История Армении - Киракос Гандзакеци

ГЛАВА 27

/258/ О городе Ани и о том, как предал его господь в руки [врагов]

Город Ани был полон людей и животных. Его окружали крепкие стены. В нем было так много церквей, что в разговоре, когда клялись, говорили: «Клянусь тысячей и одной церковью Ани». Во всех отношениях город был очень богат, поэтому пресыщение их переросло в высокомерие, а высокомерие, как это было испокон века и по сей день, привело к гибели.

Чармагун послал к ним послов с предложением покориться ему. Правители города не осмелились ответить послам, не спросив князя Шахиншаха, ибо город принадлежал ему. А городская чернь и простой люд убили послов. Узнав об этом, войска иноплеменников, разгневанные, окружили город со всех сторон, воздвигли с большим искусством множество пиликванов и после жестоких боев взяли город. Некоторые из власть имущих города, спасая жизнь свою, сдались неприятелю. [Татары] звали толпу выйти из города, обещая не причинить ей зла. И когда вышло к ним из города все население, [татары] разделили их между собой и, предав мечу, беспощадно умертвили всех, оставив в живых лишь несколько женщин и детей, а также мужчин-ремесленников, которых угнали в плен. Затем они вошли в город, захватили /259/ все имущество и добро, разграбили все церкви, разорили и разрушили весь город, попрали и осквернили славное великолепие его. И нужно было видеть душераздирающее зрелище: разрубленные на части родители вместе с чадами своими, сваленные друг на друга в кучу, подобно камням; множество, [убитых] священников, иноков и церковнослужителей, старцев и детей, младенцев, юношей и девушек. Как в святом Евангелии, гласящем: «Предается он на голод и плен»[729]. Такая же участь постигла и их, ибо они были разбросаны по всему полю, пропитанному их кровью и гноем раненых, нежные тела, привыкшие к мылу, почернели и вздулись. Те, кто никогда не переступал порога города, должны были идти пешие и нагие, в неволю; те, кто приобщались пречистой плоти и крови сына божьего, ели мясо нечистых и придушенных тварей и пили молоко гнусных кобыл, женщины скромные и целомудренные были обесчещены развратными и похотливыми мужчинами; святые девы, давшие богу обет сохранить в чистоте тело свое и в непорочности душу, подверглись всякому блуду и были осквернены распутством. Вот таков был исход дела.

ГЛАВА 28

/260/ О разорении Карса

[Жители] этого города, видя, что сделали татары с населением Ани, поторопились и спешно вынесли ключи городские навстречу им, надеясь, что те пощадят их. А [татары], воспламененные грабежом я не боясь никого, сделали с ними то же, что и с [жителями] Ани: разграбили имущество их и добро, истребили население и разорили город, обезобразили прекрасный вид его и угнали в плен жителей. И, оставив лишь несколько человек из черни, ушли прочь; вслед за ними пришли воины ромейского султана, они безжалостно предали мечу и угнали в плен спасшихся от татар, согласно реченному: «Ужас, и яма, и петля для тебя, житель земли!.. Побежавший от крика ужаса упадет в яму, и кто выйдет из ямы, попадет в петлю»[730], а кто избежит и этого, «того ужалит змей»[731]. Так было и с несчастными жителями Карса.

То же самое войско захватило и город Сурб-Мари, за несколько лет до этого отнятый Шахиншахом и Авагом у мусульман. [Город] еще не восстановили, когда /261/ внезапно напал на них (жителей) с многочисленным войском один из вельмож [татарских], по имени Кара-Багатур, быстро захватил его и разграбил все, что нашел там.

И, сделав так повсюду в той области, они затем приказали жителям, пережившим резню и плен, отправиться каждому к себе — в деревня и города, отстроить их во имя их, (татар), и служить им. И стала страна мало-помалу обстраиваться. Но как богу присуще и в гневе быть милосердным, так было и здесь, ибо «не по беззакониям нашим сотворил нам, и не по грехам нашим воздал нам»[732]. Когда [татары] совершили набег на нашу [землю], время было летнее, урожай еще не был даже убран и свезен в житницы, и потому верблюды и скот их съели и попрали весь [урожай]. А с приближением зимы они ушли в долину, называемую Муганской, в страну Агванк, ибо там они проводили зиму, а весной снова начинали свои набеги на разные области. Люди, избегшие меча, нагие и голодные, питались свалившимися и стоптанными колосьями. Зима была не очень суровой, как обычно, а мягкой и /262/ умеренной. И хотя не было у них волов, чтобы возделать землю, и семян, чтобы посеять, с наступлением весны по велению божьему земля сама уродила[733] так, что было достаточно для прокорма населения. Повсюду было изобилие хлеба, которого хватило и для прокормления беженцев. Даже безжалостные грузины и те были очень добры и сострадательны к пришельцам, искавшим у них прибежища. Таким вот образом милосердный бог утешил попавших в беду.

ГЛАВА 29

О том, как ишхан Аваг был отправлен к хакану[734] на Восток

Когда минуло немного времени, [татары] отправили Авага к своему царю, которого называли ханом[735], в далекое путешествие на северо-восток, поскольку они делали так со всеми вельможами, которых желали почтить, — посылали к нему, а потом поступали с ним сообразно его приказу, ибо [татары] во всем подчинялись приказу своего царя. Сам шихан тоже, надеясь облегчить участь свою и своей страны, изъявил желание ехать. Все воссылали богу молитвы о благополуч/263/ном возвращении его оттуда, ибо ишхан по природе был добр, а кроме того, они надеялись, что поездка принесет пользу и ям.

А он, поехав, предстал перед великим государем, предъявил ему письмо военачальника их и сообщил о причинах своего прибытия, дескать, прибыл, чтобы служить тебе. Услыхав это, великий государь любезно принял его, дал ему в жены татарку и послал его обратно на родину. [И еще] он предписал своим военачальникам вернуть [Авагу] его страну и с его помощью постараться подчинить всех мятежников, что именно и было сделано.

Как только он вернулся на родину, [татарские] военачальники исполнили повеления своего государя. Тогда им изъявили покорность сын Закарэ Шахиншах, и шихан Ваграм[736],. и сын его Ахбуга, и Гасан[737], коего звали Джалалом, владетель области Хаченской, и многие другие. И каждому из них возвращены были его владения, а также [было сделано] и снисхождение на некоторое время.

Затем стали притеснять их податями,