Дети капитана Гранта - Жюль Верн

— И я, конечно, тоже подумал бы о пище, не будь я столь рассеян, — наивно сказал Паганель.

— А что в этих сумках? — поинтересовался Том Остин.

— Пища для семи человек на два дня, — ответил Мак-Наббс.

— Отлично! — промолвил Гленарван. — Надеюсь, что за сутки вода заметно спадет.

— Или что мы найдем за это время способ добраться до суши, — прибавил Паганель.

— Итак, наш первый долг — позавтракать, — заявил Гленарван.

— Предварительно высушив наши одежды, — заметил майор.

— А откуда добыть огня? — спросил Вильсон.

— Развести его, — ответил Паганель.

— Где?

— Здесь, на верхушке ствола, черт возьми!

— А топливо?

— Сухие ветки, которые мы наломаем на этом же дереве.

— Но как их разжечь? — спросил Гленарван. — Наш трут превратился в мокрую губку.

— Обойдемся и без него, — ответил Паганель. — Немного сухого мха, увеличительное стекло моей подзорной трубы, луч солнца — и вы увидите, у какого чудесного огня я буду греться. Ну, кто пойдет в лес за дровами?

— Я! — крикнул Роберт.

И, сопровождаемый своим другом Вильсоном, мальчик, словно котенок, исчез в чаще ветвей.

Во время их отсутствия Паганель набрал достаточное количество сухого мха, уложил его на слой сырых листьев, в том месте, где расходились три толстые ветви ствола, затем вывинтил из подзорной трубы увеличительное стекло, и, поймав с его помощью солнечный луч, — а сделать это было легко, ибо дневное светило ярко сияло, — он без труда зажег сухой мох. Такой костер не представлял никакой опасности.

Вскоре Вильсон и Роберт вернулись с охапками сухих сучьев, которые тотчас же бросили на горящий мох. Чтобы поскорее разжечь сучья, Паганель прибег к арабскому способу: он расставил свои длинные ноги над костром и, то нагибаясь, то выпрямляясь, принялся раздувать огонь полами своего пончо. Сучья вспыхнули, и вскоре яркое пламя с треском взвилось над импровизированным очагом. Каждый обсушивался по-своему; пончо, повешенные на ветвях, развевались на ветру. Затем позавтракали, ограничивая порции, так как не следовало забывать о завтрашнем дне: ведь нахлынувшие в огромную ложбину воды могли схлынуть медленнее, чем надеялся Гленарван, а провизии было в обрез. На омбу не произрастало никаких плодов, но, по счастью, благодаря множеству птичьих гнезд на дереве оно могло снабжать своих гостей исключительно свежими яйцами, кроме того, имелось немало пернатых жильцов. Ни тем, ни другим не следовало пренебрегать.

Так как продолжительность пребывания на дереве была неизвестна, то надо было разместиться поудобнее.

— Кухня и столовая находятся у нас в нижнем этаже, а спальня будет этажом выше, — заявил Паганель. — Дом достаточно просторен, квартирная плата дешевая, стесняться нечего. Я вижу наверху люльки, словно уготованные нам самой природой; если мы основательно привяжем себя к ним, то будем спать, как на лучших кроватях в мире. Опасаться нам нечего. К тому же можно установить караул: отряд в семь человек может отбить множество индейцев, и ему не страшна стая диких зверей.

— Нам только не хватает оружия, — заметил Том Остин.

— Мои револьверы при мне, — заявил Гленарван.

— И мои тоже, — отозвался Роберт.

— А зачем они нам, если господин Паганель не найдет способа изготовить порох? — заметил Том Остин.

— Это не нужно, — откликнулся Мак-Наббс, показывая совершенно сухую пороховницу.

— Откуда она у вас, майор? — спросил заинтересованный Паганель.

— Это пороховница Талькава. Он подумал о том, что она может нам пригодиться, и, прежде чем броситься спасать Тауку, отдал ее мне.

— Какой великодушный и отважный индеец! — воскликнул Гленарван.

— Да, если все патагонцы похожи на него, то я поздравляю Патагонию, — промолвил Том Остин.

— Прошу вспомнить и Тауку, — прибавил Паганель, — ведь она — неотъемлемая часть патагонца. Я уверен, что мы еще увидим Талькава на Тауке.

— Как далеко находимся мы от Атлантического океана? — спросил майор.

— Милях в сорока, самое большее, — ответил географ. — А теперь, друзья мои, поскольку каждый из нас волен делать то, что ему заблагорассудится, я прошу разрешения покинуть вас. Я поднимусь наверх, выберу там наблюдательный пункт, с помощью моей подзорной трубы увижу, что творится на белом свете, и буду докладывать вам.

Ученому предоставили действовать по его усмотрению, и он, проворно взбираясь с ветки на ветку, исчез за зеленой завесой листвы, а его спутники занялись подготовкой к ночлегу. Они быстро покончили с этой несложной работой: ведь им не пришлось ни устанавливать кроватей, ни стелить простыни и одеяла. Вскоре все снова собрались вокруг костра.

Завязался разговор, но не о настоящем положении путешественников, с которым неизбежно приходилось мириться, а о судьбе капитана Гранта. Если воды схлынут, то через три дня маленький отряд снова окажется на борту «Дункана», но с ними не будет несчастных, потерпевших кораблекрушение, — Гарри Гранта и его двух матросов. Казалось, что после такой неудачи, после этого бесполезного перехода через Америку, всякая надежда найти их была безвозвратно утрачена. Куда же теперь направиться искать их? Как сильно будут горевать Элен и Мери Грант, когда узнают, что будущее не сулит им никакой надежды!

— Бедная сестра! — промолвил Роберт. — Для нас с ней все кончено!

Впервые Гленарван не нашел для мальчика ни одного слова утешения. О какой надежде могла идти речь? Разве экспедиция не следовала тщательно указаниям документа?

— А все же тридцать седьмая параллель не выдуманная цифра, — сказал он. — Относится ли она к месту пленения Гарри Гранта, или же к крушению его судна, но эта цифра не вымысел, не вывод, не догадка! Мы прочли ее собственными глазами.

— Все это таи, сэр, — отозвался Том Остин, — однако поиски наши ни к чему не привели.

— Вот это и раздражает меня и приводит в ярость! — воскликнул Гленарван.

— Что вас это раздражает, я понимаю, — спокойно заметил Мак-Наббс, — но приходить в ярость излишне. Именно потому, что у нас имеется бесспорная цифра, мы должны исчерпать до конца все ее указания.

— Что вы хотите этим сказать, — спросил Гленарван, — и что, по вашему мнению, следует предпринять?

— Нечто очень простое и очень логичное, дорогой Эдуард. Добравшись до «Дункана», мы возьмем курс на восток и будем, если понадобится, плыть вдоль тридцать седьмой параллели до того пункта, откуда мы вышли.

— Неужели, Мак-Наббс, вы предполагаете, что я об этом не думал? — ответил Гленарван. — Да, конечно! Сотни раз думал! Но какие шансы мы имеем на успех? Покидая Американский материк, мы удаляемся от того места, которое указал сам Гарри Грант; удаляемся от Патагонии, о которой так ясно говорится в документе.