Астровойны - Олег Синицын

— Все можно поправить, — повторял Стилихон, взирая на вспышки, разрывающие космос в районе, где укрепились броненосцы. — Ничего не потеряно! Их корабли не обладают мощью нашего флота. Вот только эта чертова пушка… Она палит нам прямо в зад!

Первым его желанием было погасить захваченный орками форт тяжелой орбитальной бомбардировкой. Такой тяжелой, чтобы на месте белоснежных стен осталась воронка глубиной в полмили. Но выполнить сию задачу было невозможно, и Стилихон это прекрасно знал. Даже если на гарнизон рухнет целый крейсер, силовое поле выдержит и столкновение, и последующий взрыв.

— У нас есть несколько танкеров с водой, — предложил один из его помощников. — Нужно разместить их в стратосфере и распылить воду над участком планеты, где расположен захваченный Гарнизон. Вода превратится в кристаллы льда, которые загородят обзор.

— Для радаров Гарнизона облако из кристаллов не преграда, — возразил другой помощник. — Орудие может работать даже в полной мгле. Нужно начинать бомбардировку. Она будет долгой, но другого выхода нет!

— Есть, — сказал Стилихон, задумчиво ощупывая бороду. — Десант. Ничего другого не остается. Что скажешь?

Он повернулся к командующему наземными войсками, поджарому генералу, который и сам когда-то служил в десанте. Генерал оценивающе взглянул на зеленое полушарие Роха, лежащее подлогами в правом иллюминаторе. Очередная вспышка озарила атмосферу планеты. В космос рванулась слепящая огненная стрела.

— Чтобы добраться до орудий, потребуется вскрыть мощные силовые поля и подняться на девятисотфутовые стены, — произнес он. — Форт располагает полным оборонительным комплексом. Орудия по всему периметру. Пулеметы и зенитная артиллерия. Полугодовой боезапас. По всем учебникам, потери обороняющихся: один к пятидесяти. — Поджарый генерал взглянул на Стилихона. — Это будет бойня, и орки будут рады ее устроить.

Стилихон молча наблюдал, как меркла атмосферная вспышка. Он ясно понимал, чем грозит высадка десанта, но с не меньшей ясностью понимал и то, что планетарное орудие является мощным козырем, который противник вытащил из рукава и ввел в игру. И если Стилихон хочет, чтобы Союз выиграл сражение, чтобы орки не смогли пройти на территории людей, ему нужно побить этот нечестный козырь в честном бою.

— Ничего другого не остается, — произнес он. — Готовьте операцию.

Тем временем крейсеры первой эскадры продолжали вести огонь по броненосцам, но сбросить их с занятых позиций не могли. Выдерживая натиск, броненосцы из боевого клина перестроились в выпуклую плоскость, увеличив зону поражения и еще больше подставив себя под огонь союзного флота. Но было в этом перестроении нечто устрашающее и презрительное по отношению к людям.

— Прекратить огонь! — приказал Стилихон. Вспышки погасли. Двенадцать крейсеров напротив перестроившегося соединения замерли в напряженном ожидании, личный состав в изумлении прильнул к иллюминаторам.

Перемещая указательный палец по коврику управления, Стилихон направлял телескоп от корабля к кораблю. Он видел на экране, как тысячи орков уткнулись лбами в палубы и замерли в ожидании.

— Что задумали эти твари? — пробормотал он в бороду и вдруг отдернул руку от пульта, когда телескоп обратился к самому большому кораблю, расположенному в центре. В отличие от остальных, его нос был закрыт не броней, а прозрачным куполом. И взору открылась просторная палуба, на которой точно статуя застыла одинокая фигура, укутанная в черный плащ. Стилихон увеличил изображение и впервые в жизни увидел белое безгубое лицо.

Глаза Рапа были закрыты.

Демона увидело великое множество людей. На кораблях и крейсерах вдруг воцарилась какая-то придушенная атмосфера. Возле Стилихона офицеры и диспетчеры служб больше не кричали в микрофоны и друг на друга. Смолкли писк и гудение электроники. Стихли сбивчивые донесения капитанов, периодически раздающиеся из динамиков. Движение кораблей на экранах затормозилось, а вспышки поблекли…

Стилихон вернулся к экрану, который показывал флагман броненосцев. Закрывающий лобовой отсек стеклянный купол вдруг вздрогнул и стал подниматься. Космический вакуум молниеносно высосал из помещения весь воздух, стены и пол покрылись серым инеем. А стекло продолжало поворачиваться, отдавая сенобита открытому космосу.

Рап поднял веки и обвел взглядом Союзный флот. Казалось, что угольные глаза посмотрели на каждого, и каждый из людей вдруг почувствовал ноющую боль в груди, как предупреждение о неминуемой беде. Стилихон покрылся мурашками, когда на короткий миг сенобит посмотрел и на него. И командующий флотом вспомнил старинную легенду, услышанную в детстве: человеку, который посмотрит на Рапа, грозит смерть. И он подумал, что напрасно эти слова пришли на ум, потому что сейчас сенобита видел весь флот.

Космос облизывал лицо ледяным языком. Для другого существа подобный контакт был бы фатальным, но Рапа эти прикосновения только освежали. Он некоторое время наслаждался ими. Затем раздвинул мантию, сделавшуюся жесткой на морозе, и изъял из складок свой угловатый крюк, который, по мнению Суеверного Букиниста, предназначался для пыток и издевательств над невинными существами.

Далеко внизу на месте «Южного Хозяина» копошился гигантский рой, в некоторых местах разрываемый сверканием вспышек. Слева и вверху ощущалось движение тысяч кораблей и мощь орудий, палящих в эти корабли. Но здесь, в районе уничтоженной крепости, установился странный покой и равновесие.

Пальцы свободной руки прошлись по завязке, что стягивала кожаную рубаху на теле. Расправив шнуровку, он откинул сначала одну сторону рубашки, затем другую, обнажив белую безжизненную плоть, испещренную шрамами, рубцами и проколами, оставшимися от пыток, которым его подверг Темный Конструктор. Казалось, нет места, где туловища не коснулось истязание.

Пальцы стали ощупывать тело, перебирая шрамы, задерживаясь на некоторых, словно он вспоминал истории, с ними связанные. Затем опустились ниже пупка и там, между двумя рубцами, отыскали небольшой свободный участок.

В то самое время, пока сенобит исследовал свою плоть, а внимание людей было сосредоточено на нем, из-за броненосцев выдвинулись около двух десятков вспомогательных катеров. Катера образовали ромб, его верхний угол оказался ровно под флагманом с Рапом.

Открылись люки. Заработали гидроприводы.

Из носовой части катеров выдвинулись телескопические опоры. Листы на их концах развернулись, сложились вместе и образовали единую плоскость, площадью не меньше квадратной мили. Они соединились настолько плотно, что между стыками не виднелось даже щелей.

А Рап, казалось, не замечал огромный сверкающий ромб, который раскрылся у него под ногами. Его внимание было сосредоточено на крохотном пятачке плоти. Он поднес крюк к животу, приставил заточенный конец к этому участку и, выждав мгновение, которое можно назвать секундной нерешительностью, вогнал в себя сталь.

Челюсти раскрылись, извергая бездыханный крик. Члены содрогнулись. Превозмогая конвульсию, он повернул крюк, заканчивая начатое, и блестящий конец вылез наружу в паре дюймов от места проникновения.

Ничто на белом и темном свете не могло причинить боль бывшему полководцу Верхних миров. Ничто, кроме этого крюка, сталью которого он был убит. Крюк приносил боль чудовищную. Многим более сильную и глубокую, нежели от подобного истязания испытал бы человек. В этом и состоял смысл. Ибо боль и только боль позволяла сенобиту выкачивать энергию напрямую из черных дыр.

И темная сила толчками полилась в него.

Пространство вздрогнуло, человеческий флот покачнулся, стронутый волной. На некоторых кораблях пропало электричество, сгорели электронные платы, отказали приборы и пульты. По экранам пошла рябь, а связь заглушили помехи… Солнце Пограничной системы моргнуло. На доли секунды белый карлик погас, словно ленивые термоядерные реакции в его недрах приостановились, а затем вспыхнул вновь. Однако с этого момента он светил тусклее, чем прежде.

А тем временем Рап, оставив крюк в теле и продолжая испытывать обжигающую боль, воздел руки. И в тот же миг люди ощутили незримый удар. Толчок в сознании. Прикосновение к их разуму чего-то неведомого, что породило новые неожиданные мысли, вместе с которыми пришел безотчетный ужас.

На палубах первой эскадры стали твориться страшные вещи.

Палубный матрос оторвался от иллюминатора и посмотрел на своего друга, который восемь лет назад увел его девушку. Похороненная ненависть неожиданно проснулась. Не помня себя, матрос накинулся на сослуживца, повалил на пол и принялся душить. И непременно задушил бы, если бы не товарищи, которые оттащили его и удерживали до тех пор, пока гнев не исчез.