Лазурное море - изумрудная луна (СИ) - Евгения Кострова

Он приблизил свое лицо, так, чтобы пламенные уста коснулись подбородка, а руки его поднимались по плечам, касаясь ключиц и плутая вдоль окаменевшей в его ладонях шеи.

— Каждая верноподданная палящего солнца и огненной пустыни верит в эту легенду, жаждет отыскать своего любимого. Ты тоже отправилась в это опасное путешествие, чтобы встретиться со своей судьбой.

Иветта резко втянула в себя воздух, оборачиваясь и встречаясь с его жаждущим и пронизывающим взором, собрав всю внутреннюю силу и стойкость, но его глаза поглощали, поедали. Их неровное дыхание смешалось, и она онемела, воззрившись на его красивое лицо, которое могло прийти лишь в забытом и блаженном сне. Она еще никогда не была так близка к другому мужчине, к падению с обрыва. Желание прикоснуться было таким же отчаянным, как и жажда отринуть его образ из своих мыслей. Он обвел медленным взглядом ее застывший лик, наклоняясь, тогда как все, на что она была способна — взирать и ожидать с замиранием сердца, когда его губы задели ее дрожащие уста, когда его язык прочертил линию вдоль полной нижней губы, пробуя как некий диковинный нектар, привезенный из далеких окраин. Прикосновение было настолько легким, как последняя капля дождя, канувшая на скулу, очерчивающая контур лица слезою. Она не закрывала своих глаз, как и он безотрывно продолжал наблюдать за пораженным взором. Мужчина прижался лбом к ее горячему челу, задевая носом щеку, и проводя губами по еще мокрой кромке ресниц, испивая влагу, как драгоценное вино.

— Если бы я не поставил на тебе своих письмен, — произнес он тихим голосом, от которого она теряла рассудок, — тебя бы убили в первом же городе.

Он ухмыльнулся, проводя указательным пальцем по подбородку, упиваясь не то ее беспомощностью, не то откровенным сомнением, отражающимся в заворожительных малахитовых очах. Но если в улыбке заключалось коварство, то глаза были переполнены таким невероятным теплом и заботой, что они удушали ее изнутри.

— Удивительно, что ты смогла продержаться в одиночестве так долго, — с этими словами он обращался скорее к себе, нежели к ней, оборачивая вокруг ее плеч белоснежное льняное полотенце. Анаиэль осторожно взял ее за запястья, помогая подняться, и когда он убедился, что девушка способна самостоятельно устоять на ногах, отошел на полшага в сторону, чтобы она смогла ощутить толику свободы, потому как он видел, сколь сильным было напряжение, сковавшее ее будто в цепях.

— Теперь мы связаны, — произнес он, и для Иветты это прозвучало приговором, ей представлялось, что даже голос его обрел необычное звучание, пришедшее из иного пространства.

— Где бы ты ни находилась, я всегда смогу отыскать тебя, как и ты сможешь почувствовать мое присутствие.

Он помолчал некоторое время, смотря на ее отрешенный взгляд, и повернувшись, направился в сторону дверей, а остановившись возле порога, заговорил:

— Ты не должна беспокоиться о татуировке, я не имею через нее никакой власти через нее, пока ты не дашь ответного согласия. Узы обретаю силу лишь после обоюдной клятвы и правдивое согласие на ее исполнение, — он обернулся к ней, слыша всплеск воды, когда она встала босыми ногами на холодный кафель, смотря, как вода стекает с длинных и ухоженных ног.

— Ты все еще свободна, и вольна уйти, когда того пожелаешь, скажи лишь слово о принятом решении.

Иветта подняла на него свои глаза, полные кристальных слез, и у него разбивалось сердце, когда он смотрел, как падают призрачно-жемчужные капли с ее подбородка. В ее глазах купалось презрение, отчаяние и удивление, страх, и она не могла сдерживать тяжесть испытываемых чувств. Он ощущал это всем своим естеством через воздух, что проникал в ее легкие, что колыхал завитки иссиня-темных, как вороново крыло, волос. Но в действительности, он не мог отвести взгляда, потому что она походила на богиню. Влажные волосы прилипли к щекам, налитые роскошным румянцем, ткань обнимала ее стройную фигуру, пропитавшись чопорной кровью в тех местах, где все еще оставались порезы от его символов. Рун, которые он наносил на ее кожу своими руками, и одна четкость этой мысли, дарила ему небывалое ощущение удовлетворения. Часть ее принадлежит одному ему. Стоя под лазурно-яшмовыми столбами солнца, он видел, как за ее спиной распахиваются крылья пламенной птицы, что поднимается в самый черный час ночи в небосвод, озаряя полог сверкающие перья рассвета.

— Зачем такой человек, как Вы, делает это для меня? Разве Вы не боитесь? — шептала она надломленным и болезненным голосом, не веря и не понимая. — Быть может, я осквернена и теперь на Вас лежит тень от моей нечистоты?

Он посмотрел на девушку, чьи глаза сияли, как зеленый кианит. Анаиэль улыбнулся, понимая, что не сможет слишком долго сдерживать свои чувства и правду, которую со временем придется раскрыть, особенно если она останется рядом с ним.

— Я хочу оставаться собой вне зависимости от обстоятельств, — он прикрыл глаза, надеясь, что она не успела уловить его откровения. — Ты мне ничего не должна, я поступил так, как велит мое сердце.

— Впереди нас один из старинных городов, самый близкий к великому морю, но я бы не хотел, чтобы ты покидала корабль, пока я и Тор будем снаружи.

— Почему? — вопросила она, поднимая любопытствующий взор, представляя себе красоту и ласку шумных приливов, и волн расходящихся по белому песку.

— Потому что город был сожжен дотла несколькими неделями ранее, — сказал мужчина, и его резкий ответ был схож с ударом хлыста, разрезающего воздух, гнев затопил все окружение, и Иветта своим взором видела, как черные когтистые руки вырываются из мужской спины, скрежета кинжальными зубцами по белым стенам, и свет вокруг него становился медно-красным, поглощая дневную теплоту.

— И даже сейчас я могу ощущать, запах человеческой крови, смешанный с углем и миазмами, оставленными полуночными отпрысками от их нещадной и жестокой трапезы.

Его лицо скривилось от отвращения, а в глазах засияла тьма из иного мироздания, та, что царила в его душе, когда он призывал к своей власти бушующий ветер. Ветер, что сам становился смертельной силой, готовой пошатнуть сами небеса и сотрясти всю землю. Эта сила походила на водопад, бесконечный, с несокрушимыми потоками воды, обрушивающиеся на ее сознание каждый раз, когда она пыталась коснуться и почувствовать его духовную ауру.

— Поэтому я и поставил на тебе защитные символы, чтобы никто за пределами этого мира коснуться тебя, — его глаза сияли звездным огнем, когда он поднял руку так, как если дотронулся ее щек. И ветер обрисовал ее скулы, лаская губы и шепча незнакомые слова, проносясь вдоль длинных волос.