Эфирия Конец Эпохи (СИ) - Че Макс

К вечеру они прибыли в стойбище этого племени орков. Заехав в середину стойбища, орки слезли со своих ездовых животных и спустили пленных, отправляясь с ними к старейшине.

Вокруг были их хижины из шкур по форме напоминающие конус. Только одна хижина была более крупной ближе к центру, она была намного шире и не такой высокой, более сплюснутой. В самом центре, перед этой хижиной был тотем. Он состоял из голов орков, вырезанных из цельных кусков дерев и сложенных друг на друга, представляющих собой темно-коричневый монолитный столб. Тотем был украшен разными камнями, бусами и прочей атрибутикой кочевников. Тут же было сложено из камней подобие печи, где собирали раскаленные угли от большого костра в центре, и женщины что-то готовили.

Бросилось в глаза то, что все женщины были бриты наголо и на них не было никаких украшений, в отличие от мужчин-орков, которые были увешаны разными бусами и ожерельями, но тоже не все.

Их жилища располагались по окраине всего стойбища, и не по кругу, а овалом. Центр был смещен в один конец овала, где похоже и протекала вся их жизнь, а в другой части располагались загоны, куда и повели орчихи быков, когда все с них слезли и наездники передали поводья своим женам.

Троих людей и гоблина подвели к большому жилищу. Нергал обратил внимание на тотем, гоблин тоже стал к нему присматривается.

Уже почти стемнело, свет от большого костра освещал все вокруг, в том числе и столпившуюся кучу орков вокруг воинов, стоявших рядом с людьми.

Редкий плач орочьих детей слышался с разных сторон, их матери уводили детей в хижины, а с совсем грудными детьми на руках сами прятались. Что интересно, у детей, как у мальчиков, так и у девочек, совсем не было никаких стрижек, и скорее всего они вообще не стригли голову, судя по их длинным волосам.

Вожак, крупный орк, с наибольшим обилием бус и ожерелий из зубов на шее, подошел к жилищу, что располагалась ближе остальных к округлой хижине. Его вышел встретить молодой невысокий орк очень крепкого телосложения. Они перекинулись несколькими словами, после чего вожак движением головы указал на окраину их поселения и продолжил с ним разговор. Обращался он к нему по имени Абарк, и это был его сын. Потом подошла орчиха, что брала поводья его быка, и что-то спросила, на что вожак рявкнул на нее, и та спряталась в хижине.

Тарард обратил внимание на окраину поселения. Там толпились, выглядывая, другие орки, не смея ступить в середину поселения. Среди тех орков были почти все старики, только один выделялся на их фоне, который был просто огромный, даже больше громилы-вождя. И у всех были не стриженные, перемазанные грязью, как они и сами, волосы. Одеты они были даже по меркам орков очень плохо, если орков можно было называть дикарями, то те были как одичавшие дикари или совсем опустившиеся.

Когда людей подвели к большой хижине, вожак подошел к ним и стал кого-то звать из этой хижины, сам не ступая и не заглядывая вовнутрь. Чуть погодя из нее появился старый орк с бритой головой и обилием рыжих косичек, припорошенных сединой на бороде. Они о чем-то переговорили, после поднесли старику вещи людей.

— Зулур, пришло время, мне надо поговорить с вождем, — сказал Нергал.

— Подожди со своими войнами, некромант, — ответил Зулур. — Сейчас лучше не встревать.

Судя по тому, как остальные орки внимали слова этого старика, орк пользовался большим уважением.

— Некромант, — шепнул Тарард, — какие наши действия?

Своими разговорами охотник привлек ненужное внимание орков. К нему подошел вожак, нависнув над человеком, как туча над деревом, внимательно его рассматривая. Охотник смотрел прямо в небольшие глазенки орка, за что и получил удар кулаком в живот. От этого удара он упал на землю и свернулся калачиком, держась руками за живот, застонав от боли, сдерживая крик. На это орк громко крикнул, остальные дикари поддержали его выкриками. Задыхаясь, Тарард попытался приподняться, и тут же получил легкий пинок ногой в бок, от которого снова упал.

В другой бы ситуации это обрадовало Зулура, но сейчас избиения его давнего партнера не вызывала у него радости. И неизвестно, кого выберет следующим для битья вожак.

Старейшина остановил вожака, подозвав его к себе. Они стали о чем-то говорить. Обратив свое внимание на посох, увенчанный черепом, среди остальных вещей людей, старый орк взял его в руки. У Нергала на лице повисла злоба, наблюдая за этим стариком.

Старейшина племени, который являлся их духовным лидером и все церемониальные события не могли проходить без его участия, считался всегда самым мудрым в клане. Рассмотрев весь посох, он пристально стал смотреть на череп, что увенчивал его. Старый орк понюхал череп и облизал его, пытаясь что-то распробовать. Поводив над черепом руками, с криком он бросил его на землю. Орки стали о чем-то переговариваться, старейшина указывал на посох и о чем-то ругался, выкрикивая непонятные слова. Вожак указал на посох и на большой костер, что был в центре, при этом что-то скомандовав. Когда к посоху подошел один из орков, старейшина снова завопил, оттолкнув этого орка. Сказав что-то вождю, он указал на орков, что шарились по окраине стойбища.

Орк из воинов вождя привёл одного из этих убогих. Это был седой, видно, сильно голодающий старик в обносках. Тело его было покрыта язвами. Воин вел его, не касаясь руками, угрожая своим топором.

Вожак сообщил этому оборванцу, что он должен сделать. Старый седой орк стал сопротивляться, что-то выкрикивая. Тогда вожак занес над ним топор и что-то спросил, но тот распластался на земле головой вниз и ничего не ответил.

Опустить оружие перед врагом, который не покорился, значит, сдаться. Вожак это хорошо знал, как и любой орк. Не опуская топора, он оттянул этого старика от тотема предков и отрубил ему голову, после приказав другим убогим отнести тело этого орка подальше от стойбища.

Люди внимательно следили за происходящем в племени, такое было чувство, что о них уже и забыли. Один гоблин не сосредотачивал свое внимание на том, что происходило у большой хижины, рядом с тотемом, видно, понимая, что там творится. Он своим взглядом шарил по всему, что его окружало, в поисках того, что было известно одному ему.

Вожак скомандовал, и приволокли с края поселения другого из изгоев, точнее — другую. Это была молодая орчиха с нестриженными рыжими волосами. Она была единственной молодой орчихой среди убогих, которые держаться в стороне, хотя внешне ее мало что отличало от остального племени, не считая излишней худобы от недоедания. Ей также старейшина указал на этот посох и приказал сжечь его в костре. Она медленно приподнялась. Ее голова была опущена вниз, а плечи вжаты в тело. Поднеся руку к посоху, смотря прямо в глазные яблоки черепа демона, ей стало не по себе, руки задрожали, и она от льнула назад.

“Что, испугались, дикари? Это не просто посох, его обладатель — сам Нергал, и заклеймен он силой Кольца смерти”, — подумал Матис.

Этот необъяснимый страх перед неодушевленной вещью шел непонятно откуда. Может сила, что таилась в посохе Нергала, зачарованный пятью черными магами, давала о себе знать. А может она слышала, как старейшина говорил, что эта вещь проклята, и орчиха готова была истинно поверить любым словам мудреца настолько, чтоб пробудить в себе животный страх к палке с черепом.

Воин стаявший позади всадил в бок орчихи копье.

— Ты так легко не отделаешься, как тот старик, — сказал вожак. — Делай, что велел старейшина. Это проклятая вещь должна исчезнуть в огне.

Она сидела на земле, зажимая рану рукой и скалясь на окружающих ее орков.

Несколько орков из числа изгоев увидели, что происходит. Среди них был и тот молодой здоровяк. Он увидел окровавленной, лежащей на земле свою любимую. Но ему было запрещено ступать в центр стойбища. Окликом он привлек внимание и сказал, что готов выполнить волю своего Рода. Вожак посмотрел с презрением в его сторону и отвернулся. Старейшина согласился, ему было без разницы, кто из изгнанников будет мараться. Когда этот громила проходил мимо хижины вождя, его взгляд и взгляд Абрака пересеклись, но ничего они друг другу не сказали. Подойдя к тотему, орчиха стала что-то кричать и хватать его за ногу, но он не обращал внимания.