Корень жизни: Таежные были - Сергей Кучеренко

Присев на валежину, я тоже осмотрелся. Тайга, тайга, куда ни глянь… Лишь вблизи она когда-то изрежена лесорубами. Противоположный склон долины щетинился изумрудно-зелеными кедрами и более темными елями. Лесистые голубые сопки уходили в бесконечность, растворяясь у горизонта в легкой дымке. Совсем близко темнел старый дубовый лес с редким подлеском. Здесь часто бродят кабаны — их следы видны повсюду. А изюбры зимою предпочитают разнопородные леса с обильным подростом молодняка и густыми кустарниками. С высоты можно увидеть, где они отлеживаются после предрассветной кормежки.

Последняя лежка тигра обледенела. Поднимаясь с нее, амба оставил в корочке льда несколько мягких светлых волос со своего брюха. Автографом выложил длинную «веревку» из кабаньей шерсти, загреб ее снегом и снова долго стоял — снег подтаял до самой земли.

Видимо, Пантелеймону на этот раз не довелось подстеречь добычу, и он лениво спустился старым следом в крутой распадок ключа. На небольшой утрамбованной площадке под густой куртинкой молодых елей были разбросаны остатки съеденного поросенка — голова, желудок и копыта. Обнюхав их, тигр, не задерживаясь, пошел дальше. Очевидно, он не был голоден. Преодолев полсклона горы, Пантелеймон почему-то лег поперек своей тропы, потом поднялся, сделал несколько коротких шагов и снова стоял неподвижно — наблюдал, потом у ключа останавливался несколько раз. Ясно: кого-то учуял.

Мне бы по более старому следу идти, да любопытство разобрало: кого скрадывал зверь? Любопытство часто бывает сильнее здравого смысла…

За могучим кедром Пантелеймон опять долго стоял, очевидно осторожно выглядывая из-за него. Выглянул и я. От кедра к кустарнику протянулась длинная борозда взрыхленного до сухих листьев снега — тигр полз. Обрывалась она у старой поваленной липы.

А вот здесь он делает огромные прыжки по набродам кормившихся изюбров. Видно, как они стремительно убегали. Учуяли смертельную опасность вовремя! Погоня длилась недолго: тигр хорошо понимал, что догнать вспугнутого быстроногого изюбра в густом кустарнике не удастся. Лег. Долго смотрел в ту сторону, куда ушла добыча. И лениво повернул назад. Вероятно, на морде у него в то время было написано: нужны вы мне больно!

Интересно, а далеко ли убежали изюбры? Иду по их следам, замеряю длину прыжков: пять, шесть, а то и семь метров. Но скоро они стали короче, затем изюбры остановились… Потоптавшись немного, пробежали трусцой еще немного и снова стали. Можно было бы подумать, что они не боятся своего грозного врага, но их испуг выдавали слишком частые оранжевые пятна на снегу: напуганный зверь часто мочится. Тем не менее страх скоро прошел, и изюбры начали пастись.

Какая разница в повадках волка и тигра! Волк в такой ситуации упорно преследовал бы изюбров до изнеможения, а вот тигр не любит гоняться. В его правилах — взять добычу одним или несколькими прыжками. Лишь иногда он преследует жертву сто — двести и совсем редко четыреста — пятьсот метров. И то если хорошо видит, что настигает ее. Бывают такие благоприятные обстоятельства. Скажем, по снегу глубиной сорок — пятьдесят сантиметров кабанам бежать тяжело, а тигру это еще не помеха, и он догоняет их.

…След вывел на «стрелку» хребта, по которой вилась наторенная звериная тропа. Вправо и влево вниз по склонам местность отлично просматривается. Видны многочисленные наброды и покопки кабанов. Тигр шел медленно, часто осматривался, ложился. Следы его были свежие — знать, я догонял хищника. Мое благодушное настроение сменилось настороженностью. Стараюсь идти тихо, внимательно всматриваясь в лес. И напоминаю себе, что амурский тигр первым на человека не нападает, что в уссурийской тайге за последние полвека погибло всего три человека, да и, как было установлено, они сами виноваты в своей гибели.

Полдень. Очень тихо. Хорошо слышно, как шебаршат по коре деревьев неугомонные поползни, цыкают вездесущие сойки, стучат по трухлявым стволам дятлы. Застыли в оцепенении кедры. Попробуй узнай у них, когда, что и как было…

Издали вижу, что Пантелеймон спустился вниз. Оказывается, тропу недавно пересекли кабаны, и тигр двинулся за ними. Прошел немного, постоял в раздумье и вернулся. Что-то помешало ему — то ли след был не очень свежий, то ли другой план охоты возник. Ага, все ясно! Зверь быстро прошел около двухсот метров по «стрелке» хребта и, сойдя с тропы, стал заходить влево. Значит, хочет обойти кабанов, подкрасться им навстречу!

Это был умный план. Кабаны спустились в густой орешник. Здесь они должны немного покормиться, а затем выйти на противоположный чистый склон распадка. Там их и будет караулить тигр! Так оно и есть. Пантелеймон обошел орешник! Нахожу лежки тигра — первую, вторую, третью… Лежал головой в сторону орешника, маскируясь за валежинами и выворотнями. От последней лежки Пантелеймон отполз на брюхе левее и здесь уже залег основательно. Он несомненно слышал кабанов и был готов к нападению.

Но где же наступила развязка? Вот Пантелеймон направился совсем мелким шагом к опушке орешниковых зарослей. Если кабан задавлен, тигр где-то совсем рядом. Может быть, он уже давно видит меня и слышит, а я до звона в ушах безрезультатно пытаюсь что-то уловить…

Хотел было войти в орешник по следам тигра, но в моем положении не стоило лишний раз судьбу испытывать. Двинулся в обход зарослей. И всего через полторы сотни метров увидел совершенно свежие отпечатки тигриных лап! Рядом — размашистые следы двух кабанов, но тигр шел явно не за ними. Он уходил от меня! Зверь, стало быть, давно почуял человека, наблюдал, а когда понял, что интересуются именно им, ушел.

Что же случилось в орешнике? Выяснить это было нетрудно. Крупная чушка подошла к затаившемуся врагу метров на десять и была настигнута им в два прыжка. Страшным ударом лапы был переломлен хребет, а горло почти до позвоночника разорвано. Чушка была еще теплой. Безжизненные глаза ее уставились в небо. Тигр успел оттащить добычу под наклонившийся старый дуб, вспорол острыми как ножи когтями брюхо, вытащил кишки и отшвырнул их подальше от туши. Внутренности и брюшина еще дымились на морозе.

Помешал я тигру! И ведь ушел же он при виде человека! А вот если бы на его месте был медведь, то несдобровать бы мне. Решительно защищает топтыгин свою добычу и даже человеку редко уступает ее без боя.

Ну что ж, хватит дразнить зверя. Зная, что у тигра не убудет, положил в рюкзак свиную печень. По борозде, проложенной кабанами, поднимаюсь на «стрелку» хребта, где был час назад. Твердо решаю идти дальше только старым следом. Но что это? Моей тропой по «стрелке» уже успел пройти тигр! Значит, он мною тоже интересуется и не очень-то меня боится. Дохожу до того места, где вслед за тигром сошел с тропы влево, и вздыхаю облегченно: Пантелеймон пошел в аккурат за мной в обход орешника. Пусть идет! Через несколько часов, убедившись, что я удалился восвояси, он вернется и приступит к трапезе. Рядом с этой чушкой он проживет дня три-четыре, а тем временем я уйду далеко. Всего доброго тебе, Пантелеймон! Не сердись на меня! Я не желал тебе зла!