Тёмные пути - Андрей Александрович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кухня порадовала обилием техники, белизной обстановки и аквафильтром, к носику которого я и приник. Так хорошо мне не было уже лет семь, если не больше. Водный катарсис после хорошей пьянки — это, конечно, отдельное мужское удовольствие, стоящее где-то между «каре», собранном на «ривере» в техасском покере, и сексом с бывшей супругой лет через пять после развода, особенно если та уже по новой вышла замуж.
Курносая мордашка высунулась из-за дверного косяка. Как видно, любопытно моей нежданной знакомице стало, чем это я там занимаюсь.
Сейчас узнаешь. В голове у меня все еще постукивает, но способность мыслить конструктивно более-менее восстановилась, и отдельные детали окончательно составились в общую картину. Ты, смотрю, даже халатик домашний на себя натянула, чтобы довести реальность происходящего до максимума, а меня — до легкого помешательства? И штору тоже ты наверняка отдернула, уверен в этом. Такое трудолюбие обязательно надо поощрить. К тому же если бы не фотография Изольды, то я бы, скорее всего, повелся на разводку. А ведь следующий шаг этой симпампульки наверняка был бы тот самый, с упоминанием о собственном несовершеннолетии.
Черт с ним, с туалетом, в который мне очень хочется заглянуть. Потерплю. Надо сначала с долгами рассчитаться.
— Уф-ф-ф. — Я сделал еще один глоток, причем немного воды пролилось на грудь, и я размазал ее ладонью. — Вот теперь можно дальше жить.
Я уставился на интриганку, которая тоже таращилась на меня, а после ей подмигнул.
— Все вспомнил, пупсик! — Я хлопнул себя ладонями по животу, а после снова почесал причинное место. — Во всех, так сказать, деталях. Было хорошо! Кстати, ни от чего не отказываюсь. У меня как? Сказал «люблю» — значит, все, отрезано. Но ты же понимаешь, что любовь — она только обоюдная хороша?
Неся всю эту дичь, я помаленьку двигался по направлению к ней, а белобрысая проказница, насторожившись, шаг за шагом пыталась от меня отдалиться. С последними словами я еще и руки в разные стороны расставил, то ли как ловушку, то ли как приглашение в свои объятия. Пусть сама решит, какая из ассоциаций ей ближе.
Вот так потихоньку мы переместились обратно в комнату, причем я пару раз сладострастно, как мне казалось, облизал по новой пересохшие губы, понимая, что все это в комплексе смотрится довольно отвратительно. Ну и похабно подмигнул ей пару раз.
— Кончай, а! — опасливо протянула начинающая ведьмочка (в принадлежности этой девицы я уже ни капли не сомневался). — Хорош уже!
— Ой, да ладно. — Я осклабился. — Было бы чего стесняться или терять. Сама же говоришь — все уже случилось. Мне понравилось, желаю повторить. Имею право. И насчет «кончай» — как скажешь, детка! Но только не сразу!
— Да какое право ты… — взвизгнула она, а я в этот момент совершил коварный прыжок, сократив расстояние до минимального, и тут же дал волю рукам.
Ну да, как я и думал — под халатом футболка и короткая юбка, он не более чем бутафория. Да и велик ей, особенно в груди. У Изольды там все куда масштабнее, чем у этой шутницы.
— Руки убрал! — заорала она, пытаясь вырваться, а я тем временем повалил ее на диван, до кучи вынув язык и поболтав им в воздухе, как змея жалом. — Отвали, скотина! Да блин!
Предплечье резанула боль, я ослабил захват, девчонка мигом вывернулась из моих объятий и отскочила в сторону, зло глядя на меня. Ногти на ее руках стали когтями, не такими длинными, как у Изольды, но достаточными, чтобы, например, перерезать мне глотку.
— Это больно, — сообщил я ей, глядя на наливающиеся багровым цветом и капельками крови порезы на теле, — и даже очень.
— Потому что слушать надо, что тебе приказывают, — зло бросила шутница. — Сказала, что надо руки убрать, значит, нечего их распускать.
— А кто ты такая, чтобы мне приказывать? — Я встал с кровати и, не обращая внимания на изготовившуюся к новой схватке ведьмочку, подошел к креслу, где валялась моя одежда, отыскал трусы и натянул их на себя. — Ты кто вообще такая? Нахалка, которая не выполнила порученное ей дело и по глупости своей решившая посмеяться над пьяным дурачком? Вот только ты не подумала об одной простой вещи: часто ли Изольда своих мужиков вот так обхаживает? И с чего именно мне такая честь? А еще ты не в курсе, что я приятельствую с Марфой Петровной, можно сказать, дружу домами, и это совсем не шутка. Почему? Потому что такими вещами и такими именами не шутят. А теперь скажи мне: может, ты нарочно так поступила? Мол, эта старуха мне не авторитет, и Изольда мне не указ? Буду творить что захочу, а их в виду имела?
— Ты чего несешь? — По девице было видно, что, конечно же, подобные вещи ей и в голову не приходили. Она на самом деле всего лишь хотела надо мной подшутить, решив, что я не более чем обычный хахаль вышестоящей ведьмы. Та, скорее всего, велела ей меня накормить, напоить и за дверь выпроводить, а оно вон как получилось. Подозреваю, что и про мое знакомство с Марфой эта синеглазка не в курсе, не по штату ей подобное знать. И теперь она гадает — вдруг я не вру? Вдруг на самом деле с Марфой знакомство вожу? — Я просто хотела…
— А мне по барабану, что ты хотела. — Я потянулся, а следом поморщился. Хорошо она меня полоснула. Болезненно. — Я вон пару минут назад тоже хотел, но ничего не получил, кроме физических увечий.
— Слушай, это на самом деле был просто неудачный розыгрыш. — Когти снова стали ногтями, а милое девичье личико опять озарилось улыбкой. — Я же девочка. Мне можно. Я просто не подумала, что ты так странно на происходящее отреагируешь.
— А я взял и отреагировал именно вот так.
— Но теперь мы в расчете? — хлопнув в ладоши, заключила ведьмочка. — Да? Я пошутила, ты меня напугал…
— Что ты, милая! — рассмеялся я, снова подходя к ней поближе. — Как тебя зовут-то?
— Мила. — Девушке явно хотелось снова отойти от меня подальше, но она сдержалась. — Людмила.
— Так вот, милая Мила. — Я щелкнул ее по курносому носику. — В каком расчете? Это я тебе пока аванс выписал, а основная часть выплат впереди.
— Изольде нажалуешься? — Мила перестала изображать из себя безмятежную глупышку и насупилась. — Ну, давай, пожалуйста.
— И не подумаю, — фыркнул я, вернулся к креслу, отыскал в ворохе одежды свой телефон,
