Последний из могикан - Джеймс Купер

– Все мокасины так схожи между собой – может быть, вы ошибаетесь.

– Вы еще скажете, что и все ноги похожи друг на друга! А ведь мы все отлично знаем, что одни ноги велики, другие малы; одни широки, другие узки; у одних высокий подъем, у других низкий; одни люди ходят носками внутрь, другие – наружу. Один мокасин похож на другой не более, чем одна книга на другую… Дай-ка я посмотрю, Ункас. Ни книга, ни мокасины не пострадают, если о них будет высказано два мнения вместо одного.

Разведчик немедленно приступил к делу.

– Ты прав, мой мальчик, – тотчас же сказал он. – Пьющий индеец всегда приучается больше опираться на носки, чем непьющий; пьяница всегда ходит, раздвинув ноги, будь он белый или краснокожий. И именно такова ширина и длина следов! Взгляни, сагамор, ты не раз измерял эти следы.

Чингачгук повиновался; после короткого осмотра он встал и спокойно проговорил только одно слово:

– Магуа.

– Ну, значит, дело решенное: тут прошли темноволосая и Магуа.

– А Алисы не было с ними? – спросил Хейворд.

– Мы еще не видели никаких знаков ее присутствия, – ответил разведчик, пристально оглядывая кусты, деревья и почвy. – Что это там такое? Ункас, принеси то, что болтается там, на терновом кусте.

Индеец исполнил просьбу разведчика и передал ему странный предмет.

Тот поднял его высоко и рассмеялся своим беззвучным добродушным смехом.

– Это инструмент певца! Ункас, поищи следы сапога, достаточно большого, чтобы поддержать шесть футов и два дюйма человеческого мяса, – сказал он. – Я начинаю питать надежды насчет этого малого, кажется, он бросил орать и занялся чем-то путным.

– По крайней мере, – ввернул Хейворд, – у Коры и Алисы есть хоть какой-нибудь друг.

– Да, – с презрительной усмешкой сказал Соколиный Глаз, – он займется пением! Может ли он убить оленя на обед, определить направление по мху, растущему на деревьях, или перерезать горло гурону? Если нет, то любая певчая птица умнее его… Ну что же, мальчик, есть какие-нибудь доказательства нашего предположения?

– Вот тут нечто вроде следа человека в башмаках. Уж не наш ли это друг?

– Осторожнее дотрагивайся до листьев, не то можно стереть очертания следа. Это отпечаток ноги темноволосой. Певец покрыл бы этот след одной пяткой.

– Где? Дайте мне взглянуть на следы моей девочки! – сказал Мунро, раздвигая кусты и наклоняясь над еле видным отпечатком ноги.

Прикосновение ноги к земле, хотя легкое и непродолжительное, все же оставило след, ясно видимый и теперь. Старый воин рассматривал его, и глаза его затуманились слезами. Желая отвлечь старика, Хейворд сказал разведчику:

– Так как у нас есть теперь следы, то пустимся сейчас же в путь. В такое время каждая минута кажется веком для пленника.

– Но того оленя, который быстро бегает, труднее поймать, – возразил Соколиный Глаз, продолжая разглядывать следы. – Мы знаем, что здесь прошли разбойник-гурон, темноволосая и певец. Но где же та, у которой золотые локоны и голубые глаза? Хоть она и маленького роста и далеко не так смела, как ее сестра, она все же красива и приятна в разговоре. Разве у нее нет никого, кто позаботился бы о ней?

– Сохрани бог, чтобы ей когда-нибудь недоставало друзей! Разве мы не ищем ее? По крайней мере я не брошу поисков, пока не найду ее! – воскликнул Хейворд.

– В таком случае нам, вероятно, придется идти разными дорогами, потому что она не проходила здесь: как ни легок ее след, он был бы здесь виден.

Хейворд отошел. Казалось, весь пыл его мгновенно пропал.

Разведчик не обратил внимания на внезапную перемену в настроении собеседника и, подумав немного, продолжал:

– Ни одна женщина в этой пустыне не могла оставить такой след, кроме темноволосой или ее сестры. Мы знаем, что первая была здесь, но где следы второй? Пойдем дальше по этим следам, и, если ничего не найдем, придется вернуться на равнину и пройти по другому пути… Иди вперед, Ункас, и не отрывай глаз от сухих листьев. Я буду наблюдать за кустами, а твой отец пусть смотрит на землю. Идемте, друзья мои: солнце садится за холмы.

– А я ничего не могу сделать? – тревожно спросил Хейворд.

– Вы? – сказал разведчик, который уже пошел вперед со своими краснокожими друзьями. – Можете. Идите сзади, чтобы не затоптать следы!

Пройдя несколько десятков футов, индейцы остановились и стали рассматривать что-то на земле с большим, чем прежде, вниманием. Отец и сын говорили быстро и громко, глядя то на предмет их общего восхищения, то друг на друга.

– Они нашли след маленькой ноги? – спросил разведчик, торопясь за ними. – Что это? Здесь была устроена засада? Нет, клянусь своим ружьем, здесь были лошади, которые переставляют сразу обе ноги с одной стороны!.. Ну, теперь тайна раскрыта, и все ясно, как северная звезда в полночь. Да, здесь они сели на лошадей. Кони были привязаны к этому вот деревцу, а вот там бежит широкая дорога на север, прямо к Канаде.

– Но все же нет никаких следов Алисы, младшей мисс Мунро, – сказал Дункан.

– Если не считать блестящей безделушки, которую Ункас только что поднял с земли… Подай-ка сюда, мальчик, мы рассмотрим ее хорошенько.

Хейворд сейчас же узнал медальон, который любила носить Алиса. Память любящего человека напомнила ему, что он видел его на шее своей любимой в утро роковой резни.

Он схватил дорогую вещицу, прижал ее к сердцу, и в тот же миг она исчезла из глаз изумленного разведчика, напрасно искавшего ее на земле.

– Эх, – проговорил с огорчением Соколиный Глаз, переставая ворошить листья стволом ружья, – когда зрение начинает ослабевать, это верный признак старости! Такая блестящая побрякушка – и не видеть ее! Но все же я вижу достаточно хорошо, чтобы свести счеты с мингом. А все-таки мне хотелось бы найти эту вещицу, хотя бы для того, чтобы отнести ее законной владелице, а это значило бы соединить два конца длинного-длинного следа, потому что в настоящее время нас разделяет широкий залив Святого Лаврентия, а может быть, и Великие Озера.

– Тем более не следует откладывать, нужно идти дальше, – заметил Хейворд. – Идем же!

– Молодая кровь и кровь горячая – это, говорят, почти одно и то же. Ведь мы отправляемся не на охоту за белками и не оленя загонять в Хорикэн. Нам придется бродить дни и ночи и идти по пустынным местам, где редко ступает нога человека и где не поможет никакое книжное знание. Индеец никогда не отправляется в подобное путешествие, не выкурив предварительно трубку у огня совета, и хотя я белый, я уважаю этот обычай, потому что он исполнен благоразумия и мудрости. Поэтому мы вернемся на развалины старой крепости и зажжем там огонь, а завтра утром встанем свежими и готовыми к делу, как подобает мужчинам, а не болтливым женщинам или нетерпеливым мальчикам.