Невозможное (СИ) - "Mb Vivian"

— Ты никогда этого не узнаешь. Поэтому — просто научись жить в обоих мирах. И принимать как должное всё, что они тебе предлагают.

— Если жизнь превращается в кошмар, я не хочу это принимать как должное! — Ферн упрямо замотал головой.

— Но ведь это — всего лишь то, что ты заслужил своими деяниями, — укоризненно заметил Брадор. — Космос кладёт на одну чашу весов твои хорошие поступки, на другую — дурные. И соразмерно наделяет тебя либо грёзами, либо кошмарами.

— Высший судия?.. Но кто дал ему это право?

— Неважно, кто дал — важно, что отобрать у него это право мы не в состоянии. Остаётся только смириться. И жить. Даже в посмертии, даже в Кошмаре.

— Так, значит, ты не готов умереть… Окончательно? — Ферн внимательно посмотрел на собеседника.

— Я приму любой исход, — после небольшой заминки ответил Брадор. — Но… Я слаб, и я слишком устал. Я просил бы тебя… — Он снова обжёг Ферна чёрным огнём взгляда. — Пожалуйста, сделай это для меня… Добрый Охотник.

— Но… — Ферн растерянно уставился на собственные руки. — Я не могу… Людвиг — он напал на меня, я вынужден был защищаться. Саймон… Он просто уже и так умирал. А ты… Как я смогу?..

— Не можешь поднять руку на безоружного и не сопротивляющегося, — усмехнулся Брадор. — Как я тебя понимаю… Саймон как-то раз спросил, почему я… не разбираюсь с нашими «недоразумениями» во сне. Я не помню, что я тогда ответил. Но… Ты только представь: подойти к спящему, ничего не подозревающему человеку и… — Он сжал свободную руку в кулак и ударил по полу.

— Да, что-то в таком роде, — пробормотал Ферн.

— Что ж, — с какой-то весёлой злостью произнёс Брадор, садясь прямо. — Думаю, я смогу помочь тебе с этим. Ох, Рита, девочка моя… Как многому ты меня научила… — В руках его непонятно откуда вдруг возникла уже знакомая Ферну кровавая булава. Бывший церковный убийца прямо из сидячего положения взвился в воздух и с яростным, каким-то ликующим криком атаковал Охотника.

Рефлексы сработали безотказно…

Пошатываясь, Ферн вышел из залитой кровью кельи Брадора и остановился в дверном проёме. Споткнувшись, хотел было уцепиться за косяк, но обе руки оказались заняты: правая сжимала рукоять верного меча, с клинка которого капала кровь; а в левой Охотник держал, неуверенно и будто бы с опаской, странного вида булаву: короткую, на вид не слишком-то опасную. Кровопускатель не внушает ужаса… До тех пор, пока не напьётся проклятой, горящей крови хозяина.

Ферн постоял несколько мгновений, невидяще глядя вперёд, и медленно зашагал вверх по лестнице. У него здесь оставалось ещё одно незавершённое дело. Запертая камера в начале длинного коридора… И доносящиеся из-за двери глухой ритмичный стук и сбивчивое горячечное бормотание:

— Обагрённый кровью… В рассудке полном…

«Это моя судьба. Я приму её как должное. Все вы будете свободны. А для меня Кошмар только начинается».

20

— Идон всевидящий… — пробормотала Эмили, заглядывая в очередную палату Зала исследований, где, привязанные к кушеткам, корчились и страшно кричали пациенты с уродливо раздутыми головами. — Юри… Это всё так и выглядело? На самом деле?..

— Ещё и не так, — мрачно ответила бывшая служительница Хора. — Тут всё ещё весьма… Благопристойно. Похоже, Амигдалы и вправду решили пощадить твои нервы.

— Да уж… Мне и этого достаточно, чтобы больше не думать о Церкви Исцеления ничего хорошего.

— Вот и не думай… — Юри выпустила в дверь палаты облако Розмарина, и бьющиеся и стонущие пациенты через несколько мгновений затихли. — Надеюсь, для них всё закончилось, — пробормотала она. — Идёмте дальше. Нам надо попасть в Астральную часовую башню.

— Так ты знаешь, куда здесь идти? — спросила Маргарет. — Ты бывала здесь раньше?

— Нет, не бывала, — отозвалась Юри. — Я просто иду туда, где, как я думаю, может лежать путь к источнику этого Кошмара.

— А откуда ты знаешь, что является его источником?

— Я могу только предполагать. — Юри мимоходом расправилась с буйным пациентом, который выскочил на них из очередной палаты, угрожающе размахивая штативом от капельницы. — Одним из самых постыдных деяний Церкви и Бюргенверта было истребление жителей Рыбацкой деревни и надругательство над трупом Великой Матери Кос. И, думаю, я не ошибусь, если скажу, что это и есть Кошмар того, кто после этих событий оставил Охоту и мастерскую и присоединился к исследованиям Белой Церкви. Точнее, вернулся к ним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Леди Мария? — взволнованно спросила Маргарет.

— Думаю, да. А её кабинет в то время, когда она перешла работать в клинику-лабораторию, находился как раз в Астральной башне.

— Я много слышала о ней, — глухо сказала Маргарет. — Она была… Наставницей Людвига, когда он только поступил в мастерскую. Сама я не была с ней знакома, но догадываюсь, что она — очень искусная Охотница, и я вряд ли справлюсь с ней, если она захочет помешать нам пройти дальше.

— А она захочет, почему-то я не сомневаюсь, — усмехнулась Юри. — Ну что ж, будем действовать по обстановке. Вдвоём, думаю, справимся.

— Втроём, — вставила Эмили.

Юри грозно глянула на неё.

— Вот уж без беременных мы как-нибудь обойдёмся! Держись за спиной и не лезь в заварушки!

— Ладно, ладно, — буркнула Эмили, отставая на шаг от старшей напарницы. Маргарет поравнялась с ней, легонько толкнула локтем и скорчила сочувствующую гримаску — «Ох уж эти тётушки!» Эмили благодарно улыбнулась ученице легендарного церковного убийцы. В последние пару часов Маргарет наконец немного ожила, начала реагировать на реплики спутниц и иногда даже отвечать. После разговора с Агнетой она ещё долго выглядела не просто подавленной, а раздавленной, разбитой, уничтоженной. Шагала молча, сжав в линию бледные бескровные губы, сухие холодные глаза смотрели прямо и колко — но Эмили видела, какое пламя бушует за этой ледяной маской.

Узнать о себе такое — и само по себе ужасно. А вдобавок узнать, какую боль это причинило наставнику-напарнику, которого Маргарет любила как отца — вот это истинный Кошмар… Сердце Эмили разрывалось от сопереживания, но подойти и попытаться как-то поддержать новую знакомую девушка не решилась — Маргарет и так едва сдерживала слёзы, и проявление сочувствия могло разрушить с трудом возведённую стену самообладания. Эмили не хотела смущать Охотницу — та явно стыдилась прилюдных проявлений чувств, — и только время от времени перехватывала её взгляд, пытаясь хотя бы так выразить то, что не могла высказать словами.

— Можно предположить, что тот Охотник, который упокоил Людвига, сделал то же самое и для леди Марии, — тихо заметила Маргарет. — И мы просто пройдём дальше по его следам.

— Хорошо бы, если так, — со вздохом ответила Юри. — Но здесь не так всё просто. Кошмар у каждого свой, но они так переплетены между собой, что никогда нельзя быть уверенным в том, что событие, которое произошло для одного, окажется свершившимся и для другого. Возможно, если бы твой Кошмар по причудливой воле Амигдал не пересёкся с нашим — причём я склонна думать, что это именно Кошмар Эмили, в котором я оказалась случайной гостьей, — то для тебя Людвиг был бы всё ещё жив. И ты вынуждена была бы продолжать сражаться с ним.

— И я не узнала бы о том… — прошептала Маргарет и замолчала.

— Смотрите! Что это там? — Эмили первой заметила высокие двустворчатые двери на верху одной из лестниц, изгибающихся вокруг центрального столба. — Похоже на выход из здания, только вот куда — на такой-то высоте…

— А это и есть переход в Астральную башню. — В голосе Юри почему-то зазвучали нотки разочарования.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что-то не так? — обеспокоенно спросила Эмили.

— Да просто… — Юри остановилась и оперлась на перила. — Я надеялась всё-таки найти Эдгара. Но его, похоже, в этом Кошмаре нет. Если мы перейдём в башню, то вынуждены будем двигаться дальше, в Рыбацкую деревню. А Эдгар не ходил с этой… экспедицией, значит, его там точно не окажется.