Дух камня - Мэгги Фьюри

Гальверон тяжко вздохнул.

— Я очень уважаю его, — мягко сказал он. — Эвальд был мне как отец, с тех самых пор как я вступил в ряды Мечей Божьих.

— Тогда помолись за него, — ответила Кайта. — Не знаю принесет ли это хоть какую-то пользу, но сейчас ему понадобится любая помощь, которую мы только сможем оказать.

— Помолюсь, — пообещал Гальверон. — Хотя я гораздо больше верю в твои умения.

В этот момент появилась Гиларра, сопровождаемая Бевроном. Она кинулась к Кайте и сунула сына ей в руки.

— Это Аукиль. Он ударился головой и никак не очнется. Пожалуйста, ты должна сейчас же его осмотреть.

Целительница покачала головой. Она уже начала зашивать живот Эвальда, осторожно укладывая на место вываленные кишки, и не осмеливалась даже на миг оторваться от своего сложного дела.

— Прости, — сказала она, — но этот человек из последних сил цепляется за жизнь. Сейчас я не могу оставить его, иначе он наверняка умрет. Мой ассистент осмотрит мальчика, а я займусь им, как только смогу.

— Но Аукиль тоже может умереть! Ты должна осмотреть его! Сейчас же!

Кайта не могла оторвать глаз от иглы и не видела лица иерарха, но ее высокий истеричный голос острым жалом впивался в мозг.

Просто отлично. Только этого мне сейчас не хватало.

—  Мне очень жаль, — мягко повторила Кайта, — но я не могу отвлечься.

Она говорила, а ее быстрые пальцы не останавливались ни на миг, латая страшные раны Эвальда. А еще Кайта знала — в глубине души, — что он безнадежен. Старик потерял слишком много крови и в рану глубоко проникло заражение.

Брось это дело , — твердил голос у нее в голове. — Ты знаешь, что надежды нет. Где твой здравый смысл? Почему бы не прекратить его страдания? Ты можешь сделать это прямо сейчас — незаметно и безболезненно для него. Тебя ждет Гальверон. Тебя ждет ребенок иерарха…

И эхом ее мыслей зазвучал голос Гиларры.

— Что за глупость?! Этот человек умрет в любом случае.

Кайта потеряла терпение.

— То же самое может случиться с твоим ребенком, очень даже вероятно, — бросила она, — если ты не прекратишь размахивать им и не позволишь кому-нибудь его осмотреть.

— Как ты смеешь?! — На этот раз вступил Беврон.

О уйдите, ради всего святого! — взмолилась про себя Кайта. — Я могу вас понять, я сочувствую вам, но сейчас, пожалуйста, отстаньте от меня!

Гальверон пришел ей на помощь.

— Леди, я знаю, что вы не произнесли бы подобных слов, если б не были вне себя от беспокойства, — сказал он мягко. — Я знаю, вы не хотите, чтобы смерть Эвальда была на вашей совести. Кайта окажет вам помощь, как только освободится. Она вас не бросит.

Голос его звучал очень спокойно, но удар достиг цели. Краем глаза Кайта заметила, что Гиларра отступила, и услышала ее сдавленные рыдания. Ее сердце сжалось от жалости к обезумевшей женщине. Она уже корила себя за резкие слова. Кайта повысила голос, разом перекрыв царящий в комнате шум.

— Америс, пожалуйста, проводи иерарха. Я займусь ребенком, как только освобожусь.

…А затем она подняла глаза и встретила взгляд Гальверона. Он по-прежнему сидел возле Эвальда, крепко держа одной рукой его бледную кисть, а другой все еще прикрывая истерзанное лицо. Командир коротко кивнул ей.

— Спасибо тебе, — сказал он мягко.

— Спасибо тебе, — ответила она.

Когда было сделано все возможное, Кайта, пошатываясь от усталости, смыла с рук кровь. Эвальд до сих пор был жив, хотя это казалось чудом. Сержанта перенесли на одну из кроватей, и Гальверон сел подле, все еще держа его за руку. Его губы шевелились, словно он что-то неслышно шептал. Сперва Кайта решила, что это молитва, но, подойдя поближе, она поняла, что он разговаривает с Эвальдом, рассказывая ему, чем закончилась схватка и как хорошо потрудилась Кайта, зашивая его, так что скоро он вновь встанет на ноги. Когда целительница приблизилась, Гальверон виновато поднял глаза.

— Я правильно поступаю, когда говорю с ним? — спросил он. — Может быть, мне лучше оставить его в покое?

— Я думаю, ты все делаешь верно, — сказала она. — Сейчас ему нужно все, что поможет поддержать его жизнь. Все — без исключения…

Гальверон отвернулся.

— У него немного шансов, так ведь?

— Да, — откровенно ответила Кайта. — Но я не собираюсь сдаться без боя. Теперь давай-ка займемся твоим лицом.

— Нет. — Гальверон помотал головой. — Ты нужна иерарху. Мы оба обещали ей, что ты поможешь ее ребенку…

Впрочем, тут же выяснилось, что Америс, юная помощница Кайты, уже взяла ситуацию под контроль.

— С ним все в порядке, — заявила она. — Похоже, череп не поврежден, хотя несколько дней у мальчика будут сильные головные боли. Он недавно пришел в себя и теперь уснул.

— Слава Мириалю!

Она выбрала Эвальда и не ошиблась. И, конечно, Гиларра поймет, что погорячилась… Однако когда Кайта разыскала иерарха, та не сказала ей ни слова: лишь холодно посмотрела и удалилась.

Надеюсь, все образуется само собой, когда ребенок поправится…

Силясь прогнать с души раздражение и неприятный осадок, Кайта вернулась к Гальверону.

— А теперь, — сказала она строго, — больше никаких отговорок. Покажи-ка лицо. Если хочешь сохранить свою красоту, больше не стоит откладывать…

ГЛАВА 13. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Когда чародеи и их спутники наконец-то вернулись домой, долина Двух Озер купалась в мягком свете утреннего солнца. Поскольку холмы, окружающие Гендиваль, были гораздо ниже гор Каллисиоры, климат здесь был не в пример мягче, и катаклизм не так сильно повлиял на него. Деревья только начали одеваться в желто-алый осенний наряд; солнечные лучи вспыхивали в листве бронзой и золотом. Небо было холодного цвета аквамарина, и свежий утренний ветерок нес дыхание осени. Здесь чудно пахло дымом и пряностями: ароматы осени, так не похожие на запахи сочной зелени и цветов — запах лета. Повсюду мелькали птицы, кормясь на фруктах, семенах и орехах, пока не настало скудное время зимы.

Тулак, восседавшая на дракене за спиной Вельдан, широко раскинула руки и полной грудью вдохнула свежий ароматный воздух. О! Как же это чудесно — снова чувствовать солнечные лучи на лице! Казалось, ей снова двадцать, она сильна, молода, полна энергии и новых надежд. Лишь теперь Тулак поняла, как сильно удручал ее бесконечный сумрак Каллисиоры. Вечные тучи нагнетали подавленное состояние Духа, безнадежность и ощущение старости. Словно суровое, мрачное окружение заключило ее в тяжелый железный панцирь, и теперь солнце растопило его, снова позволив дышать и двигаться. Тулак по-прежнему беспокоилась о Мазале, и в душу ее закрадывалась печаль при мысли, что она бросила любимого коня на произвол судьбы. И все же… Все же она чувствовала себя так, словно вырвалась из тюрьмы или очнулась от долгого кошмара — навстречу новому славному дню.