Институт неблагородных. Тёмные крылья (СИ) - Иванова Инесса

— Р-развр-рат!

— Замолчи уже, — подруга набросила тёмный плед на клетку, но попугай продолжал выкрикивать одно и тоже. — Я сейчас успокою его.

Далида приподняла край пледа и глухо произнесла неразборчивое слово. Птица замолчала.

— Зачем он тебе?

— Я надеюсь скоро переехать отсюда, — ответила Далида и села на край кровати. — Я была у Витора, потому что просила о помощи. Помнишь, дубовик обещал и говорил, что Соль одна не справится. А я хочу, чтобы наверняка получилось!

— Да что наверняка? — Ада начинала терять терпение. Мало ей тайн в собственной жизни, так ещё и Далида темнит и отвечает загадками.

— Дашь Безвозвратное слово?

— Ты что, снова мне не доверяешь?

— Не сердись, это не только моя тайна.

— Ладно, я поняла, — кивнула Ада и протянула руку.

На этот раз обряд занял меньше времени, и было не так больно. Любопытство и глухая тревога мучили гораздо сильнее.

— Теперь рассказывай!

Далида пересела в своё любимое кресло и напустила таинственный вид, а потом не выдержала и рассмеялась. В её веселье слышалась горечь:

— Да собственно мне немного надо тебе объяснить. Я отсутствовала, потому что принимала участие в мистерии Волкодлаков, посвящённой равноденствию.

— В качестве кого? — спросила Ада, почувствовав как тревога усилилась. На подобные таинства не звали чужаков.

— Жертвенной девы и сосуда рода.

— И что это значит? — задержала дыхание Ада, инстинктивно понимая, что ничего хорошего.

— Ну, пока что лишь то, что я больше не девственница, — робко улыбнулась Далида. Её щёки порозовели. — И очень надеюсь, что вскоре окажусь плодоносящей.

Ада была потрясена, она подозревала подобное, но теперь всё встало на свои места. Жилка — бывшая жрица плодородия, в прошлом помогала Древним и поощряла оргии, давая благословение на беременность. Но те времена ушли безвозвратно, или нет?

— Ты беременна?

— Говорю же, пока не ясно. Витор дал мне выпить снадобье и уверил, что всё должно сработать. Семя закрепится.

— И кто будущий отец?

— Я не знаю. Никто не знает, в этом и смысл обряда.

— Как это? — ахнула Ада.

— Ну, у меня были завязаны глаза. По правилам через жребий выбираются трое сильных мужчин из Волкодлаков, которые тоже не знают друг о друге. Даже Жилка не видит, кто скрывается под масками.

— Так ты со всеми?..

— Да, — на губах Далиды заиграла лёгкая улыбка, слово она вспоминала о приятном событии. — По очереди, разумеется.

— Было больно?

— Нет, почти нет. Мне дали выпить горький отвар, он согрел меня. Знаешь, лежать на тонком плаще в поле, где только выпал снег, довольно холодно. Но это быстро прошло. По телу аж мурашки бегали. Я не могла дождаться, когда закончится вступительная часть.

— Как ты на это согласилась? Ты сумасшедшая…

— Я родилась в семье суккуб, не забыла? Меня не шокировать связью с несколькими мужчинами одновременно, в моём мире это считалось особой честью, когда тебя хотят все и сразу. А мистерия несёт особый смысл, он вовсе не в удовольствии, хотя его и было через край, — Далида снова покраснела. — Я рожу крепкого и здорового сына, будущего лидера. И это будет только мой ребёнок, никто не посмеет заявить на него права. Мы не будем с ним ни в чём нуждаться. Я получу место в их клане. Разве эти блага похожи на наказание?

— Но ты не сможешь выйти замуж.

— Почему? Со временем смогу, если захочу. А я в этом сомневаюсь, мне не нужен муж, запирающий меня в доме как собственность.

Далида встала и принялась расхаживать по комнате, скрестив руки на груди и опустив голову, словно видела своё будущее во всех подробностях.

— И потом, лишиться девственность таким способом очень необычно. Моя прежняя семья мной бы гордилась. К тому же, Волкодлаки не были грубы, напротив. И я всегда могу вообразить своего первого мужчину таким, каким захочу. Не осуждай меня, прошу. Это моё решение и только моё.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ада весь следующий день находилась под впечатлением от откровений подруги. Она присматривалась к Далиде, будто с той вот-вот должны были произойти перемены, но всё, не считая здорового аппетита соседки и частой задумчивости, оставалось как прежде. Девушка уже начала надеяться, что планы Жилки в этот раз не осуществятся и радовалась этому: рассуждения Далиды казались Аде дикими и противоестественными, как и то, что сделала с собой её подруга.

Разговоров на эту тему девушки больше не вели, словно обе по негласной договорённости обходили щекотливую тему и делали вид, что ничего не случилось. Между подругами пролегла тайна, которая мешала общаться так же непринужденно, как раньше.

Далида нервничала и то ударялась в учёбу, проявляя небывалое рвение и усидчивость, то целыми днями валялась на кровати и улыбалась, глядя в потолок. В такие моменты к ней лучше было не подходить.

Чувствуя себя лишней в собственной комнате, Ада часто болтала в столовой с Селеной, изредка с Рестрикой. Ламия казалась девушке слишком проницательной, и Ада опасалась, что невольно выдаст тайну Далиды.

— Скоро зима, — поёжилась ундина и отхлебнула из кружки горячий чай с чабрецом. — Я не люблю холод.

— Мало кто его любит, но снег здесь красивый: лёгкий и пушистый.

Ада осеклась, поймав себя на мысли, что Далида десять дней назад лежала поверх тонкой накидки, брошенной на слой снега, прикрывающего свежевспаханную землю.

— Вы стали молчаливые, — сказала Селена и вопросительно посмотрела на Аду: — Что-то случилось, я чувствую.

Аде безумно хотелось поделиться секретом, но клятва крепко запечатала его в груди. Да и подводить Далиду не хотелось!

— Просто проблемы навалились.

— Скоро будет полгода, как мы здесь, — с тоской проговорила Селена и допив чай, продолжала вертеть кружку в руках. — Ты когда-нибудь жалела, что согласилась на учёбу в институте?

— Нет. Там я будто и не дышала полной грудью.

Память услужливо подкинула воспоминание о тёмном коридоре дальнего крыла. Ада, как наяву услышала их с Марком сбивчивое дыхание и ощутила крепкое тело, прижимающее девушку к стене. Стало жарко:

— Здесь так натоплено, — сказала Ада зачем-то. Селена не обратила внимания на эту фразу.

— Я жалею. С каждым днём всё больше, — прошептала ундина чуть слышно, озираясь по сторонам. В просторной столовой в этом углу зала они были одни. — Как ты думаешь, можно вернуться в свой мир?

— Наш декан, Келисия, утверждает, что там нас никто не вспомнит. Представляешь, ты видишь близких, но они тебя не узнают! Это ужасно!

— А быть марионеткой лучше?

— Что случилось? — со вздохом спросила Ада. С некоторых пор она только и делала, что выслушивала излияния о чужих проблемах, на свои и времени не оставалось. Впрочем, Ада понимала, что так лучше: пусть Марк воплощает в жизнь свой план, а она подождёт, как и положено наречённой Дракона.

— Меня планируют вскоре выдать замуж. Я даже не знаю за кого!

— Кто это тебе сказал?

— Эмма. Вызвала и сообщила так, будто я удостоилась величайшей чести. “Дочь Дракона не имеет права на выбор”.

— Ирония судьбы, — тихо произнесла Ада себе под нос.

— Что это значит?

— Я хочу выйти замуж за Марка, но всё против. А ты жаждешь иной судьбы, и снова всё против.

— Сестра объясняла. У меня есть выбор, но чтобы им воспользоваться, придётся уговорить отца или поступить ему наперекор. Она его боится, представляешь? Он, наверное, монстр.

— И что будет, если ты ослушаешься?

— Эмма говорила: ничего хорошего. Отправят в другую страну в качестве дипломатического дара. То есть, стану невестой чужеземца. И лишусь поддержки семьи. Как я, так и мои дети. Это то же самое, что и отправиться назад. Только я любила тот мир, а здесь мне не нравится. Я и согласилась ради матери, она так упрашивала, говорила, что меня здесь ждёт лучшая жизнь. Видимо, ошибалась.