Билет в один конец. - Борис Громов

Угу, и вот уже полтора месяца справляемся… Без какого-либо результата. Нашли целую кучу всевозможного железного и электронного хлама, иногда выглядящего весьма внушительно, но в нерабочем состоянии. И вот, примерно две недели после начала поисков, я плюнул на секретность и в очередном разговоре по душам с Прохоровым попытался аккуратно прозондировать почву по интересующей нас теме. Реакция начальника стражи меня озадачила — он чуть не поперхнулся пивом и загоготал как племенной жеребец.

— Что, наемник, и тебя на «золотую лихорадку пробило»? Ну, блин, я думал, что хоть тебя эта фигня минует!

Я от такого чуть не выпал в осадок и потребовал объяснений. Выяснилось, что поиски Черным Полковником некоего таинственного контейнера уже давно секрет Полишинеля. В открытую об этом не сильно треплются, но всем знающим и заинтересованным людям отлично известна история о старом бредуне, который десять лет назад умирая в лазарете Рощинского в бреду вдруг начал рассказывать о каком-то секретном военном приборе, который он со своими товарищами в первый день войны вынесли из секретной лаборатории и где-то спрятали. Бред был уж слишком похож на правду и медики на всякий случай доложили о случившемся Полковнику. Тот, к их изумлению, приехал практически сразу. Но было уже слишком поздно: старик доходил и слова его становились все более бессвязными. Но, видимо, что-то по-настоящему убедительное он все-таки сказал. Потому что после этого разговора Полковник окончательно сошел с ума. Его люди буквально носом землю рыли, но так ничего и не нашли. С тех самых пор практически каждый главарь присоединившейся к воинству Полковника банды проходил через этот этап — узнав о таинственном контейнере, так нужном безумному морскому пехотинцу, отправлялся на поиски, рассчитывая в случае удачи на щедрую награду. И вот теперь я выгляжу одним из этих жадных болванов. А с другой стороны… Может все не так уж плохо? Если я такой не первый, значит, никто всерьез наши действия не воспримет. Однако есть и плохая сторона — если «Вихрь» уже десять лет ищут все, кому ни лень, но не могут найти — шансы на успех серьезно понизились. Плохо дело…

— Чего ты пыхтишь, Толян? — тяжкий вздох напарника отвлекает меня от воспоминаний.

— Ай, блин, не спрашивай, командир, — отмахивается он. — Бестолковое это дело. Уже сколько мы тут торчим, а кроме металлолома так ничего не отыскали. Так что, или накрылся этот контейнер давно, или не было его никогда.

— Хорош ныть, дружище, — встав из-за стола, я отвешиваю елозящему шваброй по полу Курсанту легкий дружеский подзатыльник. — Все будет нормально.

М-да, подбодрить товарища — дело, конечно, хорошее, но вот веры в то, что мы сможем выполнить поставленную задачу, у меня тоже все меньше. Думаю, пересидим тут дожди, дождемся бабьего лета и, выбрав подходящий момент, будем уходить. Невозможно поймать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.

Дверь снова распахнулась и на пороге появился сияющий, словно новенький рубль, Стельмашок. Увидев, как он грязными сапожищами топает по свежепомытому полу, диким зверем взвыл уже Курсант. Ну, как же, он старался, порядок наводил, а тут — такое неуважение. Но высказать Вовке все, что хотел, Толя просто не успел.

— Командир, ты не поверишь, я его видел!!!

Володя и сам не ожидал, что эта его фраза вызовет такую реакцию. Толя замер, будто изваяние, а Тюкалов, как ему показалось, наоборот чуть не подпрыгнул.

— Когда? Где? В каком он состоянии?

Вопросы посыпались один за другим, Володя даже растерялся.

— Да часа три назад, когда мы после патрулирования в Борское заправляться заезжали, на тамошнюю нефтеперегонку. Там и увидел. Выглядит нормально, ну, с учетом обстоятельств. Постарел, правда, сильно, похудел и совсем седой стал…

Видя, как изумленно вытягиваются лица собеседников, ходок осекся на середине фразы и замолчал.

— Так, Вовка, а теперь медленно и с самого начала, — командир, судя по всему, уже догадался, в чем дело, но явно хочет удостовериться. — Ты сейчас о чем вообще? А вернее, если я все правильно понял, о ком?

— Так, о Рыжем я, — снова заговорил ходок. — Мы только заехали, я гляжу, а там — он. Грязный весь, босой, одет в рванье какое-то. Меня не увидел, на разгрузке сланца лопатой махал. А я сам подходить не стал, хотя очень хотелось. Но решил сначала с вами посоветоваться. А вы чего подумали?

— Не, Вов, ничего, нормально все, мы слегка о своем… Значит, говоришь, учитель твой в здешним в рабство угодил?..

— Командир, нужно что-то делать! — взахлеб, но стараясь быть как можно более убедительным, затараторил Стельмашок. — Он нам с Маришкой как отец, не могу я его тут оставить. А выкупить его у меня денег не хватит. Миш, пожалуйста, выдай мне авансом все причитающееся, а? Я прямо сейчас поеду его и выкуплю. А не продадут — выкраду на фиг! Правда, пока не знаю как, охрана там серьезная.

— Так, а ну отставить херню нести!

Раз командир заулыбался, а значит, все будет нормально, у Володи прямо камень с души упал.

— Выкупим мы твоего Волженкова, не переживай. Ну, хоть одно нужное и правильное дело мы тут должны сделать?

Несмотря на улыбку, глаза у Тюкалова грустные. И только тут до ходока доходит… Ой, блин, вот ведь дурак-то, а! Они ведь наверняка сначала подумали, что он спутник нашел и из-за этого кипеш поднял. А тут вместо цели всей операции — престарелый ходок, нашедший-таки на свою шею приключений и рабский ошейник. Нет, за Володю они явно радуются совершенно искренне, но вот в остальном… Даже как-то неудобно перед ними: у самого — радость, а у них…

— Так, Вовка, давай еще раз, где ты его видел и как выглядит. Короче, полный словесный портрет. Чтоб нам завтра ничего не напутать, когда покупать будем, — Тюкалов явно всерьез озаботился вопросом «воссоединения семьи». — Курсант, а ты давай, дуй к Прохорову, уточни по всем вопросам, связанным с куплей-продажей раба. Что как, что почем. Только без лишней конкретики.

— Миш, а зачем тебе его словесный портрет? — недоуменно интересуется Володя. — Я и так его покажу.

— А вот этого — не нужно. Если теперешний хозяин поймет, что вы знакомы или, не дай боже, сообразит, что вы родня, то цену заломит до небес. «Спрос рождает предложение», слыхал такую фразу? Так что, поедем мы завтра без тебя.

Ходок здорово расстроился, но вынужден был признать, что здравый смысл в словах Тюкалова есть. Действительно, если нечто очень нужное покупателю есть только у тебя, то цену можно задирать вверх до тех пор, пока у покупателя деньги не кончатся. Как Рыжий говорил: «Монополия и отсутствие конкуренции». Они и сами пару раз этим приемом пользовались, досуха, конечно, клиента не выдаивали, но навар имели неплохой. А теперь могут навариться на них самих. И товар-то на самом деле такой, что по базару не пройдешь, у кого-то другого не купишь.

На следующий день с самого утра, стоило двум УАЗам выехать из ворот Нефтянки и взять курс на северо-восток, Стельмашок принялся бесцельно наматывать круги по двору, не в силах занять себя хоть чем-нибудь. Вернее, он честно пытался, но ничего не выходило: все валилось из рук, голова практически ничего не соображала и вообще ничего не получалось. Наемники, зная о причинах такого поведения молодого проводника, старались не делать вид, что ничего особенного не происходит, но после того, как Володя за неполных полчаса сначала чуть не сломал домкрат, а потом уронил Шурупу на ногу ящик с патронами, их терпение лопнуло. Шипя сквозь зубы бессвязные ругательства (а чего вы хотели? Тридцать девять кило все-таки…), обычно спокойный как удав Саня приказным тоном велел Володе сесть на лавку возле КПП и сидеть там, не вставая, не отходя и ничего не трогая руками до самого возвращения командира из Борского, благо, погода внезапно наладилась и сквозь тучи пробилось почти по-летнему жаркое солнце. Впрочем, немного подумав, суровый зампотыл отряда все-таки разрешил ему покидать свой пост в случае большой или малой нужды или для похода на обед. Но только для этого. В общем, как любит в похожих случаях с улыбкой говорить Михаил: «Сегодня точно не день, Бэкхема». Кто такой этот самый Бэкхем, Володя не знал, но смысл фразы и без того был вполне понятен. Сиделось ему плохо, будто на иголках, но Шуруп слов на ветер не бросает, если пообещал за попытки и дальше под ногами мешаться «лещей» навешать, так ведь и навешает. А рука у него ой, какая тяжелая. Значит нужно сидеть, как бы тяжело это не было. Умение ждать для настоящего бойца, и не важно ходок он, военный или наемник, тоже очень важно. Вот и потренируем.

Покупка раба, оказывается, не такое простое дело, как это может показаться. И дело даже не в том, что нужно придумать хоть какое-нибудь объяснение, на кой черт он тебе вообще нужен и почему именно этот. С объяснениями как раз вопросов не возникло, потому как никто их толстому и вальяжному, но явно слегка струхнувшему при моем появлении, хозяину Борского нефтеперегонника давать просто не собирался. Благо, кое-какую известность мы в здешних краях уже приобрели. К тому же, «на отлично» сработало «сарафанное радио», в чем я, если честно, и не сомневался ни на секунду. Тут все очень просто: какие бы небылицы про тебя не плели — ничего не подтверждай и ничего не опровергай. Идеальный рецепт. Когда о тебе ничего не знают, то начинают выдумывать. Придумывают, как правило, всякие страшилки, а потом, сами себя ими напугав чуть не до нервной икоты, выдумывают с перепугу еще большую хрень. А ты при этом хранишь глубокомысленное молчание и не пытаешься ничего отрицать. Вот и получается, что если не опровергают — значит правда. И потом начинаешь из бродящих среди людей слухов и сплетен выяснять леденящие душу подробности о том, что отрезанную голову хвостатого я оказывается сжег на погребальном костре вместе с телом своего человека, да еще и какой-то зловещий ритуал при этом провел. Подробностей, разумеется, никто не знает, ведь делалось все это в глубочайшей тайне (ха-ха три раза, если тайна такая глубокая, то откуда вообще информация о погребальном костре и ритуале). Словом, чушь полная, но и бредуны, и «мирняк» здешний, кажется во всю эту ахинею верят. В черные маги меня пока, слава богу, не записали, но дружно сходятся во мнении, что «это ж-ж-ж — неспроста». С одной стороны теперь даже вполне нормально поначалу к нам относившийся Прохоров посматривает странно, с другой — с лишними расспросами никто не лезет. Вон, как этот толстяк, даже глазом не моргнул. Нужен этому психу раб? Да запросто! Молодой, сильный? Ах, все равно, можно даже старого и больного? Так даже лучше. Хотите сами выбрать? Да всегда пожалуйста, будьте моим гостем! И все! Даже не сильно-то потратились. А уж зачем пришлому старый и ослабший, еле ноги с голодухи волокающий старик с растрепанной бородой и длинной тонкой дурацкой косицей… Да какая разница?! Может он его в жертву своим таинственным богам принесет в ближайшее полнолуние, может чучело из него набьет. Кому какое дело?!