Заrадки старой Персии - Торкаман Эбрахими

Ибн Сина осуждал ростовщичество и требовал его запретить, исходя из того, что оно не приносит пользы обществу.

Раздел «Этика» из сочинения «Китаб-аш-Шифа» Ибн Сины сохраняет и в наши дни большое значение как первоклассный источник для истории общественной мысли средневекового Востока.

Нам неизвестно, как именно пытался и пытался ли Ибн Сина проводить в жизнь свои взгляды на общество и государство в бытность вазиром при дворах феодальных правителей. Сохранились предания, очень похожие на правду, что Ибн Сина делал попытки управлять в духе принципов, изложенных им в его книгах, и что это вызвало мятеж феодалов и военачальников против ученого вазира.

И геолог, и алхимик,

Ибн Сина по праву считается одним из виднейших предшественников таких современных наук, как химия, геология, физиология и тд. Его труды оказали, в частности, большое влияние на развитие химических (алхимических) знаний в Европе.

По работам Ибн Сины европейские ученые впервые познакомились с описаниями способов получения серной кислоты, алкоголя и т. д. Особое значение имела критика Ибн Синой предрассудков, заблуждений и жульнических махинаций алхимиков, заявлявших об овладении секретом изготовления «эликсира жизни», превращения металлов в золото и т. п. Ибн Сина утверждал, что алхимики могут производить лишь сплавы, только внешне напоминающие драгоценные металлы. Критика Ибн Синой астрологии, которую он не считал наукой, имела большое положительное значение в Средние века, равно как и осуждение им таких предрассудков, как магия и т. п.

Геологические воззрения Ибн Сины изложены в специальном разделе его философской и естественно-научной энциклопедии «Китаб-аш-Шифа».

Средневековые европейские ученые были знакомы с этим разделом по переводу его на латинский язык. Перевод этот распространялся как отдельный трактат, приписывавшийся перу Аристотеля. Авторство Ибн Сины было полностью доказано лишь в нашем столетии путем сличения латинских текстов трактата с соответствующим разделом арабского оригинала «Китаб-аш-Шифа». В длительных спорах защитники мнения, будто «Трактат о минералах» принадлежит перу Аристотеля, указывали на глубину мыслей и наблюдений автора этой работы. Они говорили: кто мог так писать, кроме Аристотеля?!

Первая из напечатанных в Европе работ по алхимии — трактат Роджера Бэкона «Зерцало алхимии» — носит весьма значительные следы прямого влияния «Трактата о минералах» Ибн Сины.

Подобно Аристотелю и в отличие от большинства средневековых ученых Ибн Сина пытался разрешить вопросы науки, опираясь на силу разума, а не исходя из догм религии, придавал большое значение наблюдению и опыту, пользуясь ими как средством для проверки истины и как источником для многих своих выводов и умозаключений. Это отчетливо проявилось в естественно-научных работах Ибн Сины, в частности, в его рассуждениях об образовании гор и горных пород.

Так, рассматривая происхождение осадочных пород и высказав мысль о том, что глина превращается «сначала в вещество среднее между камнем и глиной, в мягкий камень, а затем превращается в камень», Ибн Сина в качестве доказательства приводит свои собственные наблюдения: «…в нашем детстве мы наблюдали на берегу Джейхуна (Амударьи. — Ред.) месторождения глины, которой моют голову, а затем мы наблюдали, как она окаменела, превратившись в мягкий камень, и это произошло в промежуток времени, равный приблизительно двадцати трем годам».

Представления Ибн Сины о геологических процессах иногда сходны со взглядами ученых античности, которые были забыты и отвергались в Средние века как несовместимые с религией.

Ибн Сина писал: «Кажется, что и в самом деле этот обитаемый мир был в древние времена необитаемым и был погружен в море». Этим он объясняет то, что «во многих камнях, когда их разбивают, находят части водных животных, такие, как раковины и т. д.». Он утверждал, что геологические процессы совершались в течение очень долгого времени — столь длительного, что в истории не сохранилось даже сведений об их продолжительности. Все это явно противоречило библейской легенде о сотворении мира и человека в шесть дней, воспринятой и мусульманской, и христианской религиями.

Пожалуй, не менее глубокие объяснения геологических явлений содержатся и в трудах современника Ибн Сины — хорезмийского ученого Бируни. Некоторые положения Ибн Сины и Бируни были через пять столетий повторены в самостоятельных исследованиях Леонардо да Винчи.

Следует напомнить читателю, что геологические и палеонтологические представления Леонардо да Винчи и для XV–XVI вв. были исключительно смелыми, ибо еще в XVII и XVIII вв. издавались «ученые» сочинения, в которых ископаемые остатки морских животных рассматривались как последствия Всемирного потопа, самый факт находок таких окаменелостей приводился в качестве «доказательства» библейской легенды о потопе и т. д. В XVIII в., еще во времена М. В. Ломоносова (великий русский ученый давал правильное объяснение происхождения окаменелостей), да и в начале XIX в. находилось немало ученых, придерживавшихся в этом вопросе религиозных суеверий.

Ибн Сина интересовался вулканическими явлениями, связывал образование гор с землетрясениями, отчетливо сформулировал свои наблюдения над действием воды и ветра на рельеф. Он считал, что горы могли возникнуть или от поднятия земли благодаря сильному землетрясению, или от действия проточных вод, которые, прокладывая себе новый путь, просачивались сквозь слои разной степени плотности, иногда очень мягкие, иногда очень твердые. Ветры и воды разлагали одни из этих слоев, а другие оставляли неприкосновенными.

Ибн Сина высказывал мнение, что одним из путей образования гор было складывание их из осадочных слоев, создававшихся в различные периоды и налегавших один на другой. При этом он ссылался на слоистое строение некоторых гор, наблюдаемое в действительности, и говорил о сменявших друг друга периодах наступления и отступления моря.

Ибн Сина проявлял большую тщательность в своих наблюдениях над явлениями природы и исключительную научную добросовестность и честность в выводах. Так, он всю жизнь интересовался явлением радуги и в своей книге «Китаб-аш-Шифа» приводит подробное описание своих наблюдений над нею. Ибн Сина стремился определить связь и зависимость между дождевыми тучами и радугой, для чего проводил наблюдения в горных местах, где скалы и вершины иногда разрезают тучи, чтобы установить, где видна радуга и каково ее положение по отношению к тучам. Стараясь возможно полнее охватить весь круг явлений, связанных с радугой и сходных с нею, Ибн Сина отметил, в частности, что сходное с радугой явление ему довелось наблюдать у водяной мельницы, где на летящие брызги попадали лучи солнца.

Приведя самые подробные описания своих наблюдений, Ибн Сина попытался истолковать их, следуя Аристотелю, но в конце концов открыто и прямо признал, что объяснить причину радуги он не может.

Ибн Сина в резких словах выразил свое критическое отношение к известным ему попыткам объяснения этого явления другими учеными, в том числе и последователями Аристотеля. Он писал: «Объяснения других меня не удовлетворяют, они совершенно ошибочны и безрассудны». Заканчивая раздел, посвященный радуге и другим сходным с ней явлениям, Ибн Сина указывал, что он сообщил все, что знает о радуге, причем подчеркивал недостаточность и неопределенность своих знаний по этому вопросу, советуя читателю искать «дальнейших разъяснений» у какого-нибудь другого автора.

Осторожность и добросовестность Ибн Сины в выводах из своих наблюдений и опытов не исключали творческой фантазии и смелости полета мысли. Принимая основные положения лучших античных и восточных ученых, объяснявших явления природы, Ибн Сина и сам выдвигал свои гипотезы, свои догадки. Взятая в целом система взглядов Ибн Сины на сущность жизненных процессов, основанная на весьма фантастических (с современной точки зрения) концепциях Галена, давно безнадежно устарела. Но отдельные предположения и догадки Ибн Сины в области биологии являются ярким примером творческой силы мысли. Так, не ограничиваясь выводом о том, что некоторые болезни передаются через почву, загрязненную воду и воздух, Ибн Сина высказал мнение, что в загрязненной воде содержатся мельчайшие, не видимые глазом животные, являющиеся возбудителями этих болезней..[4]

Предположение Ибн Сины о существовании и роли микроорганизмов как возбудителей болезней было сделано за много столетий до изобретения микроскопа. Оно относится к числу таких гениальных догадок, как, например, атомистические идеи античных философов-материалистов.

Ибн Сина показал себя пытливым наблюдателем и умелым для своего времени исследователем, стремящимся черпать знания не только из книг, но и непосредственно из самой жизни, из действительности и способным осмысливать и обобщать наблюдаемые факты и явления. В его лице мы видим человека, личные качества которого вызывают уважение советских людей, высоко ценящих труд и знание. Он был человеком, глубоко преданным науке, отличался огромной силой воли и необычайной трудоспособностью (а без большого труда даже самая выдающаяся одаренность всегда останется лишь мертвым капиталом). Он был человеком большой творческой силы и бесстрашия мысли.