Хозяйка Серых земель. Капкан на волкодлака - Карина Демина

Она на ручки эти, упрятанные в перчатки явно не новые, хоть и добротные, вздохнула.

— Красавицей меня назвал…

Кот, приоткрыв один глаз, фыркнул: этакой-то лести и поверить… нет, к Аниеле он был по — своему привязан, но меньше, нежели к дому и собственной плетеной корзинке.

— А выходил… сунул карточку, сказал, ежели тетушка образумится, чтоб нашла его…

— Но она не образумилась?

— Я карточку ей положила… и… и понимаете, клиентов не осталось… а денег… мы ремонт сделали… и еще на воды съездили… и вот… а он был одет так хорошо… и я подумала, что, может, зря тетушка гневается… она вспыльчивой женщиной была. Но отходила легко… и если бы отошла, подумала… глядишь и…

— Но она не отошла?

Аниела понурилась и призналась:

— На третий день, когда я думала, что все уже… то подсунула ей визиточку… а она на меня накричала, чтоб я не смела с этим… с этим человеком связываться. Назвала его бесчестным… и карточку в мусорное ведро выкинула.

— А вы достали?

Аниела покачала головой.

— Я подумала… он такой обходительный… и…

— Вы встречались?

На сей раз кот определенно испустил тяжкий вздох.

— Он… он меня встретил… помог корзинку поднести…

— Когда?

— Позавчера… — теперь она говорила шепотом, избегая смотреть в глаза. — Он мне так сочувствовал… так сочувствовал… и сказал, что если вдруг помощь понадобится… и что у него к тетушке был деловой интерес…

— Какой?

Слишком все просто… но кто сказал, что надо искать сложности?

— Он… он был родом с Приграничья… а там много мужчин одиноких… у него имелись анкеты с собой… но вот с женщинами пан Зусек совсем не умеет работать. А у тетушки получалось… с ее репутацией… она бы легко подыскала невест…

— А вы?

— Я… я не знаю… я не уверена, что сумею…

— Вы отказались?

Красная карточка раздражала самим своим видом.

— Н — нет… он был так настойчив… я говорила, что, наверное, дом продам… и уеду… наверное, уеду… но обещала, что подумаю…

Убрать упрямую старуху, чтобы дело перешло к наследнице, которая куда более сговорчива?

Возможно, но… он ведь не мог не понимать, что первым делом проверят именно его. И то, что пропустили пока, случайность, не более…

— Но я… понимаете, у меня нет тетушкиного таланта… — Аниела комкала платочек и остервенело чесала за кота за ухом, отчего и ухо, и сам кот, несколько подрастерявший прежнее равнодушие, подергивался. — И я… я не смогу… к тому же, тетушка говорила, что он бесчестный человек… но такой обходительный.

— Все мошенники обходительны, — заметил Себастьян, поднимаясь. — Могу я осмотреть комнату вашей тетушки?

Аниела рассеянно кивнула, мысли ее явно были заняты уже не тетушкой, и не Себастьяном, но предложением пана Зусека, которое и хотелось принять, и все же было боязно.

В комнате Зузанны Вышковец вязаных салфеток не наблюдалось.

Здесь было чистенько.

Аккуратненько.

Безлико. Ни тебе статуэток на полочке, ни картинок с котятами аль младенчиками, ни иных мелочей, до которых так охочи женщины.

Кровать металлическая.

Цветастое покрывало и подушки, выставленные башней. Кружевная накидка, единственной, пожалуй, уступкой женской натуре хозяйки. И тяжелый секретер заместо туалетного столика.

На секретере — снимок. Зузанна Вышковец, еще живая, дама весьма и весьма строгого вида, стоит, придерживает под локоток Аниелу в траурном ее облачении.

Себастьян снимок сдвинул и провел по секретеру пальцами: убирались в комнате постоянно.

— Вы ничего отсюда не выносили?

Аниела всхлипнула и покачала головой:

— Тетушка не любила, когда я ее вещи трогала…

Себастьян выдвигал ящик за ящиком.

Счета. И снова счета, на сей раз перевязанные красною лентой, с пометками об оплате… пачка красных листовок, из тех, которые бросают в почтовые ящики.

Знакомый призыв:

«Разбуди в себе варвара!»

Себастьян немедленно ощутил просто-таки небывалое желание этого самого варвара раскрыть, желательно, при непосредственной встрече с паном Зусеком. Чувствовал, пригодится.

Ежедневник… список покупок… заметка заглянуть к портнихе…

Мелочи чужой жизни. И странно, потому как жизни больше нет, а вот эти мелочи остались.

На последней странице размашистым почерком значилось: «неч. 9–17, ВВ».

Любопытно.

Страницу Себастьян вырвал и, сложив, убрал в карман. Чуял: пригодится еще.

Глава 14. О новых подозрительных знакомых

Когда острые зубки померанского шпица панны Гуровой сомкнулись на щиколотке, Гавриил лишь стоически стиснул зубы, сдерживая весьма естественный в подобной ситуации порыв: дать наглой собаченции пинка.

— Ах, простите… Мики, шалун, фу… он такой непоседа…

Шалун Мики щиколотку отпускать не пожелал, но заворчал и головой мотнул, пытаясь выдрать кусок мяса. Однако хищным намерениям сим помешал шелковый носок: ткань затрещала и порвалась…

— Я возмещу, — поспешила уверить панна Гурова, перехватывая пекинеса с несвойственным дамам преклонного возраста прытью.

— Что вы, не стоит… такая безделица…

Нога саднила.

А в глазах — бусинах шпица виделась Гавриилу мрачная решимость.

— Он еще совсем молоденький… — в хозяйских руках Мики виделся этаким клубком рыжей шерсти, совершенно очаровательным созданием, конечно, если не обращать внимания на пасть с мелкими, но до отвращения острыми зубами. — Мусечкин сыночек… всего-то два в помете было…

Мусечка ввиду преклонного возраста и лени, вызванной немалым ее весом — панна Гурова не могла отказать себе в удовольствии побаловать любимицу — лежала спокойно, вывалив розовый, будто тряпичный язык. На морде ее было написано величайшее отвращение к миру и людям, за исключением, пожалуй, хозяйки, с мнением которой Мусечке приходилось считаться.

— Одного утопить пришлось, — со вздохом закончила панна Гурова и погрозила Мики узким пальчиком.

— Зачем?

— Дефектный был, — панна Гурова во избежание конфликта с новым жильцом, который был весьма ей любопытен — а следовало сказать, что панна Гурова не привыкла отказывать себе в утолении любопытства — усадила Мики на колени и сунула в пасть кусок сухой свиной шкуры. — Мусечка уже не в том возрасте… но все ж ожидала от нее большего. Стало быть, вы сирота?

— Круглый, — признался Гавриил, озираясь.

В отеле он был уже несколько часов, но прошли они на редкость бездарно. Гавриил обыскал собственный нумер, состоявший из нескольких комнат, чистых, но в целом каких-то убогих.

Старый ковер.