Истории охотников за головами - Кевин Андерсон

Все четверо остановились при виде Фетта с винтовкой в руках, Доуд махнул женщине и сказал что-то на деваронском.

Фетт никогда прежде не слышал языка, на котором они переговаривались; это была смесь низких, гортанных звуков, наполненных рычащими согласными. Похоже на предложение сразиться.

Выражение женщины не изменялось. Она подошла к месту, где Фетт оставил связанного Маллок. Опустившись перед ним на колени, она осмотрела дрожащего заключенного, как если бы осматривала товар на рынке. Кожа Маллока приобрела синий оттенок; Фетт предположил, что это было реакцией деваронцев на смертельный страх.

Женщина встала и резко кивала. Потом сказала на деваронском.

Доуд перевел, – Она говорит это ее отец.

Фетт кивнул; похоже, это была та самая причина, по которой награду давали за "Живого", а не за "Мертвого или Живого". Прошло много лет; деваронцы не были уверенны, что получится опознать мертвого Мясника.

Старший из деваронцев мрачно проговорил, на довольно сносном основном, – Теперь мы заплатим.

Доуд передал переговорное устройство деваронцу. Тот взял его в руку и проговорил несколько слов на своем языке. Доуд повернулся к Фетту и прокомментировал происходящее. – Вам заплатят.

Это не было тем делом, в котором Фетт мог поверить кому-то на слово; он принял несколько соответствующих мер предосторожности, винтовка все еще была направлена на группу гостей, но немного в сторону. В голоэкране на краю панели управления, оперативная связь с банком гильдии показывала текущей счет Фетта, равный 4,507,303 кредита.

Пять миллионов, минус пошлина за помощь гильдии 10 %, плюс семь тысяч, триста три кредита, которые Фетт имел на счету раньше.

Теперь он мог заказать нормальный протез для ноги; мог позволить дорогое лечение. Фетт услышал свои слова, – Забирайте его. Он ваш. Охранники подняли связанного Мясника, не грамма не церемонясь. Когда его поставили на ноги, он крикнул Фетту на основном, – Ты дал мне обещание!- Когда пленника тащили к воздушному шлюзу, его глаза блестели как у безумного. – Ты позаботишься о моей музыке!

После того, как деваронцы ушли, Доуд развернулся и посмотрел на Фетта с простым любопытством. Фетт сидел на месте пилота, все еще сжимая в руках винтовку, направленную на Доуда.

Наконец Доуд заговорил, – Я предполагаю, теперь вы уйдете в отставку.

Фетт пожал плечами. – Я не думал об этом.

Доуд кивнул. – Какую музыку он имел в виду?

– У него была коллекция. Очевидно музыка, уничтоженная Империей. Он просил, передать её женщине, которая позаботится об издании.

Доуд приподняла брови. – Вы это сделаете?

– Я обещал.

Доуд снова кивнул. – Вы – странный.

Комментарий не оскорбил Фетта; в течение десятилетий они не раз встречались лицом к лицу и хорошо знали друг друга. Доуд опустил руку в карман, а встревоженный Фетт, немного поднял винтовку.

Доуд слегка улыбнулся. – У меня есть чип-сообщение для вас. Сообщение, которое пришло из штаба гильдии. Вы заинтересованы?

– Оставьте его на палубе,- ответил Фетт, – и уходите. Я очень устал.

Сообщение изумило охотника.

Код кодирования был настолько стар, что Фетту пришлось порыться в архивах компьютера, чтобы найти ключ. За эти годы, он ввел практику, представления кодов кодирования осведомителей в пронумерованной последовательности; первые пять цифр этого сообщения были 00802, которые указывали, по крайней мере, на двадцати пяти летнюю давность, текущие идентификационные номера кодирования Фета начинались с 12000.

Он разархивировал ключ шифрования для 802 протокола, и декодировал сообщение.

Оно было кратко:

<Хан Соло – на Джубиларе. Ларадо.>

За всю карьеру охотника, Боба Фетт редко использовал больше одного двух слов, в беседе с кем-либо. И уж тем более не говорил сам с собой, но сейчас он громко произнес – Это будет твой склеп.

На пути к Джубилару, Боба Фетт запустил музыку, которую Мясник считал более важной, чем его собственная жизнь.

Набралось более пятьсот инфочипов, которые прятал Мясник; каждый чип вмещал почти целый день музыки. Фетт выбрал наугад, один из них и включил.

Звуки, которые окружили охотника, были поразительны.

Атональные, рвущие, и режущие ухо. Он встряхнул головой, выдернул чип, и решил пробовать другой.

Длинная тишина после прошлого чипа. Фетт нетерпеливо ждал, и, наконец, его слуха достигли звуки на пределе слышимости. Фетт замер, напрягся, пытаясь расслышать. Шепот превратился в самый слабый звук деревянных духовых инструментов, а затем присоединился высокий звук рога, Фет протянул руку, снизил громкость, и стал слушать, откинувшись назад в кресло.

Голоса, окружившие Фетта, принадлежали существам дюжины рас, они смешивались друг с другом и инструментами, они звучали мелодично и красиво, на языке который охотник никогда не слышал прежде.

– Выключить свет,- отдал команду Фет через некоторое время.

Он сидел в кабине, на пути к Джубилару, чтобы убить Хана Соло, слушая в темноте единственную копию во всей галактике, последнего концерта легендарного Бруллиана Дилла.

На Девароне, под темно-синими небесами, которые часто посещали мечты Кардуе'сэй'маллока в течение более чем двух десятилетий, приблизительно десять тысяч деваронцев сходились на Поле Осуждения возле руин древнего святого города Монтеллиан Серат, города, который Маллок обстрелял и превратил в то, чем он стал сегодня.

Это был красивый день середина холодного сезона, с холодным северным бризом, и высокими бледными облаками, скользящими вдоль потемневших небес. Солнце зависло низко над южным горизонтом; Голубые горы поднялись далеко на севере. Маллок только сейчас обратил внимание на деваронцев вокруг, члены семьи, одетые в траурные одежды и смотрящие как его подвели к яме, где ждали куарра.

Маллок услышал рычание животных, услышал рычание, повышающееся по мере приближение к яме.

Его дочь и брат шли несколько шагов позади.

Маллок вспомнил, что он когда-то имел жену; он задумался, почему её там не было.

Возможно, она умерла.

Дюжина куарра в яме, тощие и голодные, подскакивали к краю ямы, где охранники правосудия остановили его.

Деваронцы не любили церемоний; герольд выкрикнул, – Мясник Монтеллиан Серат!- и крики толпы окружили Маллока, сильным ревом, заглушившим рычания куарра; путы, которые держали пленника, были сброшены и сильные молодые руки толкнули его вперед в яму, где ждали голодные куарра.

Куарра подскочили, и их зубы впились в тело прежде, чем оно достигло земли.

С того места, где он упал, были видны голубые горы.

Он почти забыл горы, леса, за все те годы, что провел в чужом пустынном мире.

Деревья были красивы.

Надо выгнуть голову назад.

Хану пришлось купить спидэр, на Джубиларе мало, что сдавалось в наем.

Слишком часто вещи, сданные в наем, не возвращались.

В ранних сумерках Хан припарковал спидэр и вышел, чтобы осмотреться.

Почти тридцать лет.

Он чувствовал себя постаревшим. Все изменилось. Строения, которые он помнил как ухоженные, были заброшены, строения, которые имели обыкновение быть заброшенными, были разрушены, и новые строительства занимали эти земельные участки. Трущобы распространились всюду – бесконечные воины на планеты разрушали все вокруг.

Окрестности, в близи Форума Победы, где когда-то сражался Хан, были разрушены. Со стороны это походило на руины древней цивилизации, стертой столетиями. Небольшие строения, окружающие Форум, зияли провалами выгоревших или забитых досками окон; стены покрывали выбоины и подпалины, следы бластерного огня.

Все, что оставалось от самого форума, это горы щебня, засыпавшего огромные провалы арок. Хан сошел с тротуара, в одну из них. Стекло и гравий захрустели под ногами, когда он направился к основному входу.

Стоя в пустой арке, уставившись на опустошение, он вспоминал, как все происходило тогда, много лет назад:

: он стоял в кольце. Перед противниками, в окружение криков приветствия и колкостью толпы в ушах. Его взгляд и дыхание напряжено в ожидание момента, когда флажок опустится к земле, и три бойца ринутся на него.

Хан прыгнул к ближайшему из них. Он взлетел на два метра от земли и врезал ногой в лицо бойца. Нос человека сломался, его голова откинулась назад, больше у Хан не было ясной памяти о следующих нескольких минутах. Кто-то сделал запись поединка, и он видел её позже; но происходящее на экране, не как не могло уложиться в голове. Юноша сильно пострадал, травмы были ужасны, он уходил с арены со сломанной рукой и челюстью, двумя сломанными ребрами, сотрясением мозга и сенниками на половине тела; на следующий день ушибы стали фиолетовыми. Он даже не мог вспомнить, как выглядела женщина, которая беспокоилась о Хане следующие несколько дней, хотя отчетливо помнил ее пальцы смазывающие ушибы.