Статус: все сложно - Дарья Белова

птица. Вижу только яркие мазки, они тянутся вдоль внутренней стороны руки и заканчиваются на запястье.

Ян, так зовут парня, смотрит в одну точку, пока Кощей ему что-то рассказывает, а может, втирает. Он умеет убеждать и действовать на нервы. А еще у него чуйка на талант. Поэтому он и не отстает от парня. А тому уже хочется слинять подальше.

Парень остается один. Девчонки только украдкой посматривают в его сторону и загадочно улыбаются. Легкий флирт без тени соблазнения.

Он уходит, так и не обратив ни на кого внимание. Гордый одиночка. Свой Мерс он отогнал к моему Поршу. Ян сел за руль и аккуратно выехал на основную трассу.

– Ну как тебе? – Кощин увидел в чью сторону я смотрю.

– Он один?

– В смысле?

– Приехал? Участвовал? Ни улыбки, ни радости. Просто взял свой выигрыш и укатил обратно.

– Да. Никого не напоминает?

– Перестань. Я таким не был.

– Был, Нава. Тебя только Марат смог как-то расшевелить. – Кощей получает от меня укоризненный взгляд. Он о том, что затрагивает запретную тему.

– Понял. Понял.

– Я хочу на своем Порше попробовать.

– Ты же понимаешь, что …

– Я все понимаю. Хочу, – тяжелое слово, достаю клещами, силюсь ухватить, – попробовать выйти на трассу.

Кощей долго думает, а потом разрешает. Я понимаю, что так он делает исключение. Но не удивлюсь, если позже попросит что-то взамен. Кощин хитер и никогда ничего не делает просто так. Его дружелюбность напускная, а открытость – часть образа. Сочувствую тем, кто это еще не понял. Угодят в ловушка, не заметив этого.

Отгоняю свой Кайен к линии старта. Под шум толпы, который в момент замолкает, стоит мне выйти из машины и забрать запасной шлем Кира. Тот в напряжении. Уже нет радостной улыбки, которая освещала чуть ли не всю трассу. Мне даже кажется, что он переживает. Пожалуй, только он и знает, через что я прошел и какой сейчас шаг я хочу сделать. Хотя, это даже не шаг, а бросок. После которого я либо выплыву, либо навсегда уйду на дно. И мое занятие будет сведено только к просмотру гонок по телеку и продажей спорткаров, за руль которых я так и не сяду.

Кир справа от меня, в своей машине, то и дело косится в мою сторону. Чувство дежавю преследует. Стараюсь отогнать его, отбросить в самый дальний угол. Ведь сейчас все по-другому. Я другой, трасса другая, машина другая.

В машине глухо, вижу только толпу, она сканирует какие-то движения, девчонка в центре отсчитывает цифры – я просто читаю по губам. Звука в принципе нет. Или это я перестал слышать. Все внимание на трассу.

Моя нога на педали газа. Шумно сглатываю, дыхание частое. Обращаю внимание на правую руку, пальцы потряхивает. Плохой знак. Должна быть уверенность, в себе, в первую очередь.

Стартую быстро, как в прошлой жизни. Я не вырываюсь вперед с первой секунды, но уверенно держусь вторым, оставив позади себе какого-то парнишку. Впереди меня Кир. Я понимаю, что он не выдавливает максимум, дает мне разогреться. Это не игра в поддавки, он словно контролирует трассу, меня, скорость.

Пытаюсь обойти справа по внешнему радиусу. Кир зажимает и не открывается.

Все тело трясет. Я дрожу. И это какое-то бесконтрольное ощущение. Тяжело взять себя в руки.

Впереди только дорога, ограждения нет. Но я словно еду по тоннелю. Здесь темно, а путь освещается только фонарями.

Страшно.

Дышу через рот. Кир замедляет ход, я чуть не врезаюсь в задний бампер. Хочется ругаться, что не нажми я на тормоз, мог бы быть краш. Но ни слова не могу произнести. Все летит к черту, потому что ничего не получается.

Картинка огня и взрыва снова перед глазами. Она вписалась как ненужный и лишний кадр. Должна быть голая трасса, а я вижу синий Ягуар, что полыхает в огне.

На секунду прикрываю глаза, думая, что так воспоминания уйдут. Но это было ошибкой, машина виляет. На такой скорости нельзя отвлекаться. Меня слегка заносит и я вижу, как Кир тормозит сильнее, сбрасывает скорость резко.

Тошнота подкатывает к горлу мгновенно. Противный и горький комок, что раньше ощущался как машинное масло и топливо. На языке вкус бензина.

Наша скорость большая, несмотря на постоянные торможения. На спидометр смотреть боюсь, те запредельные для меня цифры просто будут мигать перед глазами. Еще одна картинка, которую хочется смахнуть, но не выйдет.

Я не справляюсь. Страх снова окутывает меня, гладит по голове и смеется. Ком в горле сковывает горло. Хочется кричать, орать, что есть силы. Этот вой рвётся наружу.

Резко торможу, позволяя странной машине, что так и осталась плестись позади меня, вырваться вперед. Теперь она лидер. Кир остановился следом за мной. Сдал назад.

Я только успеваю выбраться из машины, как сгибаюсь пополам падаю на холодную землю, и меня сильно начинает рвать. Горло щиплет и режет. Горькое машинное масло и такой же прогорклый вкус паленого железа на языке. Ни один глоток воды не смоет его. А еще металлический привкус крови и паленого тела. Это самое страшное и самое болезненное, чувствовать это внутри, на себе, вокруг. Руки дрожат и мне кажется, что они в крови, перед глазами пелена, снова картинки того пожара, в ушах гул. Это не пожарные сирены. Просто звуки сплелись в один большой и протяжный звук – вой.

Опускаюсь на колени на трассе и снова начинаю орать.

Кир где-то рядом, обхватывает плечи и пытается успокоить. Отмахиваюсь, бью куда-то в челюсть. Он не ожидал и не поставил блок.

– Глеб! Успокойся. Ты не там! Слышишь?

Конечно же я его слышу. Но телом я здесь, а сознание снова улетело на ту трассу, где я просто сначала сидел в машине и видел, как машина загорается. Через несколько секунд я выйду из нее и буду смотреть на языки пламени. Кирилл на ярко-рыжей МакЛарен подкатит спустя еще пять секунд. А еще спустя две секунды будет взрыв.

– Уйди! – я раненый зверь. Слабый. Говорят, слабых не любят, они не могут защитить ни себя, ни свою семью и свое потомство. От слабых избавляются, они не нужны. Это обуза, которая ложится на плечи тех, кто сильнее.

Кир приносит бутылку воды и протягивает ее мне. Пью жадными глотками, пытаясь смыть этот вкус смерти на кончике языка. Выливаю оставшуюся воду на голову. Хочу теперь смыть те мысли и стереть те картинки. Их подбрасывают мне мои же воспоминания.

Дыхание поверхностное и тяжелое.

Смотрю вдаль, туда, где должны были делить первенство.