Я – вор в законе - Евгений Сухов

– Ты почему у нас выигрываешь? – спросил он с расстановкой. – Знаешь расклад, о котором мы понятия не имеем?

– Я знаю, что ты отменный шулер. Обыгрываю тебя, потому что на балконе свой человек включает систему, что вмонтирована в стол. Она высвечивает карты, – с откровенностью пятилетнего пацана сказал приблатненный.

3а столом сделалось тихо. Тишина предвещала бурю. А Гоша уже выключил свой «фонарь» и с лукавой улыбкой наблюдал за тем, что последует дальше.

– Да что ты, падла, делаешь?! – поднялся один из купцов. – Ты нас что, за фраеров держишь?! Да мы тебя живого в землю зароем! – бросил он тому в лицо карты.

Приблатненный недоуменно пожал плечами.

– Ты о чем, братан?

– Ну гад! – Купец зыркнул на балкон. – Эй ты, потрох, а ну сюда живо! Или завтра каждому из нас по новенькому «жигуленку», или считайте, что зря на свет родились. Приговорим вас, и все дела!

Это была серьезная угроза, и никто не сомневался, что через сутки она будет выполнена.

На следующий день у Гоши был новый «жигуль».

Сейчас, слушая Варяга, Гоша подумал о том, что начал забывать шулерские приемы. Он извлек из стола нераспечатанную колоду карт. Тщательно перетасовал, а потом положил перед Варягом четыре карты, и, когда тот взял их, Гоша без колебания сказал:

– У тебя на руках три туза и восьмерка бубен.

– Точно! – Варяг бросил на стол карты.

– Продолжим?

– Давай.

Гоша сдал Варягу и себе.

– У тебя три шестерки, у меня три короля. Ваши не пляшут!

Небрежным и в то же время щеголеватым движением пальцев, по которому всегда можно узнать картежника, он перевернул карты.

Перед ним лежало три короля.

– Сейчас первую карту из колоды беру я. Сверху будет туз. – Гоша не ошибся. – Следующая твоя карта, это восьмерка червовая, дальше дама пик.

Варяг улыбался, переворачивая карты.

– Из тебя получился бы хороший вор. Напрасно ты нас сторонился.

– Блатной хомут не для моей шеи, – поскромничал Гоша. – Но когда в руки плывут хорошие деньги, отказываться грех!

Он усмехнулся, и его лицо приняло плутоватое выражение.

ГЛАВА 24

Страсти предвыборной кампании разделили избирателей на две неравные половины. Одни топтались на площадях, выкрикивая всякие лозунги, другие выражали свой протест, сидя перед телевизором. Время от времени обе стороны обменивались мнениями – в курилках, магазинах, на транспорте, готовые в любой миг сойтись в рукопашной. Так зарождались прогрессивные движения, так рушились прежние программы, и идея, отшлифованная где ни попадя, спешила вырваться на свежий воздух с одной лишь целью – ломать, крушить. Повсюду красовались портреты кандидатов. Молодые и не очень, угрюмые и с белозубой улыбкой, они грозили, обещали. В глазах рябило от множества партий и обилия лозунгов. Похоже, каждый кандидат заманивал избирателя красочным фантиком. Однако эти призывы напоминали сказку про витязя на распутье. В какую сторону ни пойдешь, везде плохо! И потому никто никуда не спешил.

Варяг неторопливо шел по улице. Стихийные митинги набирали силу. На лицах многих он видел скептические ухмылки, некоторые слушали, разинув рот, другие – так, как могут внимать лишь словам пророка. «Интересно, какими глазами они смотрят на меня», – подумал Варяг.

Он внимательно наблюдал за доморощенными трибунами, видя в каждом из них потенциального противника, и уже сейчас отмечал слабые и сильные стороны оппонентов. Одни умели говорить и держали аудиторию – эти опасны! Косноязычных он вообще не брал в расчет.

Увидев на стене листовку со своим изображением, он остановился. Пробежал глазами набранный крупным шрифтом текст программы и несколько обещаний, без которых не может обойтись ни одна предвыборная канитель. «Интересно, читают или нет? Ни пятен на листе, ни царапин. А может, избиратели так меня любят, что не хотят портить мой фотогеничный портрет? Вот других же марают!»

Шагов через двести Варяг задержался надолго. На площади негде было яблоку упасть. Народ не безмолвствовал – гудел, как растревоженный улей. Когда на трибуну, наспех сколоченную из досок, поднимался оратор, все умолкали.

– До каких пор мы будем терпеть всяких прихлебателей? – негодовал иной.

– До каких пор мы будем терпеть над собой эксперименты? – вторил другой.

На трибуну взобрался третий – невысокий коренастый мужчина.

– Наша жизнь – это не опытное поле для неуемных в своей тупой деятельности бездарных личностей, – громко чеканил он каждое слово. – Мы не подопытные кролики. Если тех, кто сейчас сидит в креслах, оставить еще на пару лет у власти, мы совсем разучимся жрать! Это какой же нужно быть бездарью, чтобы в такой короткий срок разбазарить страну. Наша держава, как продажная девка, пошла по рукам. До каких пор будут насиловать нашу Родину?

Варяг внимательно слушал. Это был один из кандидатов, он узнал его по портретам. И, судя по всему, противник серьезный. Он, подобно музыканту с абсолютным слухом, играл такую мелодию, которая никого не оставляла равнодушным. Родина. Честь. Это всегда беспроигрышный вариант.

– Мы и раньше жили не богато, но сейчас дошли до черты за которой – пропасть. Россия сейчас напоминает человека, который надумал перебраться через бурлящую реку по узкой доске. Один неосторожный шаг – и мы в путине. Месяц назад у меня умерла мать. Добрая набожная старушка, каких в России не один миллион. Что она сказала мне перед смертью? Сынок, говорит, прожила я долгую жизнь, а вот вспомнить? нечего! Батрачила, жила в нищете, теперь в нищете помираю.? Хоть бы один светлым денечек в памяти воскресить, так нет его! Вот так и вся наша Россия. Сколько бы мы ни трудились, а жизнь наша лучше от этого не становится. Обнищал народ. Разве не обидно труженику получать пенсию; которой едва хватает на хлеб и чай, когда безусые юнцы разъезжают на дорогих машинах и покупают виллы на Средиземном море? Я – доктор наук, заведующий кафедрой; университета, однако получаю меньше дворника или сантехника из домоуправления. Нужно потребовать у государства выплаты задолженностей; нужно пересмотреть механизм распределения заработной платы. Нужно требовать отставки правительства и серьезно подходить к выбору каждого кандидата. В новый парламент должны войти люди честные, принципиальные, болеющие и за судьбу государства, и за каждого человека в отдельности.

Он сошел с трибуны, тотчас смешался с толпой.

С каждым днем Варяг все более втягивался в предвыборную борьбу. Она напоминала ему азартную игру с большими ставками, где каждый норовил применить шулерские приемы. Допускалось все от подглядывания до крапления карт. Варяг, владеющий этими приемами в совершенстве, неуклонно продвигался к финишу; Денег он не жалел, давал всякому, кто обещал отдать за него свой голос. Там, где он выступал, всегда было полно народу, а старики, получавшие вознаграждение в размере месячной пенсии, смотрели на него такими глазами, какими верующий взирает на апостолов.

– Милой ты наш, – шепелявили беззубые рты, – вот за тебя мы и будем голосовать. Никто нам не нужен, все нас обманывают, только что по миру не ходим. Совсем жизни не стало. И помирать страшно. Гробовые отобрали… Одной только мыслью и тешимся, может, добрые люди сжалятся и как-нибудь схоронят.

В округе баллотировалось еще четверо, и Варяг чувствовал, как стрелка доверия склоняется в его сторону. До выборов оставалась ровно неделя, и последний день должен быть решающим. Нужно распорядиться, чтобы наняли людей, которые должны выкрикивать его имя хоть в конференц-зале, хоть на многолюдных перекрестках. Так тоже создается популярность. За деньги можно сделать все. Больше шумихи – больше пользы. Для достижения цели хороши все средства.

На трибуну забрался молодой мужчина. Тощий и крикливый, он брызгал слюной. При каждом бранном слове его острый кадык судорожно дергался, будто он за раз опрокидывал в себя стакан водки.

– Господа, – сказал он, – нас призывают голосовать за Щербатова. Что мы знаем о нем?

Варяг насторожился.

– Это человек, который в тридцать с небольшим стал доктором наук. Эдакий баловень судьбы, вознамерившийся шагать по нашим головам к своим честолюбивым планам. Что он знает о жизни? – Варяг хотел было уйти, но решил остаться и теперь с интересом всматривался в плотоядное узколобое лицо. Судя по настроению оратора, речь обещала быть захватывающей. – Да ничего, кроме неодушевленных книг.

Варяг едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Он стоял поодаль и внимательно наблюдал за всеми. Совсем не хотелось, чтобы именно сейчас кто-либо узнал его в лицо.

– А нам нужен человек, который хлебнул бы соленого до слез и на собственной шкуре испытал бы, что значит шкандыбать по буеракам! Он нас на дорогу не выведет. Это не тот человек, за которого мы должны отдавать свои голоса.