь узнать больше — спрашивай.

— Хорошо, непременно спрошу. Раньше ты никогда не говорил о прогулках, — так почему это тебе взбрело в голову прогуляться в самый жаркий день года?

Кемпер посмотрел на нее деланно затуманенным взором:

— Да вспомнил своего друга Уорда, как мы с ним в Чикаго, бывало, гуляли берегом озера. В последнее время я успел по нему соскучиться и, как выяснилось, спутал чикагский климат с манхэттенским. Что случилось? У тебя грустный вид.

— Да ничего.

Она проглотила наживку. Слова про Чикаго и друга выдали ее с головой.

— Не верю я в твое «ничего», Лора.

— Нет, нет, и вправду ничего.

— Лора…

Она отстранилась от него:

— Кемпер, я же сказала — ничего.

Кемпер вздохнул. Кемпер изобразил на лице превосходную смесь огорчения и раздражения.

— Нет. Это из-за Ленни Сэндса. Что-то из того, что я сказал, напомнило тебе о нем.

Она расслабилась. Очевидно, она верила в его спектакль.

— Ну, когда ты сказал, что знаком с Ленни, ты изъяснялся уклончиво, и я не стала говорить о нем, потому что боялась, что это тебя побеспокоит.

— А Ленни говорил тебе, что знает меня?

— Да, и еще какого-то фэбээровца, имени он не назвал. Он не стал распространяться, но я поняла, что он боится вас обоих.

— Мы спасли его от больших неприятностей, Лора. И ему пришлось заплатить. Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о том, от чего мы его спасли?

— Нет, я не хочу этого знать. Ленни живет в страшном мире, а вот… а вот ты живешь в дорогих отелях и работаешь на мою псевдосемейку и бог знает на кого еще. Просто мне иногда хотелось бы, чтобы нам не приходилось скрываться.

Ее глаза убедили его сделать это. Рискованный шаг, конечно, — но о таких и слагают легенды.

Кемпер сказал:

— Надень зеленое платье, которое я тебе подарил.

В «Павильоне» в свете свечей поблескивали шелка и парча. Изысканная публика была разодета в пух и прах.

Кемпер сунул метрдотелю сотню долларов. Официант провел их в личный кабинет семейства.

Время точно остановилось. Кемпер взял Лору под руку и открыл дверь.

Джо и Бобби подняли глаза — и остолбенели. Ава Гарднер поставила бокал — точно в замедленной съемке.

Джек улыбнулся.

Джо выронил вилку. Та шлепнулась прямо в его суфле. Ава Гарднер получила двойную порцию шоколадной подливки прямо на лиф своего платья.

Бобби вскочил и сжал кулаки. Джек ухватил его за ремень брюк и усадил обратно в кресло.

Джек засмеялся.

Джек сказал что-то вроде «смелость есть — ума не надо».

Джо и Бобби излучали прямо-таки радиоактивное раздражение.

Время точно застыло. Ава Гарднер, кстати, оказалась меньше ростом, чем он думал.

29.

(Даллас, 27 августа 1959 года)

Он снял номер в отеле «Адольфус», Окна его спальни выходили на южную часть Коммерс-стрит и клуб Джека Руби, «Карусель».

Кемпер Бойд всегда говорил: НЕ ЭКОНОМЬТЕ НА ОТЕЛЯХ, КОГДА КОГО-ТО ВЫСЛЕЖИВАЕТЕ.

Литтел следил за дверью в бинокль. Было уже четыре часа дня — а девушки из лайв-стрип-шоу должны были появиться только в шесть.

Он проверил все зарезервированные билеты на рейсы Чикаго-Даллас. Сид Кабикофф прилетел в Даллас вчера. После прилета он брал напрокат машину.

Пунктом назначения для него был городишко Мак-Аллен, штат Техас — в аккурат на границе с Мексикой.

Он прилетел туда, чтобы снимать порнофильм — он говорил Безумному Сэлу, что собирается задействовать в съемках стриптизерш Джека Руби.

Литтел взял больничный. Разговаривая по телефону с агентом-командиром Лиги, он покашливал. Билет же на самолет он купил, назвавшись вымышленным именем — Кемпер Бойд всегда говорил: ЗАМЕТАЙТЕ СВОИ СЛЕДЫ.

Кабикофф сообщил Безумному Сэлу, что «подлинные» бухгалтерские книги пенсионного фонда существуют. Кабикофф сообщил Безумному Сэлу, что Шиффрин знает Джо Кеннеди.

Должно быть, это было вполне доброкачественное деловое знакомство. Деловые связи Джо Кеннеди были весьма разношерстными.

Литтел все наблюдал за дверью. От напряжения глаз у него разболелась голова. Возле клуба «Карусель» появилась толпа народу.

Трое мускулистых парней и три женщины, по виду — дешевые шлюхи. И сам Сид Кабикофф — жирный и потный.

Они поздоровались и закурили. Кабикофф принялся возбужденно размахивать руками.

Джек Руби открыл дверь. Во двор выбежала такса и навалила кучку прямо на тротуаре. Руби пинком отправил дерьмо в сточную канаву.

Толпа вошла внутрь. Литтел прикидывал возможности вести наблюдение через дверь.

Задняя, например, закрывалась на крючок, а между дверью и косяком образовывался видимый паз.

Он перешел дорогу и, пригнувшись, нырнул на парковку. Там был всего один автомобиль: «форд» с откидным верхом, который в настоящий момент был опущен.

К рулевой колонке был прикреплен регистрационный талон. Владельцем авто был некий Джефферсон Дэвис Типпит.

Залаяли собаки. Руби надо переименовать свое заведение в питомник для собак «Карусель». Литтел подошел к задней двери и подцепил крючок кончиком перочинного ножа.

Было темно. Из-за двери раздевалки сочилась полоска света.

На цыпочках он подкрался к ее источнику. Он уловил запах парфюма и продуктов собачьей жизнедеятельности. Свет исходил из оставленной полуоткрытой двери смежной комнаты.

Он услышал несколько накладывающихся друг на друга голосов. Два он узнал: Руби, Кабикофф; третий принадлежал мужчине с гнусавым техасским выговором.

Он покосился на свет. И увидел Руби с Кабикоффом, а также копа в форме далласской полиции — они стояли возле подиума сцены.

Литтел вытянул шею. Площадь обзора значительно увеличилась.

Подиум был полон народу. Он увидел четырех парней и четырех девушек — абсолютно голых.

Руби спросил:

— Джей-Ди, правда, роскошные?

Коп сказал:

— Вообще-то я натурал, но, в общем и целом не могу не согласиться.

Парни поглаживали эрегированные члены. Девушки сладострастно постанывали. На подиуме резвились три таксы.