Время Волка - Юлия Александровна Волкодав

ансамбль. Я потому к тебе и подошёл. Лёнь, ты бы с ней поговорил, как-то уладил. Пойми, ты ведь певец, выходишь в эфир, вот уже и на радио стали песни твои звучать, на концертах появляешься, газеты тобой интересуются. Неизбежно будет внимание не только к тебе, но и к твоей супруге. И она тоже должна соответствовать образу советского артиста.

Лёня ничего не понял, но выяснять подробности у Бенчука не стал. Зато в тот же день поехал в Марьину рощу. Оксана оказалась дома, в совершенно разобранном виде — лохматая, в грязном халате, с отёкшим лицом.

— Явился! — прокомментировала она его появление. — Картина маслом — муж явился! Не прошло и месяца!

— Ты что, пьяная? — поразился Лёня.

От неё пахло перегаром, да и бутылки валялись повсюду. В комнате бардак, на полу стоят грязные тарелки, диван завален каким-то тряпьём, на столе груда фотографий. Их совместных фотографий!

— Да хоть бы и пьяная! Тебе-то что?

— Так это правда? Тебя выгнали из ансамбля? За пьянку, что ли?

— И не только, — хихикнула Оксанка. — За это… как его… Порочащие образ советского артиста связи, вот! Выговорила! Что ты пялишься? Думал, я тебе верность буду хранить, пока ты кобелируешь? У меня, знаешь ли, годы идут, мне ребёночка заводить надо, жизнь свою устраивать.

— И вот так ты её устраиваешь? — Лёня пнул носком ботинка валяющуюся бутылку. — Знаешь, я думаю, нам надо развестись.

— Ну, конечно! Кто бы сомневался! Я тебе теперь не пара! Ты же у нас звезда! Слышала, слышала в «Добром утре», как эта дура дикторша соловьём заливалась: прекрасный голос, тонкая манера исполнения, интонационно чисто! Удовлетворил ты её, что ли?

Лёня нервно дёрнул плечом, развернулся и ушёл. Теперь уже навсегда.

* * *

Квартиру он оставил Оксанке. Разменивать однушку у чёрта на рогах было бы глупо, да и не хотел он ввязываться в жилищные дрязги. Он на суд-то еле заставил себя прийти, быстро подписал бумажку, что у него нет никаких претензий, и уехал на запись. Его уже подхватила волна популярности и несла, всё время наращивая темп: Фридман стал давать ему новые песни, после выступления на авторском вечере композитора Лёню заметили и другие авторы, стали поступать предложения спеть то одно, то другое, уже состоялось несколько эфиров в «Добром утре», от Росконцерта Лёню звали поехать на гастроли со сборной труппой по Сибири. Всё это отлично отвлекало от семейных проблем, не оставляя на них ни времени, ни сил. Жить вот только ему было негде, и он по-прежнему ночевал у Карлинских. Но тем сильнее был стимул хвататься за всё, что дают. Гастроли по Сибири? Отлично! Говорят, на гастролях можно хорошо заработать! Тур по Дальнему Востоку в составе актёрской бригады? Замечательно! Лишь бы не сидеть в Москве, лишь бы двигаться вперёд.

Об Оксане Леонид Витальевич не слышал лет двадцать. Он делал карьеру и строил новую семью, стараясь не вспоминать о первом неудачном опыте. До него доходили слухи, что у Оксаны не всё благополучно — она злоупотребляет алкоголем и не может найти работу. Потом вроде бы говорили, что она вышла замуж за какого-то ленинградца и уехала с ним в город на Неве, работала там хореографом в Доме пионеров. Уже после перестройки охочие до сенсаций журналисты вдруг раскопали, что Оксана Волк (фамилию она так и оставила его) живёт в нищете, в крохотной квартирке в Марьиной роще, целыми днями сидит на лавочке у подъезда и стреляет у случайных прохожих деньги на бутылку. Всё это с фотографиями и подробностями они выложили Леониду Витальевичу при встрече. Он, конечно, наорал, отменил интервью и выгнал их к чёртовой матери. А потом, неожиданно для самого себя, поехал в Марьину рощу. Еле вспомнил старый адрес, отыскал нужный подъезд. Перед ним действительно сидела старуха, в трениках с пузырями на коленках и кепке «Наш дом — Газпром». Он подошёл и ужаснулся. Они ведь ровесники, неужели и он уже старик? Но в зеркале-то он по-прежнему видел вполне импозантного мужчину, и женским вниманием был не обделён. А на Оксану было страшно смотреть.

— Оксана, — окликнул он её.

Она подняла голову, посмотрела на него как на привидение.

— Ты?

— Я. Мне сказали, у тебя проблемы. Почему ты меня не нашла? Я готов помочь.

— Пошёл к чёрту!

Её категоричный тон не изменился ни на йоту. И взгляд остался прежним: жёстким, решительным. Она встала, опираясь на палку, и ушла в подъезд, ни разу не обернувшись. Леонид Витальевич постоял посреди пустого двора, развернулся, сел в машину и с чувством выполненного долга уехал.

* * *

Окончательно забыл про сердечные дела Лёня после того, как Фридман вдруг заявил:

— Ну что, мальчик, я тебя поздравляю, ты едешь в Сопот!

Он так и звал его «мальчик» и обязательно поил чаем, а то и кормил, когда Лёня приходил разучивать новую песню.

— Я?!

Лёня и надеяться не смел, что в Сопот отправят именно его. Туда же конкуренция бешеная, каждый начинающий певец надеется попасть на конкурс эстрадной песни в Польшу. Если его выиграть, считай, что всё, — ты артист первого эшелона, тебе всюду открыты двери: огоньки, передачи, собственные пластинки, фильмы — всё, что хочешь. В прошлом году первую премию взял Андрей Кигель, и теперь его морда не сходила с экрана телевизора, к немалому раздражению Лёни, кстати, который считал Андрея заносчивым выскочкой.

— А что ты удивляешься? — продолжил Фридман. — Союз композиторов считает, что на фестиваль нужно отправить мою песню «Родина мира». А я хочу, чтобы с ней ехал ты. Я поставил такое условие, и они были вынуждены согласиться.

Лёнька не знал, как благодарить старика. А тот только отмахнулся:

— Я на самом деле считаю, что лучше тебя её никто не споёт. Ты не грешишь исполнительской трактовкой, учитываешь все авторские нюансы. Главное, звук не форсируй. Песня должна прозвучать доверительно, спокойно, без лишнего пафоса.

— А на каком языке я её буду петь? — уточнил Лёня.

— На русском, разумеется! На каком ещё? — удивился Геннадий Осипович.

— Но ведь конкурс польский. В зале будут поляки, они же ничего не поймут!

Лёня не зря опасался. В песне «Родина мира» речь шла о том, что все народы должны беречь мир, взяться за руки и дружить. К тому же мелодия сложная, песня написана как баллада и без слов не сразу ложится на слух. Как передать смысл песни людям, не знающим языка? Все эти сомнения он и изложил Фридману.

— А ты сердцем пой, — хмыкнул старик. — И тогда поймут.