Разбитые маски - Анна Малышева

Пояса она так и не нашла, впрочем, эта потеря вовсе ее не расстроила. Ольга уже потащила первый пакет в прихожую, когда позвонили в дверь. Женщина вздрогнула. В последнее время такие неожиданные звонки стали ее пугать. Она осторожно подошла к двери и глянула в глазок. На площадке стояла женщина средних лет, в белой растянутой кофте.

– Телеграмма, – будничным голосом произнесла та, услышав вопрос хозяйки.

У Ольги отрывисто стукнуло сердце. «Это мама!» Телеграммы ей посылала только мать, она до сих пор предпочитала пользоваться этим старомодным средством связи, чтобы сообщать срочные новости.

Но телеграмма оказалась не из Московской области, а из самой Москвы. Ольга даже нашла внизу номер какого-то почтового отделения. Текст был без подписи, без обращения, да и вообще без смысла.

Это был некий лаконичный, но точный адрес, сообщавший ей название улицы, номер дома, корпуса, квартиры и даже этажа (семнадцатый). И никаких пояснений.

Женщина решила было, что это какая-то ошибка, она сроду не бывала на такой улице. И вообще слышала о ней впервые. Ни один из ее учеников там не жил, не говоря уж о редких знакомых. Но ее собственный адрес был написан правильно, как и фамилия. «Владыкиной», – значилось там.

«Это не ошибка, но тогда что?» Ольга пожала плечами и отложила телеграмму в сторону. Она уже заканчивала уборку и подумывала о второй чашке кофе, когда зазвонил телефон.

– Господи, где же ты пропадаешь?! – закричала она в трубку, едва услышав знакомый голос. – Илья, ты в Москве?

– В Москве, – ответил он. – Ради бога, не кричи, у меня и так голова болит.

– Почему ты ни разу не позвонил? Почему не приходишь? Знаешь, Витя… – Ей хотелось спросить сразу обо всем. – Тебе вернули сумку? Тебя больше не подозревают? Что им было нужно?

– Им было нужно меня посадить, но пока я, слава богу, на свободе, – все так же мрачно ответил он. – Но если дальше так пойдет, меня все-таки засадят. А приходить к тебе не хочу, чтобы не создавать лишних неприятностей. И так тебе уже светит укрывательство краденого! Есть такая статья.

Ольга опешила:

– Укрывательство… Чего?

Узнав о сапфировом браслете и «размножившихся» деньгах, она совсем присмирела. Это было невероятно, нелепо… Но Илья не шутил.

– Илюша, – уже тише сказала она. – Но как же эти вещи попали в твою сумку?!

– Я и сам хочу это знать. А следователь хочет это узнать еще больше. Одно точно – когда я принес вещи к тебе, ничего Иркиного там не было.

– Значит, кто-то это подкинул! – воскликнула она. – Поверь, не я!

– Да где тебе. – Усталый голос, казалось, давно перестал удивляться и возмущаться. – Разве я кого-то обвиняю? Скажи, а сумку при тебе осматривали? Тогда этих вещей там не было?

Ольга ответила, что сапфировый браслет она бы точно запомнила. Но ничего подобного ей в глаза не бросилось.

– Ты думаешь, что следователь мог сам подложить…

– Зачем ему это? Слишком уж грубо, – бросил Илья. – Не знаю, что и думать. Пока держусь, но все против меня. Даже противно, как все складно получается: и мотивы были, и возможности, и улики нашлись…

Ольга замялась.

– Скажи, а как насчет алиби? – нерешительно спросила она. – Твоего алиби на время ограбления? Ты его доказал?

– Все в порядке. Об этом не беспокойся.

– Расскажи!

– Нет, – отрезал он. – Надоело что-то рассказывать, доказывать. Оля, я в самом деле ни при чем. Хоть ты мне веришь?

Женщина едва ли могла ответить однозначно, но все-таки попыталась его успокоить. Верит, конечно, верит. И все верят в его невиновность. Ведь только в больном сознании мог родиться план обвинить его в грабеже!

– Это Ирина, – твердо сказал Илья. – Я не знаю, как она это сделала, но под нее трудно подкопаться. Однако попробую.

– Как?

– Не важно. Что ты там говорила о Вите?

– Он вторую ночь не ночует дома. И не звонит. В его голосе послышалась ирония. Илья впервые сбросил с себя мрачную озабоченность:

– Как, опять? Похоже, он перешел на новый виток! Оля, а ты не думаешь, что при таких условиях вам лучше расстаться?

«Конечно, думаю, – сказала она себе, слушая его голос и разглядывая рисунок обоев на стене. – Но что же будет дальше? Ведь ты, кажется, все забыл».

– Оля, ты меня слышишь?

– Приезжай, пожалуйста, – тихо сказала она. – Мне плохо одной. Живи здесь и больше не уходи… – Просьба далась ей с трудом. В сущности, это было завуалированное признание в любви.

– Олечка, сейчас лучше не надо… Мы оба под подозрением, и если я стану жить у тебя, как это будет выглядеть?

«Мне все равно, как это будет выглядеть, что скажут люди, что подумает следователь. Главное, чтобы ты был рядом, а я перестала бродить вокруг телефона и ждать звонка».

– Илья, мы же невиновны! Это все равно выяснится! Я знаю, что ты не крал вещей, ты знаешь, что я их тебе не подкидывала! Не могут они засадить сразу двоих невиновных! Да к тому же у тебя алиби! Оно хорошее?

Мужчина невесело рассмеялся:

– Ты про него говоришь, как про мясо на рынке. Хорошее, плохое… Приемлемое.

– С душком? – также невесело улыбнулась она. – Но оно хотя бы настоящее?

– Спроси еще что-нибудь в этом роде. Самое время!

«В самом деле, – подумала она. – Это не телефонный разговор. Хотя разве нас должны прослушивать? Мы же не убийцы!»

– Где ты живешь, Илья? – настойчиво допытывалась женщина. – Или это тоже несвоевременный вопрос?

Он вздохнул:

– Да нет, я же не в бегах. Живу то здесь, то там. Сегодня ночевал на своей собственной квартире. Ты же знаешь, мне везде рады.

– А я-то думала… Знаешь, мне сегодня принесли странную телеграмму с адресом. Я решила, это ты прислал, а не подписался в целях конспирации.

Илья удивился и попросил продиктовать адрес. Услышав, задумался.

– Что-то я не представляю, где это, – сказал он. – Район, по-видимому, новый, страшная даль… И подписи нет?

– Нет. Странно, да? Выглядит как приглашение, только к кому?

– Надеюсь, ты не думаешь туда ехать? Это очень похоже на Иркины штучки.

– Да, она была вторая, о ком я подумала. Но если она рассчитывает, что я попадусь на столь явный крючок, значит, считает меня полной идиоткой.

– У нее все идиоты. Прочитай адрес еще раз, – попросил Илья. – Может, я туда съезжу, проверю, кто тебя приглашает в гости.

Она продиктовала ему текст телеграммы, назвала даже время отправления. Ее послали всего час назад.

– Следователь тебя больше не беспокоил? – спросил Илья. – Не звонил, не являлся?

– Нет. Знаешь, меня это даже тревожит… Такая неопределенность.

Он посоветовал довольствоваться тем, что есть. Грех жаловаться, если следователь утратил к тебе интерес.