Фрайдэй - Роберт Хайнлайн

ж) Большая часть нападений была неудачной. Это было самое заметное отличие второй волны от первой. Десять дней назад большинство убийц нанесли удар по своим жертвам, и большинству убийц удалось скрыться. В этот раз все было наоборот. Большинство жертв уцелело, большинство убийц погибло. Некоторых поймали, очень немногим удалось скрыться.

Последний аспект убийств второй волны успокоил меня, потому что это значило, что босс не руководил этими убийствами.

Почему я так говорю? Потому что вторая волна была катастрофой для того, кто всем этим заправлял.

Оперативники, даже простые солдаты, дороги; управленцы не расходуют их направо и налево. Тренированная убийца стоит по крайней мере в десять раз дороже обычного солдата; она не должна позволить себя убить — ни в коем случае! Она должна убить и выбраться невредимой.

Но тот, кто ставил это шоу, разорился за одну ночь.

Непрофессионально.

Следовательно, это был не босс.

Но я по-прежнему не могла определить, кто отвечает за всю эту бессмыслицу, потому что не понимала, кому это выгодно. Моя предыдущая идея о том, что за это платит одна из корпоративных наций, больше не выглядела привлекательной, потому что я не могла представить себе, что кто-то из монстров (например, Интеруорлд) станет нанимать не самых лучших профессионалов.

Но еще труднее было представить, что одна из территориальных наций будет планировать такую нелепую попытку выбиться в лидеры.

А для группы фанатиков, таких как Ангелы Божьи, или Стимуляторы, работа была слишком большой. Тем не менее у всего происходящего был какой-то привкус фанатизма — нерационально, непрактично.

Звезды не говорили, что я буду понимать все происходящее — трюизм, который я часто нахожу отвратительным.

На следующий день после второго удара нижний город Виксберга гудел от возбуждения. Я только успела войти в салун, чтобы поговорить с барменом, как ко мне осторожно подкрался посыльный. — Хорошие новости, — тюремным шепотом произнес мальчишка. — «Рейдэры Рэчел» набирают команду — Рэчел сказала передать тебе специально.

— Чушь собачья, — вежливо ответила я. — Рэчел не знает меня, а я не знаю Рэчел.

— Слово скаута!

— Ты никогда не был скаутом.

— Слушай, — настаивал он, — я сегодня еще ничего не ел. Просто пойдем со мной; тебе не нужно подписывать контракт. Это здесь, через дорогу.

Он действительно выглядел худым, но это скорее всего было вызвано половым созреванием, этим внезапным рывком, который происходит в юности; в нижнем городе люди не голодают. Но бармен выбрал именно этот момент, чтобы перебить его:

— Проваливай, коротышка! Хватит приставать к посетителям. Или хочешь, чтобы я тебе руки попереламывал?

— Все в порядке, Фред, — вмешалась я. — Я потом с тобой поговорю. — Я бросила деньги на стойку, просить сдачи я не стала. — Пойдем, Коротышка.

Вербовочная контора Рэчел оказалась не через дорогу, а значительно дальше, и прежде чем мы добрались туда, двое других посыльных попытались отбить меня у Коротышки. У них не было никаких шансов, потому что моей единственной целью было убедиться, что мальчишка получил свои чаевые.

Сержант-вербовщица напомнила мне старую корову, сидевшую в туалете Дворца в Сан-Хосе. Она посмотрела на меня и сказала:

— Полевой бордель мы не набираем, красавица. Но побудь здесь, и я, может быть, куплю тебе выпить.

— Заплатите своему посыльному, — сказала я.

— Заплатить ему за что? — ответила она. — Леонард, я тебе говорила. Я сказала: «Бездельники нам не нужны». А теперь на улицу, работать.

Я протянула руку и схватила ее за левое запястье. В ее правой руке немедленно появился нож. Я изменила ситуацию, забрав у нее нож и воткнув его в стол перед ней, одновременно сменив захват на менее приятный. — Вы можете ему заплатить одной рукой? — спросила я. — Или мне придется сломать этот палец?

— Полегче, — ответила она, не сопротивляясь. — Вот, Леонард. — Она залезла в ящик стола, подала ему две техасских звезды. Он схватил их и исчез.

Я немного ослабила захват. — И это все, что вы ему платите? Когда все вербовщики на улице, отлавливают рекрутов?

— Свои настоящие комиссионные он получит, когда ты подпишешь контракт, — ответила она. — Потому что мне не платят, пока я не доставлю живого человека. А если никого не находится, меня штрафуют. А теперь не могла бы ты отпустить мой палец? Мне он понадобится, чтобы подготовить твои бумаги.

Я вернула палец ей; внезапно нож снова оказался у нее в руке и двинулся в мою сторону. В этот раз, прежде чем вернуть ей нож, я сломала его лезвие. — Пожалуйста, не надо больше этого делать, — сказала я. — Пожалуйста. И вам нужно найти сталь получше. Это не «Золинген».

— Я вычту стоимость этого ножа из твоего аванса, — спокойно ответила она. — С того момента, как ты вошла, на тебя направлен луч. Мне его включить? Или мы перестанем играть в игрушки?

Я ей не поверила, но ее намерения меня устраивали.

— Игры кончились, сержант. Что вы хотите предложить? Ваш посыльный мне толком ничего не сказал.

— Кофе и пирожные и профсоюзные расценки. Стандартные премиальные. Девяносто дней с компанией и, возможно, девяносто дней дополнительно. Деревянная шинель оплачивается пополам, тебе и компании.

— Вербовщики в городе предлагают профсоюзные плюс пятьдесят.

(Это был удар вслепую; атмосфера была очень напряженной.)

Она пожала плечами.

— Если так, мы поддержим. Каким оружием ты владеешь? Мы новичков не берем. Не в этот раз.

— Я могу научить вас пользоваться любым оружием, которое вы знаете. Где все будет происходить? Кто участвует?

— М-м-м, очень интересно. Ты пытаешься завербоваться в разведку? Я туда не набираю.

— Я спросила: «Где все будет происходить?» Мы пойдем вверх по реке?

— Ты еще даже не подписала контракт, и уже хочешь знать секретную информацию.

— За которую я готова заплатить. — Я вытащила пятьдесят одиноких звезд, десятками, положила их перед ней. — Где все будет происходить, сержант? Я куплю вам хороший нож взамен того куска углеродистой стали, который мне пришлось испортить.

— Ты ИЧ.

— Мои родственники тут ни при чем. Я просто хочу знать, пойдем мы вверх по реке или нет. Скажем, до Сент-Луиса?

— Ты надеешься завербоваться сержантом-инструктором?

— Что? Господи, нет! Штабным офицером.

Мне не следовало это говорить, по крайней мере, сейчас. Хотя в команде босса нет четкой табели о рангах, я определенно была штабным офицером, так как отчитывалась только перед боссом, и только босс отдавал мне приказы — и это подтверждалось тем фактом, что я была мисс Фрайдэй для всех, кроме босса — если только я сама не предлагала перейти на ты. Даже доктор Красный не говорил со мной en tutoyant[11], пока я сама его не попросила. Но я никогда серьезно не думала о своем положении, потому что хотя надо мной не было других начальников, кроме босса, в моем подчинении тоже никого не было. В стандартной схеме управления (я никогда не видела такой для компании босса) я была бы одним из тех маленьких квадратиков, которые тянутся по горизонтали от ствола к командиру — то есть, старший штабной офицер, если вам нравится бюрократический язык.