История махновского движения 1918–1921 гг. - Петр Андреевич Аршинов

какого-то особенно твердого материала. Ни перед какими препятствиями он не отступал, если брался преодолеть их. В тягчайшие минуты своей жизни, когда происходила катастрофа на фронте или когда на глазах его погибали ближайшие друзья, он оставался неизменным, словно случившееся не касалось его. На самом деле он больше других страдал в этих случаях, но не показывал своих страданий окружающим. Когда после срыва военно-политического соглашения в ноябре и декабре 1920 г. большевики, зная, с кем они имеют дело и стараясь не повторять ошибок всего предыдущего лета, бросили на Махно четыре армии войск, последний оказался в катастрофическом положении. Однако он ни на волос не потерял душевного равновесия. Спокойствие его было поистине изумительным: он не обращал никакого внимания на тысячи снарядов, разрывавших на куски повстанческий отряд, на ежеминутную опасность быть раздавленным красными армиями. Постороннему наблюдателю это хладнокровие Махно могло бы показаться хладнокровием душевнобольного человека. Но такой вывод мог сделать лишь тот, кто был с ним мало знаком. Знающие Махно видели, что в этом своем спокойствии он представлял собою сплошной волевой порыв к победе над врагом.

Решительность Махно, в отличие от другого типа людей, действующих уверенно лишь за чужими спинами и, по преимуществу, чужими руками, – есть решимость подлинного героя. Во всех важных случаях Махно идет впереди, первый рискуя своей головою. Идет ли он в бой с отдельным полком, или вся армия снимается и растягивается обозом на 15–20 верст, – Махно всегда впереди: верхом, если здоровый, или в быстрой коляске, если раненый. Это неизменное правило в армии.

Он, несомненно, обладал огромным военным талантом. В какие только невероятно тяжелые условия ни ставила его и его армию украинская действительность! Он всегда с достоинством выходил из них. Уманский разгром деникинских дивизий, предводительствуемых опытными генералами-академиками, и последующий разгром всего тыла деникинцев войдут в историю как свидетельства военного таланта Махно. Таких исторических побед у него несколько.

По своему революционному и социальному мировоззрению Махно – анархист-коммунист. Он фанатично предан своему классу – бесправному и подневольному беднейшему крестьянству.

Махно – хитроумный. Это природное его свойство, обострившееся в крестьянской среде, проявляется во всем. Он вполне заслуженно пользуется любовью как в самой армии, так и среди крестьян. Они считают его своим, единственным, особенным. «Батько – наш», – говорили о нем повстанцы. – «Он и стакан водки выпьет с нами, и речь хорошую скажет, и в цепь пойдет»… В этих словах дана, пожалуй, лучшая характеристика Махно как сына народа. Его связь с народом всегда была настоящей, черноземной связью. Вряд ли в России найдется человек, который бы пользовался такой популярностью и живой любовью масс, как Махно. Крестьяне втайне гордятся им. Однако он никогда не использовал эту любовь, чтобы подчеркнуть свое положение. Наоборот, нередко с чисто украинским юмором посмеивался над ним.

У Махно была резкая, твердая рука настоящего руководителя. Ему чужды были властнические тенденции, но в обстановке решительных действий он всегда проявлял необходимую твердость, не внося при этом в движение деспотического начала и в то же время отводя его от опасности распыления.

Известно, как много судачили большевики[36] по поводу того, что крестьяне звали Махно «батько». В главе третьей мы уже указывали на то, каким образом и при каких обстоятельствах дано ему это имя. С 1920 года его обычно зовут «малым» – т. е. именем, характеризующим его малый рост и случайно подвернувшимся кому-то из повстанцев.

В личности Махно ярко проявлены черты большого человека – ум, сила воли, смелость, энергия, активность. В соединении эти черты создавали могучий облик и возвышали Махно даже в революционной среде.

Однако у Махно была недостаточная теоретическая подготовка, недостаточные исторические и политические знания. Поэтому он часто не справлялся с революционно-теоретическими построениями или просто упускал их из виду.

Широкое движение революционного повстанчества нуждалось в своих социально-революционных формулах. Махно, при недостатке теоретических знаний, не всегда удавалось сделать выводы обобщающего характера. При том положении, которое он занимал в революционном повстанчестве, это отражалось на всем движении.

Мы того мнения, что, обладай Махно большими знаниями по истории и общественно-политическим вопросам, революционное повстанчество вместо некоторых поражений имело бы ряд выдающихся побед, которые сыграли бы колоссальную – быть может, решающую – роль в дальнейшей судьбе всей русской революции.

В самой личности Махно была, кроме того, черта, которая ослабляла его сильные стороны – это временами проявлявшаяся в нем доля беззаботности. Перед лицом серьезнейших требований момента этот человек, полный энергии и настойчивости, вдруг становился несвоевременно беспечным и не проявлял в полной мере того проникновенного отношения к задаче дня, которое требовалось общим положением.

Так победы махновцев над контрреволюцией Деникина осенью 1919 г. не были максимально использованы и развиты до размеров общеукраинского повстания, хотя обстановка для этого была очень благоприятная. Причинами этому, наряду с прочими, были, в некоторой степени, увлечение минутой победы, спокойствие и беспечность, с которыми руководители повстанчества совместно с Махно расположились в освободившемся районе, не отдав должного внимания быстро надвигавшемуся с севера большевизму.

Но Махно рос и развивался вместе с ростом и развитием русской революции. С каждым годом он становился сосредоточеннее. В 1921 году он уже был гораздо опытнее и глубже, чем в 1918–1919 гг.

При рассмотрении личности Махно нельзя упускать из вида крайне неблагоприятную обстановку, окружавшую его с детских лет: почти полное отсутствие около него грамотных людей, дефицит практического опыта и руководства в социально-революционной борьбе. Несмотря на это, Махно обессмертил свое имя в русской революции, и история с полным правом отнесет его к числу выдающихся людей этого времени.

К нашему удивлению, большинство современных русских анархистов, претендовавших на руководящую роль в области анархической мысли, не сумели увидеть выдающихся сторон личности Махно. Многие из них смотрели на него через большевистские стекла, беря материал из рук государственной агентуры, или останавливались на несущественных сторонах личности Махно. Редким исключением в этом отношении явился П.А. Кропоткин.

«Передайте от меня т-щу Махно, чтобы он берег себя, потому что таких людей, как он, в России немного».

Эти слова были сказаны Кропоткиным в июне 1919 г., т. е. тогда, когда в Центральной России о Махно, кроме извращенных сведений, никакого другого материала не было.

Проникновенный взор Кропоткина на расстоянии, по отрывочным фактам, узнал в Махно личность крупного исторического действия.

* * *

Настоящую главу мы закончим краткими сведениями о некоторых ответственных участниках движения. Собранный о них биографический материал пропал в начале 1921 г., в силу чего мы теперь можем дать о них лишь крайне скудные сведения. Семен Каретник. – До революции безземельный крестьянин Гуляй-Поля, батрак.