Джеральд Даррелл. Путешествие в Эдвенчер - Дуглас Боттинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так или иначе, но Джеральд сумел добраться до Мамфе к половине десятого, а уже в два часа он обедал с Джоном Йелландом в Бакебе. Воссоединение компаньонов было сердечным. Джеральд высоко ценил Джона как орнитолога и человека, ему нравилась неторопливость и чисто английское чувство юмора, присущее этому доброму и мудрому человеку. Как приятно было снова оказаться в обществе соотечественника, разговаривать на нормальном английском языке, услышать новости последних месяцев и осмотреть коллекции друг друга.
После трех дней отдыха в Бакебе Джеральд почувствовал себя гораздо лучше. Его огорчало только то, что ему так и не удалось поймать ангвантибо. Но вскоре и эта причина для огорчений исчезла. Вскоре после возвращения в Бакебе Джеральд отправился в экспедицию к горе Нда-Али, почти отвесные склоны которой покрывали густые леса. Джеральд должен был устроить лагерь и провести в горах дней десять, занимаясь ловлей шимпанзе, живших в горах. Он писал домой:
«Рано угром я сел на велосипед, на раме примостился местный мальчишка с сумкой, набитой пивом и провизией, и отправился на встречу с охотником, который должен был стать моим проводником. Мы проехали около пяти миль. Я уже начал сомневаться, что мои ноги способны сделать хотя бы еще одно движение. Но тут я заметил человека, который шел ко мне с корзиной из пальмовых листьев. Думая, что меня ожидает еще одна мешотчатая крыса или дикобраз, я остановился и подождал его. Когда африканец подошел, я, к своему удивлению, узнал в нем одного из охотников, которые помогали мне в Эшоби. Я спросил его, что он принес, и он ответил, что у него есть маленькая добыча. К стыду своему, я должен признаться, что, увидев содержимое его корзины, практически утратил дар речи. Я щедро вознаградил охотника, бросил мальчишку и с триумфом вернулся домой, прижимая к груди драгоценного ангвантибо».
Джеральд получил своего первого ангвантибо очень вовремя. Вскоре после этого из Англии пришло сообщение (от приятеля Джеральда по Уипснейдскому зоопарку, Кена Смита), что Британское зоологическое общество отправляет в Камерун на поиски этого загадочного животного легендарного зверолова Сесиля Уэбба. Ветеран-зоолог, объездивший с экспедициями половину мира, считал Даррелла и Йелланда новичками, неспособными поймать по-настоящему редкого зверя. Со своей стороны, они относились к нему как к досадной помехе, опасному сопернику.
В конце концов Уэбб встретился с новичками. «Он оказался крупным, высоким мужчиной (шести футов шести дюймов ростом, я полагаю (около двух метров), — писал Джеральд матери, — с выступающей вперед челюстью и водянистыми голубыми глазами. Одет он был в вылинявшие джинсы, а на голове его красовалась настолько странная панама, что я с трудом подавил в себе желание расхохотаться. Он беззаботно спросил нас, удалось ли нам поймать ангвантибо, на что мы ответили утвердительно. За несколько дней до нашей встречи я ненадолго уезжал в Беменду и только что вернулся в Мамфе, где и остановился знаменитый исследователь. С превеликим удовольствием я сообщил ему, что у нас есть целых три ангвантибо!!!!»
Но и Уэбб не вернулся из Камеруна с пустыми руками. Джеральд передал ему самое замечательное животное из своей коллекции — шимпанзе Чалмондейли (Чамли). Английский чиновник подарил обезьяну Дарреллу с тем, чтобы тот передал ее в Лондонский зоопарк. Джеральд согласился, полагая, что шимпанзе не может быть больше года и размеры его довольно скромны. Каково же было его удивление, когда из прибывшего грузовика выгрузили большой ящик, в котором сидел взрослый шимпанзе лет вось-ми-девяти, с огромными руками, громадной головой, массивной волосатой грудью, по объему примерно вдвое превышавшей грудь самого Джеральда, и крупными зубами, придававшими его липу зловещее, воинственное выражение.
«Я открыл дверцу с некоторым внутренним трепетом. Чалмондейли удовлетворенно вздохнул, звякнул длинной цепью, прикрепленной к его ошейнику, элегантно почесал под мышкой и вышел из клетки. Внимательно оглядев окружающих, он царственным жестом протянул мне руку для пожатия и вошел в дом так, словно был его хозяином. Чамли осмотрел нашу гостиную с видом среднеевропейского монарха, инспектирующего гостиничную спальню на предмет нахождения в ней клопов. Затем, видимо, удовлетворившись увиденным, он подвинул к себе кресло, уселся в него, скрестив ноги, и выжидающе уставился на меня.
Некоторое время мы молча разглядывали друг друга. Потом я вытащил пачку сигарет. Чалмондейли немедленно оживился. Было совершенно ясно, что после долгого путешествия ему не помешала бы сигаретка. Я протянул ему пачку, он вытащил сигарету, осторожно сунул ее в рот, а затем положил пачку на стол. Я протянул ему коробок спичек, полагая, что закурить будет обезьяне не по силам, но он ловко открыл коробок, зажег спичку, закурил и бросил коробок на стол. Чамли снова скрестил ноги и откинулся в кресле, с блаженным выражением на лице выпуская клубы дыма через нос».
У Чалмондейли были и другие пристрастия. Он любил горячий, сладкий чай и пил его из огромной, сплющенной металлической кружки, переворачивая ее до тех пор, пока последние капли оставшегося на дне сахара не попадут к нему в рот. После этого он либо протягивал кружку за добавкой, либо просто отставлял ее в сторону. Проявил Чамли любовь также и к пиву, хотя Джеральд предложил ему этот бодрящий напиток всего лишь раз. Шимпанзе мгновенно вылакал бутылку с явным удовольствием, опьянел и начал буянить. После этого ему не давали ничего крепче лимонада или чая. Джеральд расставался с этим удивительным животным с чувством глубокой грусти, но вскоре им суждено было свидеться вновь.
Наконец в июле настала пора упаковывать вещи и сворачивать экспедицию. Начинались дожди. К тому же у Джеральда закончились деньги. Расходы на путешествие и содержание птиц и животных оказались весьма значительными. Ситуация стала настолько угрожающей, что Джеральду пришлось смирить свою гордыню и отправить домой слезную телеграмму с просьбой выслать 250 фунтов (по нынешним деньгам примерно пять тысяч фунтов). Денег ему одолжила подружка Лесли, владелица магазина Дорис.
Компаньоны распродали ставшее ненужным оборудование. Джон Йелланд записал в своем дневнике:
«Джеральд начал продавать наш дом вечером и продал его вместе со всем содержимым, включая его собственный зонтик и тропический шлем, мое масло для кожи, два мешка кукурузы, полмешка кокосов, всю посуду, кастрюли и сковородки, а также несколько обойм патронов. Познания Джеральда в торговле оказались настолько обширными, что он сумел за пятнадцать шиллингов всучить какому-то типу будильник, который отставал за сутки на целых полтора часа. Он продал и разбитые часы — они продолжали тикать, вот только стрелки у них не двигались. В конце концов мы обедали на треснутых тарелках, но у нас появились деньги, чтобы отправить телеграммы в зоопарки Честера и Бель-Вью».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});