Пленник железной горы - Генри Олди

Не повезло Мюльдюну с облаком.

— Фиу-фиу! Фьють-фьють-фьють!

Я дул олененку в губы, вытянутые трубочкой, а свист несся из-под куцего оленьего хвоста. Адьярай Уот знал толк в шутках. Хорошо еще, что не наоборот. Свистульки у нас в улусе делали из глины, обжигая ее в очаге; редко — из березовых чурбачков. Из тварей, которые прикидываются дощатыми арангасами, свистулек не делали. У нас и тварей-то таких не водилось! А если бы и водились, вряд ли они дали бы пустить себя на свистульки.

— Фью-фью-фью! И-и-и!

— Я назову тебя Кэй-Тугут[39], — сказал я олененку. — Нравится?

— Фриу! — согласилась свистулька. — Фря!

— Вот и мне нравится.

— Кэр-буу!

— Что?

— А-а, буйа-буйа-буйакам!

— Ты чего? Так не свистят!

— Кэр-буу!

Сгоряча я не сразу сообразил, что так не свистят по разным причинам. Во-первых, «кэр-буу» ничуть не похоже на свист. Во-вторых, свистун должен дуть в дырочку между оленьими губами, а не разговаривать со свистулькой, судорожно зажав ее в кулаке. А в-третьих и в-главных…

— Буо-буо! — булькнул олененок. — Ты пугайся, мне нравится!

— Уот?

— А-а, буйа-буйа-буйакам!

— Уот, ты?!

— Ну!

— Ты где?

— Здесь!

— Здесь? — я завертел головой. — Здесь — это где?!

— У моря.

— Какого еще моря?

— Муус-Кудулу[40]! Живу я здесь…

Ф-фух, отпустило! Только Уота мне здесь не хватало. Я живо представил, как мы приходим в улус, как Уот скачет к нашему дому верхом на арангасе, как садится с папой кумыс пить, и мне наливает, наливает… Кумыс не пить — хозяина не уважать, гостей не уважать, семью позорить! Ладно, я всё равно — позор семьи. Но лучше, когда Уот — у моря, а я — возле озера…

Но ведь каков! Я и не подозревал, что за олененка он мне подсунул.

— Сестра! — хрипнул коварный зверь Кэй-Тугут. Кажется, Уот хохотнул, а может, потроха свистульки не справились с басом адьярая. — Удаганка! Умная…

Я благоразумно помалкивал. Сестра? Уот говорил, что у него есть сестра, Девка-Визгунья. Хорошо, она не только визгунья, но и удаганка. Бьет в бубен, камлает, духов гоняет. И что, мне теперь по новой выслушивать, как Уот семью любит? У меня своя сестра есть, и кстати, тоже удаганка. Я же не свищу ему об этом?!

— Мне пора, — рискнул я. — Домой.

— Сестра!

— Я пойду, а?

— Брат!

— Что — брат?

— Моя сестра! Она знает, где твой брат!

— Я сам знаю, где мой брат. Мюльдюн был со мной на поле, а потом…

— Какой Мюльдюн? — олененок свистнул с презрением. — Нюргун! Забыл? Буо-буо, пустая башка! Нюргун, самый лучший! Я сестру за волосы: где, спрашиваю? Где?! Дергаю, а она знает! Она точно знает! А я дергаю! Тьфу на твоего Мюльдюна! А-а, буйа-дайа-дайакам!

Мне стало холодно. Очень, очень холодно. Все озеро, сколько его там есть, выплеснулось мне в утробу. Когда шайка верхних адьяраев скакала к улусу, мне было жарко. А сейчас, поди ж ты — замерз. Так на лютом зимнем морозе замерзают балбахи — плиты коровьего навоза, которые собрались вывезти на свалку. Уот, его сестра, схваченная за волосы — ответ пришел оттуда, откуда не ждали.

— Где он? Где Нюргун?

Я кричал на олененка. Сжимал в кулаке: крепче, еще крепче. Тряс, как лиса трясет пойманного зайца. Наверное, я бы укусил свистульку, если бы Кэй-Тугут вдруг замолчал. Швырнул бы на землю, растоптал ногами. Боотур телом, дитя умом, я не задумался ни на миг — с чего бы это Уот Усутаакы, исполин-адьярай из Нижнего мира, решил помочь Юрюну Уолану в поисках загадочного брата. Подозрения чужды детям и простакам, а я был и тем, и другим. Помощь я принимал, как нечто само собой разумеющееся. Я же не знал, насколько редко встречается она в Осьмикрайней — бескорыстная помощь!

— Где?!

Все сошлось воедино: ссора, бой, ужас в глазах сверстников. Сейчас я бы ринулся в Елю-Чёркёчёх вниз головой, трехгранной пикой пробивая облака и землю. Тем удивительней прозвучало:

— Арт-татай! Да у вас же, на небесах!

— Каких небесах?

— Западных! Желтых!

— Восьмых, что ли?

Олененок защелкал странным образом. Сломался?

— Эй! Уот! Что ты делаешь?

— Пальцы загибаю!

— Зачем?

— Считаю! Первые, третьи…

— Ну! Посчитал?

— Да! Это какие-то небеса! Западные, понял?

— Понял!

— Желтые!

— Да понял я! Разберусь!

— Желтые! Нижний край! А с изнанки — белые!

— Слоисто-белые?

— Ага!

— Точно, восьмые!

— Ты там был?

— Сестра рассказывала!

— Младшая?!

— Старшая! Не у одного тебя сёстры есть!

— Моя лучше!

— Про небеса давай! Там яма?

— Яма?

— Ну да! Яма для пленников?

— Нет, яма у меня. Глубоченная! Там гора!

— Высокая?

— Железная!

Со стороны наши вопли могли показаться разговором двух безумцев. Нет, разговором одного безумца со взбесившейся свистулькой. Мотылек, и тот поглядывал на меня с беспокойством. Как хорошо, подумал я. Как славно, что Уот застал меня в одиночестве! В улусе я уже лежал бы связанным по рукам и ногам, вокруг горели бы священные костры из можжевельника, и шаман Араман гонял бы злых духов: плясал с бубном, брызгал оленьей кровью, махал пучками конских волос. «Изыди!» — а Уот шаману: «А-а, буйа-буйа-буйакам!» Все бы со смеху животики надорвали: ох, Юрюн-боотур! Ух, Юрюн-боотур!

— Клеть там! — надрывался Уот. — Клеть, не яма!

— В горе?

— На горе! На вершине! На темечке!

— Нюргун в клети?

— Столб в клети! Нюргун у столба!

— Связан?

— Арканом скрутили, гады! Там еще идол есть!

— Какой идол?

— Идол-доносчик! Кэр-буу! Фью-фиррр!

— Уот!

— Птица мимо пролетит, он сразу доносит… Фирю-фиу! Фи-фи-фи!

— Уот!

— Тьох-тьох-тьох!

Сколько я ни орал на Кэй-Тугута, сколько ни колотил им оземь, ни дул в вытянутые трубочкой губы — кроме свиста да бульканья, не добился ничего. Ледовитое море Муус-Кудулу — это очень далеко. Уж не знаю, как у Уота хватило сил вообще докричаться до меня. Я бы, например, в жизни не докричался.

Ну, мне простительно, я слабак.

2

Семейный совет

По небу мелись клочья туч. Откуда и набежали? Звезды мигали, гасли, загорались вновь. Казалось, само небо дергается туда-сюда, словно злобный великан ухватил его ручищами за края и трясет. Скоро звезды вниз посыплются.

Вон, одна и впрямь упала.

Поздно уже. Да, верно, я собрался спасать брата Нюргуна. Но это ведь не повод дома не ночевать? Покамест я никуда не уехал, да и есть хочется… Ну, голод я бы, положим, перетерпел. Но не идти домой просто так, без веской причины — неправильно. А я — в особенности после знакомства с Уотом — хочу все делать правильно. С отцом разругался? Ну и что! Одно другому не мешает.