Через год в это же время - Софи Касенс

с Лейлой, и о разговоре с Иэном, и о том, как Квинн пытался им помочь, но этого оказалось недостаточно, чтобы спасти бизнес.

Мать слушала терпеливо, лишь время от времени издавала неопределенные звуки. Она стояла у окна, машинально поправляя прозрачные занавески, ровно распределяя их складки. Когда Минни замолчала, она подошла и села на диван, рядом с дочерью.

– Похоже, лучше тебе все это бросить, – со вздохом произнесла она.

Минни закрыла глаза. Ну почему она ждала от матери сочувствия?

– Минни, могу я сказать тебе кое-что? Я всегда считала, что, если ты хорошо работаешь и ладишь с людьми, все в жизни пойдет хорошо. Мне казалось, что мир обойдется с тобой справедливо. – (Минни открыла глаза и посмотрела на мать, уставившуюся в пустой экран телевизора.) – Когда ты родилась, в ту ночь… если бы я не помогла той женщине, мы могли бы выиграть деньги, наша жизнь могла бы стать легче. Но все досталось ей – человеку, у которого деньги и так были, она даже не знала, что с ними делать. И эта несправедливость меня задела… – (Минни молча слушала, повернувшись к матери; она видела ее лишь в профиль.) – Но мы с твоим отцом держались, старались копить, чтобы дать тебе и твоему брату жизнь как можно более хорошую. А потом потеряли все – невезение, неверный момент, или твой отец уж слишком рискнул… Я не знаю.

– Папа не виноват. Ты не можешь его осуждать, мам, – сказала Минни.

– Может, да, а может, и нет. – Она наконец повернулась к Минни. – Никогда не клади все яйца в одну корзину – вот чему я всегда старалась тебя научить, Минни. Я вообще не думала, что этот бизнес приведет к хорошему, только не с твоей невезучестью. – Она похлопала дочь по ноге. – Ты не можешь изменить направление ветра, он всегда дует так, как хочет. Ты можешь только как можно крепче стоять на ногах. – Она вздохнула.

– Мне всегда казалось, что ты уж слишком разочарована во мне, мам, – произнесла Минни, опуская голову.

– Ты слишком чувствительна, милая, вот и все, – ответила мать, поправляя прядь волос на голове дочери. – Ты всегда такой была. Родителям тяжело видеть, как их дитя постоянно сражается, а уж ты боролась больше других. И мне совсем не хочется постоянно собирать осколки. – (Минни снова закрыла глаза и опустила голову на плечо матери.) – Может, тебе, милая, стоит просто какое-то время избегать серьезного риска.

– Ладно, мам. – Минни глубоко вдохнула. – Пойду спать.

Поднимаясь наверх, в свою спальню, Минни вдруг почувствовала себя спокойнее, чем за все последние недели.

– Минни! – негромко окликнула ее снизу мать. – Этот Квинн Хэмилтон не имеет ведь отношения к твоему разрыву с Грегом, нет?

– Нет, с чего бы это? Почему ты так подумала?

Минни была ошеломлена; ей было странно слышать, что мать упоминает имя Квинна.

– Просто я не доверяла бы кому-то вроде него, в итоге останется только разочарование. Тебе нужен кто-то, кто сделан из того же теста, что и ты сама, кто знает, какова жизнь на самом деле.

– А я подумала, что ты пожелала бы мне выйти за него, а потом развестись и получить наконец те пятьдесят тысяч, а? – с улыбкой сказала Минни.

Губы ее матери весело изогнулись.

– Тебе не нужны ничьи деньги, милая, ты и сама справишься.

Канун Нового, 2011 года

Двадцать девять фунтов за дорадо на подушке из морских водорослей и дикого риса; двадцать девять фунтов! Квинн быстро произвел мысленный подсчет. Хотя они заказали всего три блюда и самое дешевое вино, все равно в целом все это обойдется ему в сто пятьдесят фунтов.

Терраса находилась на верхнем этаже отеля. Внизу раскинулся Гайд-парк, неярко освещенный луной и круглыми пятнами фонарей, выстроившихся вдоль широких аллей. Озеро Серпентайн казалось черным зеркалом, спокойным и блестящим. И весь парк окружала розовая аура, истекавшая от городских огней, а он свернулся внутри ее в темной безмятежности. В полночь они увидят фейерверки над Лондоном.

Когда Квинн еще месяц назад заказывал здесь столик, то предполагал, что на обед уйдет примерно час и обойдется это не слишком дорого. Теперь, видя цены в меню, он понял, что перестарался, желая произвести впечатление на Полли, и резко закрыл меню. Нет смысла тревожиться из-за счета; ей понравится, а остальное не имело значения.

– Квинн, здесь туалет больше, чем вся моя квартира! – в крайнем волнении воскликнула Полли, возвращаясь к столу. – Мы можем устроить в нем танцы! – Она хихикнула, беря со своего стула салфетку и садясь напротив Квинна.

У Полли были короткие светлые волосы и изящное худое лицо. Высокие скулы делали ее похожей на эльфа, а глубоко сидящие голубые глаза говорили о холодном уме.

– Ты уверен, что можешь себе это позволить? – прошептала она, прикрывая рот ладонью.

– Случай особый, – ответил Квинн. – Я ведь обещал, что мы как следует отпразднуем получение тобой университетской стипендии.

– Да, но я чувствую себя крайне избалованной. Весь месяц я мечтала об этом обеде. Все выглядит таким вкусным, Квинн.

За другим столом, позади Полли, сидели пожилой мужчина с седыми волосами и леди. Мужчина наклонился вперед и сжал руку женщины. Это был уверенный, интимный жест, и Квинн увидел, как женщина ответила своему спутнику взглядом, полным собачьей преданности.

Квинн тоже потянулся к руке Полли.

– Не беспокойся об этом. Просто наслаждайся, – сказал он, сжимая ее пальцы.

Ради этого случая Квинн позаимствовал один из старых отцовских пиджаков – прекрасно сшитый синий шерстяной блейзер, заказанный на Сэвил-роу. Отец был более худощавым, и блейзер был тесноват Квинну в плечах. И когда Квинн вытянул руку, то почувствовал себя неудобно.

С Полли Квинн познакомился полгода назад. В то лето он путешествовал по Бразилии вместе со своим университетским другом Майком. Квинну предоставилась редкая возможность сбежать из Лондона, поскольку из Америки приехала тетя Квинна, готовая держать оборону дома. Квинн и Майк столкнулись с Полли и ее подругой Джиной в каком-то баре в Сальвадоре. Год после окончания школы и перед поступлением в университет девушки решили провести в Бразилии, где сажали деревья в благотворительных целях. Вчетвером они весело провели вечер, рассказывали друг другу о своих приключениях и пили коктейль «Кайпиринья», в котором было столько сока лайма, что от него слезились глаза. Квинн сразу, после первой же порции коктейля, влюбился в эту прекрасную, забавную, щедрую девушку.

– Так за что мы выпьем? – спросила Полли, поднимая свой стакан.

– За твои академические успехи, – предложил Квинн.

– А как насчет твоего завтрашнего дня рождения? –