Детективное агентство Дирка Джентли (сборник) - Дуглас Адамс

В передней стоял еще один полицейский, до неприличия юный. Прислонившись спиной к стене и прижав к животу каску, он рассматривал пол. Бледное лицо лоснилось от пота. Он бросил на Дирка невыразительный взгляд и едва кивнул в направлении лестницы.

Снизу доносились все те же звуки:

Ты ее не подбирай, не п…Ты ее не подбирай, не п…

Дирка трясло от злости, да так, что хотелось садануть по чему-нибудь или кого-нибудь придушить. Уже бы начать горячо доказывать, что он тут вовсе ни при чем, однако, пока никто не заявлял обратного, сделать этого он не мог.

– Долго вы здесь торчите? – резко спросил он.

Полицейскому пришлось собраться с мыслями, чтобы ответить.

– С полчаса как прибыли, – прохрипел он. – Черт-те что, а не утро. Сплошная беготня.

– Вот только не надо про беготню, – бросил Дирк, сам не зная к чему, и стал спускаться по лестнице.

Ты ее не подбирай, не п…Ты ее не подбирай, не п…

Внизу, в узком коридоре, едва держалась на навесах выбитая кем-то дверь, ведущая в просторную комнату. Только Дирк собрался войти, как оттуда вынырнула фигура и перегородила ему путь.

– Мне очень не нравится, что ты оказался замешанным в это дело, – заговорила фигура. – Очень. Расскажи, как ты с ним связан, чтобы я понял, почему мне это так не нравится.

Дирк изумленно уставился на чисто выбритое узкое лицо.

– Джилкс?!

– Чего ты смотришь на меня, будто перепуганный – как его там? – ну эти, которые похожи на тюленей, только хуже? Огромные, жирные твари… Дюгони, вот! Не смотри на меня, как перепуганный дюгонь. Почему этот… – Джилкс ткнул пальцем в направлении комнаты, – почему этот… человек написал твое имя и телефон на набитом деньгами конверте?

– А сколь… – начал было Дирк, – сколько мы уже не виделись, Джилкс? Как вас занесло в такую даль? Странно, вам ведь здесь вроде не климат.

– В конверте триста фунтов, – отрезал Джилкс. – За что?

– Может, позволите мне поговорить с клиентом? – спросил Дирк.

– С клиентом? Ну-ну! – зловеще произнес Джилкс. – Давай. Попробуй. Почему бы тебе и вправду с ним не поговорить? Интересно послушать, что ты ему скажешь.

Он отошел в сторону и жестом пригласил Дирка войти.

Тот собрался с мыслями и шагнул вперед, напустив на себя показное спокойствие, которое через секунду улетучилось.

Большая часть клиента очень удобно устроилась в кресле напротив проигрывателя. Кресло стояло в оптимальной позиции – на расстоянии, примерно в два раза превышающем дистанцию между колонками, что, как правило, считается идеальным для восприятия стереозвука.

Казалось, клиент сидит в обычной расслабленной позе, скрестив ноги, рядом на столике – недопитая чашка кофе. Как ни прискорбно, его голова расположилась строго по центру вращающейся пластинки, при этом держатель головки то прижимался к шее, то убегал, попадая иглой в один и тот же паз. С каждым поворотом, длящимся приблизительно две секунды, голова бросала на Дирка укоризненный взгляд и будто говорила: «Видишь, что получается, когда не приходишь вовремя, как тебя просят», затем отворачивалась к стене и через мгновение вновь смотрела на него с еще большим упреком.

Ты ее не подбирай, не п…Ты ее не подбирай, не п…

Комната поехала перед глазами, Дирк ухватился рукой за стену, чтобы устоять на ногах.

– Так для какого же дела тебя нанял клиент? – очень тихо спросил из-за спины Джилкс.

– Ох, да пустяки, – промямлил Дирк. – Никакой связи со всем этим… Нет, он… э-э-э… ничего похожего не упоминал. В общем, я смотрю, вы очень заняты. Думаю, мне следует забрать гонорар и уйти. Говорите, он оставил для меня деньги?

После этих слов Дирк как подкошенный упал на венский стул, который тут же под ним развалился.

Джилкс помог ему встать и прислонил к стене. Затем ненадолго вышел и вернулся с графинчиком и стаканом на подносе, налил в стакан немного воды и выплеснул в лицо Дирку.

– Лучше?

– Нет, – отфыркиваясь, ответил тот. – Может, вы хотя бы вырубите пластинку?

– Это дело судмедэкспертов. Пока эти умники не приехали, трогать ничего нельзя… А вот, наверное, и они. У меня мало времени. Выйди пока во двор, глотни свежего воздуха. Только за перила держись. И будь любезен, постарайся не выглядеть таким зеленым. Тебе не идет этот цвет.

Ты ее не подбирай, не п…Ты ее не подбирай, не п…

Джилкс обернулся, бросил усталый, злой взгляд на Дирка и уже хотел было подниматься по лестнице навстречу вновь прибывшим, чьи голоса доносились сверху, но вдруг остановился и несколько секунд смотрел на неутомимо вращающуюся голову.

– Знаешь, – наконец произнес он, – мне так надоели эти выскочки со своими показными самоубийствами. Им лишь бы напакостить!

– Самоубийство?! – изумился Дирк.

Джилкс обвел взглядом комнату.

– Окна забраны железными решетками в полдюйма толщиной, – сказал он. – Дверь заперта изнутри – ключ все еще в замке – и заставлена мебелью. Застекленная дверь во внутренний двор закрыта на засовы. Подземного хода не обнаружено. Убийце на обратном пути пришлось бы как следует поработать стекольщиком. Но оконная замазка все равно старая, и краска на ней уже давно засохла. Нет. Никто не выходил из этой комнаты, никто, кроме нас, не врывался в нее, и убийцы – не мы, это я знаю точно. У меня нет времени возиться с этим делом. Явно самоубийство и специально запутанное. Прибил бы покойника за то, что отнимает у полиции время.

Джилкс взглянул на наручные часы и продолжил:

– Знаешь что? Придумай мне для отчета правдоподобную версию, как ему удалось такое проделать, и я отдам тебе ту самую улику, что лежит в конверте. Только вычту двадцать процентов за моральный ущерб – ведь мне пришлось сдерживаться, чтобы не двинуть тебе в зубы.

Дирк на мгновение задумался, не упомянуть ли, что клиент жаловался на визиты агрессивного зеленоглазого, покрытого шерстью великана, который регулярно возникал из ниоткуда и горланил что-то насчет контрактов и обязательств, размахивая сверкающей, остро наточенной косой, но, хорошенько все взвесив, решил промолчать.

Ты ее не подбирай, не п…Ты ее не подбирай, не п…

Наконец его пробрало. За смерть клиента он не мог как следует на себя разозлиться, потому что это было слишком большое, непосильное бремя. Но теперь, когда Джилкс его унизил, а у него не оказалось ни сил, ни духу сопротивляться, он вдруг рассвирепел.

Резко отвернувшись от своего мучителя, он пошел во внутренний дворик побыть один на один с закипевшей злостью.

Дворик представлял собой маленькое, выложенное плиткой пространство, обращенное на запад и ограниченное высокой торцевой стеной дома и еще одной высокой стеной какого-то промышленного здания, а потому по большей части лишенное солнечного света. Посреди дворика по чьей-то прихоти располагались солнечные часы. Если бы на них попал хоть какой-то свет, сразу стало бы ясно – время близится к полудню. На часах как на насесте сидели птицы. В горшках торчало несколько довольно чахлых растений.

Дирк воткнул в рот сигарету и в отчаянии едва не сжег ее, прикуривая.

Ты ее не подбирай, не п…Ты ее не подбирай, не п… —

все еще доносилось из дома.

От соседних садов дворик отделяла аккуратная ограда. Сад слева был такого же размера, что и дворик, справа – немного больше, благодаря тому что стена промышленного здания до него не доходила. Все вокруг несло на себе печать ухоженности. Ничего вычурного или показного, просто возникало ощущение, что дела у обитателей идут прекрасно и содержание домов не представляет никаких проблем. Дом справа, к примеру, выглядел так, словно швы в его кирпичной кладке на днях были заново расшиты, а окна – отполированы.

Глубоко вздохнув, Дирк на секунду задержал взгляд на просматривающемся вверху между стенами клочке неба – серого и пасмурного. Он смутно осознавал, что в доме сейчас толчется народ, что-то меряют рулетками, фотографы делают снимки, кто-то убирает с пластинки отсеченную голову… Под облаками плыло какое-то темное пятнышко. Дирк обрадовался, что после всего увиденного еще способен хоть на чем-то сосредоточиться.

Ты ее не подбирай, не п…Ты ее не подбирай, не п…Ты е…

Наконец назойливая песня стихла, и теперь в полуденном воздухе откуда-то издали плыл мирный звук работающего телевизора.

Дирк, однако, с большим трудом мог хоть что-то расслышать. Его отвлекал пронзительный, отупляющий звон в голове – отголоски чувства вины. Не обычного чувства вины, возникающего как шумовой фон от осознания, что двадцатый век заканчивается, а ты все еще жив, – на него Дирк быстро находил управу. Это было ошеломляюще четкое уразумение: «Во всем этом кошмаре виноват я, и только я». Никакие усилия не помогали избежать ударов огромного колокола. Бом… и снова взз… бом… и опять бом… бом… бом…