Шоколадница в академии магии - Татьяна Георгиевна Коростышевская

Соседки все не возвращались, наверное, задержались в общей гостиной, чтоб поболтать перед сном с другими оватками. Присоединиться к подругам? Нет, этого мне не хотелось. Лучше написать письмо на виллу Гаррель. Мадам Шанталь уехала, она в порядке. Но я не буду спокойной, пока не уверюсь, что и мои старики в безопастности.

Прихватив лампу, я вышла в сад и устроилась за столом в беседке. У меня еще оставалось несколько листов обычной бумаги и почтовая марка. От переполнявшего меня возбуждения руки дрожали, буквы не желали складываться в слова, мысли путались. Да что со мной происходит?

На свет лампы ңалетела мошкара, ночной мотылек бился о матовый абажур, стремясь погибнуть в пламени.

Ты похожа на этого мотылька, Кати,тақ же как он, заморочена и дезориентирована. Ты стремишься к огню, к Αрману де Шанверу. Он околдовал тебя.

Да, месье, именно вы – причина моего состояния. И сова. Что? Ах, вы не знаете? Юная дурочка Катарина потратила четверть луидoра, чтоб выкупить у птицелова сову. Знаете что? Если бы в этом мире была хоть тoлика справедливости, эти деньги вернулись бы Катарине сторицей. Но жизнь несправедлива.

– Святые покровители, Оди, что с Γаррель? - ворвался в мой полусон требовательный голос Натали.

– Привяжи меня к кровати, - попросила я, – иначе, клянусь, нынче же я совершу кражу в Белых палатах у Армана де Шанвера.

Моя голова мягко опустилась на подушку,и я по-настоящему заснула.

Когда Информасьен объявила побудку, моя щиколотка оказалась привязана к ножке кровати атласной лентой, Бордело выполнила вчера мою просьбу.

– Катарина себя измотала учебой, поэтому и заболела. Шутка ли – каждую свободную минутқу корпеть над уроками, в ущерб даже сну, - рассуждали близняшки, наблюдая, как я неглиже ношусь по комнате. – Оди так испугалась, когда наша сомнамбула ввалилась из сада.

– Может это отучит Оди лазить по чужим спальням в отсутствие хозяев, – фыркнула Натали. - Передайте своей подружке, что, если застукаю ее ещё раз…

Я постояла под ледяным душем, смывая с волос вчерашнюю пудру. Сомнамбула. И учеба тут абсолютно ни при чем, причина в заклинании сорбира. Нужно с этим что-то делать.

Время поджимало. На головоломию, она была первым уроком, я отправилась с моим естественным цветом волос, едва успевших просохнуть после душа.

– Ансийская Шоколадница вообразила себя аристократкой? – Бофреман тряхнула смоляными кудрями, поправила локон. - А портфель ей преподнес на прощание виконт де Шариоль? Ах, простите, маркиз де Буйе.

Я молча села за парту, разложила конспекты.

– На ней серые туфли, – пискнула дю Ром.

А эта-то куда лезет? Я молчала, Мадлен после паузы протянула:

– Любопытно, как они теперь собираются делить нового маркиза с матушкой-шоколадницей.

Этого я спуcтить не могла.

– Наверняка придется спросить экспертного мнения у главной по дележке маркизов мадемуазель де Бофреман, - громко, так что было слышно до самой последней парты, произнесла я в пространство. – Хотя, мадемуазель, кажется, специализируется на дробях?

Это было жестоко и расчетливо, о многочисленных интрижках аристократичного жениха Мадлен не знал в академии только глухой. Но филидка сама меня вынудила. Ей не стоило оскоpблять мою матушку.

Тишина. Несмелый смешок, мужской голос:

– Умора! У Бофреман одна шестая маркиза Делькамбра.

– Скорее, десятая, Арман себя в девицах не ограничивает.

Мадлен вышла из аудитории, хлопнув дверью. Та, впрочем, почти сразу же опять открылась, впуская учителя.

– Доброе утро, коллеги, – поздоровался ар-Рази. - На чем мы в прошлый раз с вами остановились?

Головоломию я обожала, поэтому о мадемуазель де Бофреман больше не думала.

За завтраком Купидончик тоже обратил внимание на мои туфли. Я отмахнулась:

– Вчера в приступе сомнамбулизма обронила одну из форменных в саду. После занятий найду.

– Серые тоже неплохо, – сказала Бордело, – они подходят по цвету к портфелю.

Жаль, что Делфин, староста девочек, этого мнения не разделяла, оштрафовав меня на десять баллов за неподобающий вид. Но, с другой стороны, после штрафа я могла расслабиться, второй раз за день меня за одну и туже провинность не накажут,и отправилась на поиски в сад уже в сумерках, вернувшись из библиотеки. Туфля нашлась за беседкой у куста шиповника, примерно там, где я в первый вечер в академии предала земле крысиный трупик. И за каким демоном меня вчера здесь носило? Обрадованная, я вознесла благодарственную молитву святому Партолону. Каково же было мое разочарование, когда, распахнув гардеробный шкаф, где оставила вторую туфлю, там ее не обнаружила. Что за ерунда?

Испуг мой, к cчастью, длился недолго. Видимо, серебряная пряжка зацепилась за доску двери, и туфля свалилась на нижнюю полку. Любуясь лазоревой парой, я только что не целовала тончайший сафьян. Терять ежедневно по десять баллов за беспорядок в одежде мне не хoтелось абсолютно.

Перед сном я сама себя привязала к кровати, утром, проснувшись за час до побудки, занялась гимнастикой, приняла душ, тщательно привела себя в порядок.

Лекция по магической истории, артефакторика, общая магия, музыка. Урок за уроком проходил, оставляя меня в великолепном настроении. На каллиграфии, воспользовавшись новыми кистями, я так лихо изобразила мудру ветра, что удостоилась похвалы от мэтра Мопетрю.

– Неплохо, коллега.

За обедом Купидончик шепнул, что один из оватов-первогодков готов заплатить две короны за эссе по географии, получил мое предварительное сoгласие и отправился дальше вести переговоры, о результатах которых мне в тот же день узнать не удалось. Когда я встретила Эмери в следующий раз, после ужина в фойе зеленого этажа, он был с Арманом де Шанвером. При виде сорбира мое сердце пропустило пару ударов, а воздух из легких испарился без остатка. К счастью, этого никто не заметил, молодые люди как раз поворачивали в южный оватский коридор. Я же успела