Женат на собственной смерти (сборник) - Андрей Дышев

— Случилось что-нибудь? — уже с нотками озабоченности спросил наблюдатель, пялясь на туманные очертания островов. Ворохтин вел себя необычно, и это его насторожило.

— Не знаю, — ответил Ворохтин, возвращая бинокль.

— Опять интуиция?

Без пяти шесть! Робинзоны уже должны приготовиться к сеансу связи, еще раз продумать, о чем они собираются рассказать и что показать. Они наводят камеры туда, где будут сидеть, насколько это возможно, приводят в порядок свой внешний вид, стараются улыбаться, проверяют, звонко ли звучит голос. И все это для того, чтобы убедить миллионы болельщиков в своей несокрушимой воле к победе.

Ворохтин настроился на волну Бревина.

— Спасательная служба на связи! У вас все в порядке? — спросил он.

— Конечно, — не совсем уверенно и удивленно ответил Бревин. — А что, собственно, случилось?

— Ничего не случилось, — как можно естественней ответил Ворохтин. — Формальная проверка.

Ботаник долго не отвечал на вызов, и у Ворохтина уже заныло от напряжения под ложечкой.

— У меня все по плану, — наконец флегматичным голосом ответил он на вопрос Ворохтина. — Делаю голубцы из листьев одуванчика и муравьиных яиц. Надеюсь, зрителей не будет тошнить?

— Лодки поблизости не видно?

— Лодки? Да тут такой туман, что я своей руки не вижу, — явно преувеличил он.

Лагутина, как и его соперников, также ничто не беспокоило.

— Холодно и одеяло промокло, — равнодушно сказал он. — А в остальном — полный порядок.

— Пожалуйста, постарайся держать ракетницу при себе, — как о чем-то заурядном, попросил Ворохтин. — И если произойдет нечто нестандартное, немедленно подай сигнал.

— Не совсем понимаю, о чем вы говорите, — зевая, ответил Лагутин. — Но ракетница всегда при мне.

— Глаз не спускай с островов! — назидательно сказал Ворохтин наблюдателю и побежал вниз.

Аппаратная уже была готова к связи с робинзонами. Три монитора уже светились, но на экранах пока была только «кашка». Техник, сидящий за пультом, опустил пальцы на рычажки и кнопки. Саркисян с микрофоном в руках сидел рядом с ним и смотрел на электронные часы, стоящие на монтажном столике.

— Время! — сказал он. — Общий вызов!

Техник нажал на кнопку, и радиосигнал со скоростью света полетел на острова.

— Внимание участникам «Робинзонады»! — сказал Саркисян. — Кто готов к выходу на связь с базой?

— Третий остров готов, — нараспев ответил Ботаник.

Тотчас на одном из мониторов появилось крупное изображение ладони, на которой лежал продолговатый зеленый сверток.

— Запись! — скомандовал Саркисян и снова включил микрофон: — Здравствуйте, Третий! Что это лежит у вас на ладони?

— Это голубец, — прозвучал голос Ботаника, усиленный и искаженный динамиками. — Сейчас я покажу, из чего он состоит…

Огромные пальцы шевелились на экране монитора, разворачивая лист. Отчетливо были видны грязные ногти, кожный узор на подушечках пальцев, мелкая и тонкая сеточка капилляров на листе одуванчика. Мизинец осторожно поддел край листа, и экран заполнила некая омерзительная субстанция, похожая на отварной рис.

— Неужели он это сожрет? — произнес кто-то.

— Не сожрет, так заставим, — отозвался Саркисян. — Соедините меня с Пятым!.. Бревин! Александр! Вы готовы?

Ворохтин стоял за бригадой и не сводил глаз с мониторов. Бревин с коричневым от глины лицом сидит под березой, привалившись спиной к стволу, и приветственно машет рукой… Огромный мизинец ворошит муравьиные куколки; они налипают на обгрызенный ноготь, под которым чернеет грязь… Лагутин, выпрямившись во весь рост, демонстративно выжимает одеяло, показывая, как оно вымокло в тумане. За ним, в самом углу экрана, темнеет давно потухшее кострище, а на скрещенных рогатинах висит девственно-чистый котелок…

Пять минут седьмого. Все в норме. Идет запись.

— …Сегодня утром я проколол шипом терновника новую дырку в ремне! — хвастался перед камерой Бревин.

— С какой стороны ремня, Саша? — вставил вопрос Саркисян. — Ближе к пряжке или наоборот?

И чего Бревин вдруг так смутился? Хороший, с юмором вопрос. На него отвечать — одно удовольствие! Можно неплохо повеселить зрителей. А Бревин стушевался, зачем-то торопливо опустил руки на живот, словно пытался спрятать что-то…

— Аналогов этому блюду нет ни в одной кухне мира, — сказал Ботаник, сунул «голубец» в рот и откусил.

— Мы в этом не сомневаемся! — сказал Саркисян, «перелетев» на Третий. — Расскажите нам о вкусовых качествах этого пирожка!

— Такое ощущение, — медленно произнес Ботаник, не переставая жевать, — словно по языку и небу перекатываются маленькие скользкие шарики, чуть кисловатые на вкус… Это отдаленно напоминает черную икру…

— К сожалению, отдаленно!.. Дайте мне Второй!.. Сергей! Синоптики предсказали, что туманная погода над вашим островом продержится еще неделю.

— Вы меня осчастливили…

Двадцать минут седьмого. Ворохтин потянулся рукой к радиостанции. Надо связаться с Кирой и узнать, как у нее дела. Можно выйти из аппаратной и немного расслабиться. Пока работают камеры, ничего «нестандартного» не произойдет.

Он не успел взяться за штырь антенны, как услышал рядом частое дыхание. Повернул голову и увидел наблюдателя.

— Ну?!

Наблюдатель, словно нарочно, медлил с ответом, смотрел на мониторы, скреб ногтями по небритой щеке.

— Что-то не нравится мне Пятый…

У Ворохтина сердце упало. Не дослушав наблюдателя, он кинулся к выходу. В тамбуре он нечаянно толкнул официантку, которая несла на подносе чашки с кофе. Официантка запищала, поднос подлетел вверх, горячий кофе брызнул во все стороны. Перепрыгивая через катающиеся по полу чашки, Ворохтин выскочил наружу и сразу увидел темное пятно Пятого острова. В первое мгновение он не заметил ничего особенного. Остров в воду не погружался, вулкан на нем не извергался, бомбовой атаке он не подвергался. Но чем ближе Ворохтин подходил к воде, тем все более отчетливо видел яркое пятно, увеличивающееся прямо на глазах. Оно двигалось, словно танцевало, и из-за плотного тумана казалось, что от него во все стороны расходятся лучи.

— Черт возьми, — пробормотал он. — Это что за пионерский костер?

Он вернулся в аппаратную. Сеанс связи подходил к концу. Ботаник, наевшись своих «голубцов», уже отключил камеру. Лагутин на прощание вскинул вверх кулак и сказал «но пасаран!». Бревин вяло убеждал, что у него открылось второе дыхание и он готов сидеть на своем острове сколько угодно.

Ворохтин протиснулся к Саркисяну и выдернул из его потной руки микрофон:

— Бревин, что у вас там горит?

Бревин, не ожидавший подобного вопроса, молча посмотрел по сторонам, пожал плечами и неуверенно переспросил:

— В каком смысле — горит?

— Ты что творишь? — не слишком сильно возмутился Саркисян. — Остановите запись!

— Бревин, на вашем острове очень большой костер, если, конечно, это можно так назвать!

— Костер? — смущенно произнес Бревин и опять посмотрел по сторонам. — Нет, вроде бы ничего…

Ворохтин начал терять самообладание.

— Вы что, запаха дыма не чувствуете? — крикнул он.

— Дыма? — снова переспросил Бревин. — Вроде не чувствую…

Ворохтину показалось, что он разговаривает с идиотом. Опустив руку с микрофоном, спасатель оглядел бригаду и произнес:

— У него что — насморк вместе со слепотой? Там так полыхает, что у нашего берега уже вареная рыба всплывает!

— Где полыхает? — заморгал глазами Саркисян и мимоходом вырубил все мониторы.

— Господи! — взмолился Ворохтин. — Неужели я непонятно выражаюсь? На Пятом острове горит лес!

В аппаратной началось нервное оживление. Технари и монтажеры вслед за Ворохтиным выбежали на улицу. Столпившись на волейбольной площадке, они замолчали и замерли, завороженные жутким и в то же время притягательным зрелищем.

Пятый полыхал, словно сноп. Пламя охватило уже больше половины острова и стремительно перекидывалось на оставшиеся деревья. Усиливающийся с каждой минутой ветер раздувал огонь, наполняя его энергией движения. Красные космы отражались в озере, и создавалось впечатление, что в воде плавает гигантская ракушка, обросшая рыжими водорослями.

— Что это? — бормотал Саркисян и так пялился на горящий остров, словно не мог поверить своим глазам. — Быть не может… Кто это сделал?.. Мистика какая-то…

Ворохтин выхватил из кармана радиостанцию, торопливо ввел частоту и нажал кнопку вызова. Бревин на сигнал не отвечал.

— Вызывай его через каждые полминуты! — крикнул Ворохтин стоящему в общей группе наблюдателю. — Скажи, пусть окунется в озеро прямо в одежде и немедленно уходит с подветренной стороны! Ты понял?!