Чаша гнева - Дмитрий Казаков

Капитан по прозванию Неистовый Эд обнаружился за дальним столиком, где он предавался обычному занятию моряков, оказавшихся на берегу – то есть напивался. Должно быть, для того, чтобы качка напоминала о море.

На рыцарей он поглядел с мрачным недоумением, решив, видимо, что они ему примерещились.

– Во имя Господа, разрешите присесть, – негромко сказал брат Анри. – У нас есть к вам дело…

– Раз дело, так садитесь, – Неистовый Эд одним движением влил в себя стакан подозрительно мутного пойла, – и выкладывайте!

Но при первых же словах брата Анри, что им нужно как можно быстрее добраться до Англии, моряк взбесился и принялся орать так, что содержатель малопочтенного заведения укрылся за стойкой, а прочие посетители благоразумно удалились.

– То есть ты попросту боишься? – уточнил брат Андре, который, похоже, начинал злиться.

– Я тебя своими руками придушу! – вытаращив пьяные глаза, рявкнул неистовый Эд. – Если еще услышу такое…

– Тихо! – де Лапалисс властно поднял руку, и капитан, к большому удивлению Робера, заткнулся. – Признавайся, Эд, сколько ты задолжал ломбардцам [200] ? Прежде чем идти к тебе, я выяснил, что ты весь в долгах, точно паук в паутине…

Всю воинственность Неистового Эда словно ветром сдуло. Он даже вроде чуть протрезвел.

– Сколько должен, сколько должен, – пробурчал капитан. – Двадцать турских ливров…

– Немало, – покачал головой брат Анри. – Но если ты довезешь нас до Англии, то я выплачу тебе эту сумму сразу же, как мы высадимся на берег.

– Вранье, – без особой убежденности буркнул моряк.

– Надеюсь, ты сказал это без желания оскорбить, – мягко проговорил брат Анри, – для рыцаря Ордена ложь – один из страшнейших грехов…

– Тогда чего я здесь сижу? – Эд вскочил. – Сколько вас, два десятка плюс лошади? Грузиться начнем завтра после обедни, а отплывем, с Божьей помощью, – тут Эд перекрестился, – послезавтра с восходом… Никакой шторм не остановит меня, если на кону стоят долги!

– Очень хорошо, – де Лапалисс тоже поднялся из-за стола. – Надеюсь, что вы нас не подведете, капитан…

Когда выбрались на улицу, Робер обнаружил, что на лицах его спутников написано одинаковое выражение – величайшего отвращения.

– Что они там пьют? – вопросил брат Андре, болезненно кривясь. – У меня от этого запаха голова заболела!

– Придется лечиться, – усмехнулся брат Анри. Он явно был доволен. – И для этого выпить настоящего бордосского вина…

– Пойдем ближе к центру города, где есть хорошие трактиры, – оживился бургундец.

Вскоре они уже сидели за чистым столом в хорошо освещенном зале, а вокруг суетился хозяин, всем видом выражающий счастье оттого, что к нему заглянули столь почтенные господа.

– Что вам будет угодно, мессены, что вам будет угодно, – бормотал он, улыбаясь от уха до уха. – Ваше желание для нас закон…

Брат Анри, единственный, коему по должности полагались деньги, не скупился, и вскоре стол заполнился разнообразными яствами. Но венцом всему стали три запотевших кувшина, наполненных, по словам хозяина, из бочек в подвале…

– Не врет, во имя господа, – сказал брат Андре, пригубив из кружки, – отличное вино.

– Несомненно, – подтвердил брат Анри.

Робер молчал. Для него, выросшего в Нормандии, все, сделанное из винограда, было примерно одинаковым. Что-то чуть слаще, что-то чуть кислее, но все равно самым лучшим напитком на свете оставался кальвадос [201] …

После нескольких кружек глаза достойных рыцарей заблестели, лица покраснели, а речь сделалась чуть более громкой. Со смехом они вспоминали занятную историю, случившуюся в Святой Земле чуть ли не десять лет назад…

– Брат Анри, – подал голос Робер в ту паузу, когда собеседники наполняли кружки в очередной раз, – почему простые люди здесь, во Франции, так плохо думают об Ордене? Даже есть пословица "пьет, как тамплиер". Ведь нельзя сказать, что наш монастырь – сборище пьяниц?

– Ты забыл еще упомянуть поговорку "ругается, как тамплиер", – тяжелым голосом сказал де Лапалисс. – Есть и такая!

Рука его, держащая кувшин, не дрогнула, и вино продолжало с тонким плеском литься в кружку. Лишь поставив опустевшую посудину на стол, брат Анри продолжил отвечать.

– Все просто, – проговорил он, – большинство из тех, кто живут здесь, никогда не видели и не увидят ратные тяготы, в которых мы пребываем в Леванте или Испании. Ведь в Кастилии, Арагоне или Иерусалиме, где нас хорошо знают, отношение к Ордену совсем другое. Не так ли?

Робер кивнул.

– Кроме того, ты знаешь, для чего нужна тайна капитула, но те, кто в Ордене не состоит, могут о ее назначении лишь догадываться. А люди, которые ничего не знают, склонны выдумывать, – тон командора был серьезен, – что мы на своих собраниях предаемся оргиям, и чуть ли не поклоняемся демонам…

– Избави нас от такого Пречистая Дева! – брат Андре перекрестился.

Робер последовал его примеру.

– Кроме того, люди падки на дурное, точно так же, как сороки на блестящее, – продолжил брат Анри. – В Европе дисциплина не так строга, как в тех странах, где Орден воюет, и некоторые недостойные братья могут действительно вести себя неподобающим образом. Но какой-нибудь простолюдин, увидев рыцаря в белом одеянии с алым крестом, упившегося вина или ругающегося почище, чем наш капитан, тут же начинает болтать, что все до одного в Ордене только и делают, что пьют и богохульствуют.

– Я понял, – Робер задумчиво поскреб подбородок и отдернул руку, уколовшись о щетину. – О нас судят по худшим, а не по лучшим…

– Увы, это так, – де Лапалисс сделал еще один глоток. – Про то, что мы отражаем сарацин, жертвуя своими жизнями, очень легко забывают, а любое пятнышко на белом одеянии Ордена тут же вырастает до размеров тележного колеса…

12 ноября 1207 г.

Аквитания, Бордо

Неф, носящий название "Дитя Жиронды", был стар. Он наверняка помнил поход в Святую Землю короля Ричарда. Но мачты его выглядели крепкими, а корпус, хоть и скрипел на поворотах, все же держался на воде.

– Парус ставьте, сучьи дети! – голос Неистового Эда промчался над палубой подобно небольшому урагану, сорвав с места вздумавших было отдохнуть матросов.

– Помоги нам Божья Матерь, – перекрестился стоящий у самого борта брат Анри.

Бордо, представляющий отсюда сплошной ряд причалов с высящимися над ними церквями и чернеющей вдали городской стеной, отдалялся. Полоса желтой грязной воды между кораблем и землей становилась все шире.

Над городом, медленно выплывая над горизонтом, восходило солнце. Луна, висящая на западе, становилась все бледнее.

– Вчера по просьбе брата Анри я смотрел на небо, – тихо проговорил подошедший к Роберу брат Готье.

– И что там было? – с любопытством поинтересовался молодой нормандец.

– Луна в маназиле Аль-Яббах, или по нашему – Львиный Лоб, – ответил сержант, – знак сие весьма благоприятный. А Меркурий, особенно важный в данном случае, поскольку речь идет о путешествии, расположился в маназиле Аль-Ра-Аль-Тхубан, Голова Дракона. Здесь тоже нет ничего тревожащего. Лучи, которые бросают друг на друга планеты, не несут ничего неприятного. Так что, по воле Божией, я думаю, доплывем…

– Остается только на это надеяться, – вздохнул Робер.

Внизу, под палубой, тревожно заржала одна из лошадей, которой начавшаяся качка, судя по всему, не показалась особенно приятной.

Ветер и течение, ощутимое даже здесь, в самом устье реки, где она была на диво широка, несли неф на северо-запад, туда, где Жиронда впадает в море.

22 ноября 1207 г.

Бискайский залив, воды около острова Иль д'Йе, борт «Дитя Жиронды»

Неф трясло так, что казалось, он вот-вот развалится на куски. Волны, видимые с палубы как серые горбы с покрытыми белой пеной вершинами, били в борта с неистребимым упорством. Ветер яростно ревел, намереваясь, должно быть, сломать мачты.

– Во имя Господа! – эти слова вырвались у брата Анри, едва он оказался на палубе. – Да поможет нам Матерь Божья!

Робер был со старшим товарищем полностью согласен. Шторм бушевал вовсю, и оставалось полагаться только на божественную милость, поскольку "Дитя Жиронды" явно не предназначалось для столь суровых испытаний. Неф боролся со штормом как мог, но крепости его могло и не хватить…

Неподалеку виднелся берег, высокий и каменистый. Вокруг него клокотали буруны, и было ясно, что если корабль утонет, то даже опытному пловцу будет непросто добраться до спасительной тверди.

Небо нависало прямо над головой, темное и страшное.

Гневно орал, грозя кулаком непонятно кому, Неистовый Эд. Временами ему удавалось перекричать бурю. Внизу, под палубой, бесились лошади. Оруженосцам, которые пытались их удержать, приходилось нелегко.