Атлантида. Ступени к власти - Елена Бурунова

- Да, Атланта так же красива, как и безобразна.

Знакомый голос за спиною заставил её вздрогнуть. Его обладатель подкрался незаметно, а может давно стоит, наблюдая за нею. Энея резко обернулась, и шлейка платья сползла по плечу, открыв тем самым синяк на лопатке. Рука Мараджия потянулась к нему, но девушка отстранилась, поправляя платье.

- Саах? - с сочувствием спросил он.

- Нет, что вы? Он никогда не бил меня, - пряча глаза, залепетала она, словно извиняясь за ужасные следы побоев на своём теле.

- Я, наверное, напугал тебя? - но увидев, вставший дыбом каждый колосок на её теле, сразу сменил тему. - Ты замёрзла? Вот укрой плечи, - он протянул свой шерстяной плащ.

Девушка покачала головою. Пусть ветер был немного холодноват, но взять плащ она не хотела. Тем более от него ей ничего не надо. Что-то резко он поменял свои взгляды на шлюх. То прикоснуться к ней брезгует, то вдруг плащ отдаёт. Видать Мараджий ничем не лучше её бывших клиентов и отца. Женщин лёгкого поведения не любит, а трахать их не прочь.

Поняв, что девушка не горит желанием принимать его милость, солдат не стал настаивать. Ну, а чего он хотел после того, как назвал её шлюхой. Может она и не проститутка вовсе. Так очередная любовница Сааха, которую он притащил с собою в столицу. А предлагал её только ради шутки. Уж очень он любил подшутить над Мараджием.

«Надо бы извиниться», - подумал он.

- Прости, если оскорбил тебя, - уже начал приносить свои извинения солдат, как его прервал её любовник.

- Эй, посторонись дружище! - Саах набросил на девушку плащ. - Ветер сегодня северный.

- Спасибо, - робко поблагодарила она, поворачиваясь к нему.

Мараджий оставил парочку. Если бы парнишка посмотрел сейчас на него, то смог заметить во взгляде лёгкую зависть. А чему не завидовать? Стоят обнявшись и шепчутся, чуть ли не целуясь. Не зная капитан хорошо Сааха, точно бы поверил в эту любовь. Почему Мараджию так трудно изображать чувства? Он, конечно же, спит с дворцовыми красотками, но никогда не платит им и не лжёт. Единственной женщиной, которой он смог бы сказать - люблю - была Юнона. Он давно и тайно испытывал к ней чувства. Каждый раз безмолвно мучаясь, что не может защитить бедняжку от жестокого сумасбродства Ария. Но теперь, когда этого мальчишки нет, всё будет по- другому. Мараджий наконец сможет открыто ухаживать за дочерью генерала. Он был уверен, рядом с ним Юнона обретёт счастье, и ее голубые глаза навсегда покинет грусть.

Когда корабль пришвартовался к императорскому причалу, Саах, спускаясь по трапу, позвал первого попавшегося мальчишку. Оборванец с измазанным лицом вразвалочку не спеша подошёл и, шмыгая носом, хамовато спросил:

- Чё надо?

Осмотрев поближе придирчивым взглядом, любовник двух сестёр, подкинул золотую монету вверх. Мальчишка ловко словил её. Такие деньги он явно никогда в руках не держал, но набивая себе цену, спокойным голосом спросил:

- И это всё? Что ж за так дёшево нужно сделать? Прирезать кого?

От такого заявление у Энеи ёкнуло сердце, а Саах только засмеялся, потрепав по волосам малолетнего убийцу.

- Теперь так низко ценят человеческую жизнь? Давно меня не было в столице. Нет, дружок вынужден тебя разочаровать. Вот эту девушку надо проводить в гостиницу Заики Свена. Знаешь такого?

- Обижаете, господин, - дёргая плечами, заявил мальчишка. - Я знаю всю Атланту, каждый её закоулок.

- Доставишь девушку, скажешь Свену, чтоб дал ещё золотой. И скажи, Саах просил позаботиться об Энеи. Пусть исполняет каждое желание моей девочки, я всё оплачу, когда приду за ней.

- Хорошо, господин.

- Смотри, малец, отвечаешь за неё головой.

- Да, понял, понял. Эта девка прям золотая! - кинув взгляд на Энею, оборванец скривил оценивающую гримасу. Худая, задницы нет, ну сиськи ничего себе. Что такой красивый господин в ней нашёл. Кивнув головой, коротко сказал: - Пшли...

Энея уже хотела запротестовать, когда грязная ладонь наглого мальчика, схватила её запястье и потянула вперёд, но Саах чмокнув её щёку на ходу, пояснил:

- Город большой, милая, так что держи его за руку. Я постараюсь забрать тебя на этой недели. Не потеряйся, - посмотрев в сторону провожатого, он спросил, - Как звать тебя?

- А тебе зачем, господин?

- Может работёнку какую подкидывать буду. Оплатой не обижу.

- Ну, раз так, Тим - моё имя. Я здесь всегда шныряю, и все меня знают, - с гордостью в голосе говорил обитатель причала.

Саах провожал глазами Энею и Тима. Девушка то и дело оборачивалась, а вот мальчишка тащил её за собою, не смотря назад. Что-то в этом оборванце напомнило Сааху его самого до того, как Назир Синх обратил взор на голодного сироту. Ну, да ладно. Хватит сентиментальности. Пора встречать советника на главной улице. Лошади должны уже ждать. В поисках скакунов он осмотрел пристань. Его взор сразу прилип к Мараджию бьющему рожу какому-то мужику. Надев шлем, Саах поспешил на помощь, только пока не решил кому именно: мужику или Мараджию.

- За что бьём? - остановившись на почтительном расстоянии, спросил Саах.

Мараджий уже вытирая платком кулаки от крови, хрипло отвечал:

- Я убью эту собаку. Посмотри, каких кляч он привёл для императорской стражи! - и указал подбородком в сторону лошадей.

Лошадки были так себе, но совсем не клячи. Конечно, не сахарийские скакуны, а вот домчать с ветерком до главной улицы смогут. Будь Саах таким придирчиво-избалованным сынком знатного вельможи, наверно, тоже разозлился бы.

- Что скажешь в своё оправдание? - спросил Саах.

- Господин, я не знал для кого лошади, - шепелявя, отвечал избитый, то и дело, сплёвывая выбитые зубы. - Мне сказали купить коней и ждать в порту прибытия «Гонимого», - приступ кашля заставил его замолчать.

Тогда раздраженный Мараджий бросил окровавленный платок в лицо конюха прошипел:

- Утрись!

Тот, схватив кусок дорогой тряпки грязными руками, принялся тереть рот. От этого вида капитан ещё больше пришёл в ярость.

- Он даже сопли стереть с морды не может! - и уже занёс кулак для удара, как напарник перехватил его.

- Тихо. Не привлекай внимание. Приучил засранца и хватит.

- Простите, господа, я с лошадьми больше недели караулил ваш корабль и...

- Ещё раз назовёшь это мясо на ногах лошадьми и сам повезёшь меня на своём горбу! - продолжал возмущаться сынок вельможи. - Они подойдут только для него, - и указал пальцем на Сааха. - Я даже рядом стоять с ними брезгую!

Это было последней каплей в терпении юноши. Лицемерие и высокомерие Мараджия он ещё мог воспринимать с юмором, но указывать на безродность вот так, это мерзко. Саах в ответ не стал махать кулаками или выкалывать глаз как обычно, он просто подошёл к одной из лошадей и, вскочив на неё улыбнувшись, сказал:

- А ты прав, друг, эти лошади хороши для меня. Я поеду верхом, а ты догоняй пешим. Только не наглотайся пыли из-под копыт моей клячи, - пришпорив лошадь по бокам, человек советника устремился вперёд. Довольный собою, он смог опять втоптать солдафона в грязь. Пешими догоняли своих господ самые жалкие рабы.

Крича что-то в ответ, капитан, скрипя зубами, последовал его примеру. Догнав Сааха, он сказал:

- Ты не понимаешь, в моей жизни есть одна слабость - это породистые скакуны. В твоей, как я уже понял, женщины, - заметив, что Саах никак не реагирует на его оправдания, решил привести, как ему показалось, уместный пример. - Скажи, если девка страшна и неказиста, неужели ты захочешь покататься на ней?

В ответ напарник только усмехнулся и сильнее пришпорил лошадку. В понимании Сааха сравнивать лошадей и женщин было глупо. Вторые явно лучше. А какое удовольствие можно получить, катаясь на лошади? Никого! Мальчишка с трущоб никогда не поймёт причуды богатенькой знати.

Сын вельможи понял его пример неудачен и, подгоняя жалкое подобие коня, старался не отставать от Сааха.

Утро первых советников

Амурий не мог ни есть, ни спать. Эти дни превратились в настоящий кошмар. Принца нигде нет, Атию не достать на вилле Назир Синха, наперсница принцессы куда-то пропала, его людей кто-то убил в императорском саду. Больше вопросов, чем ответов. И что-то не ладилось в личной жизни. Марция вдруг резко предпочитала находиться вблизи Алины, игнорируя Амурия. От недосыпов под глазами царедворца появились синяки и отёки. Постоянное нервное напряжение сделало его тираном. Он по пустякам срывался на своём близком окружении. Рабам доставалось намного больше. Вчера разъярённый советник приказал до смерти забить плетьми раба, вовремя, как ему показалось, не подавшего ужин.

Вот и сегодняшнее утро, началось с уже привычной головной боли и подавленности. Валяясь в огромной постели Амурий всё ещё не мог заставить себя подняться. Его ноги не хотели слушаться. Наверное, надо было быть в покоях умирающего императора, но советника скосила апатия ко всему. Он не мог понять от чего точно ему так плохо. То ли, что всё выходит из - под контроля. То ли, что любовь всей его жизни охладела к нему.