Змееборец - Наталья Игнатова

Идиллия. Верилось с трудом. Собственно, те из чужеземцев, кто интересовался политикой и идеологией – профессии политический аналитик тогда еще не выдумали, и идеологов тоже не водилось – но не видел живьем ни одного шефанго, даже с трудом не верили. Те, кто с шефанго встречался – задумывались и, пусть с натяжкой, но принимали на веру рассказы о дивной жизни людей за океаном. Харизма – страшное дело. Даже обычный гельшер, рядовой шефанго – на Анго в армии служили все без исключения, и у всех без исключения воинские звания соответствовали положению в обществе – производил на человека неизгладимое впечатление. Можно было представить себе, каковы же тогда конунги – флагманы эскадр, правители земель.

Но обычных людей, не стремящихся доискиваться до причин, интересующихся лишь следствием, и готовых во многое просто поверить, влекла на Анго свобода. Свобода, о которой на человеческих землях тогда можно было только мечтать. Там, за океаном, под властью нестареющих нелюдей, все люди были изначально равны, и любой человек, если он не ленив, и не отворачивается от данного ему Творцом таланта, мог добиться всего, о чем мечтал. Он только конунгом стать не мог, да и то лишь до тех пор, пока оставался человеком. Но, как уже было сказано, конунги с самого начала повели верную политику, и стали чем-то за пределами человеческого понимания.

Объяснялись эти свобода и равенство очень просто: шефанго не понимали титулов, не понимали разделения людей по праву или бесправию рождения, и не видели от этого никакой пользы. Вот свои звания были им понятны. Конунги, ярлы, хиртазы, гельшеры, фоташи – у каждого свое место в иерархии, у каждого свои обязанности. Но даже фоташ мог построить, захватить или купить корабль, набрать команду хиртазов и стать ярлом. Даже фоташ мог построить, захватить или купить три корабля, набрать команду хиртазов и стать конунгом. Даже фоташ, в конце концов, мог захватить или купить землю. И, опять-таки, стать конунгом. Для этого даже хиртазы были не обязательны.

На практике, правда, без хиртазов все-таки не обходилось – любому правителю нужна команда, вместе с которой он начинает обустраивать свои владения. Взять того же де Фокса, захватившего Десятиградье. Он ведь тоже действовал не один, у него были главы Домов, люди, на которых он мог рассчитывать, и рассчитывал, как на хиртазов. В войсках колоний тоже служили только люди. И в других конунгатах, в том числе и Владетельных, довольно скоро стало традицией брать на службу колонистов, изъявивших желание вступить во флот конунга, годных к военной службе и прошедших тесты на переносимость облика шефанго.

Люди получали свои воинские звания, придирчиво отобранные шефанго из разных языков разных государств, и вошедшие в сложную систему рангов Империи. Система, к слову, усложнялась еще и тем, что шефанго не разделяли флот и армию, за неимением последней, однако внутри флота отделяли экипажи дарков от десанта. Для них правильно произнести «хиртаз» или «гельшер», так, чтобы сразу стало ясно, что речь идет именно о члене экипажа, или о солдате, не имеющим отношения к обслуживанию и управлению кораблем было несложно. Для людей это была невыполнимая задача. Отсюда происходила мешанина человеческих воинских званий, и самые странные их сочетания. Так, например, Йорик почти одновременно дослужился до генерала в десантных войсках Владетельного конунгата Фокс, и получил звание командора в войсках Ям Собаки, читай – во флоте Торанго.

Впрочем, он-то давно привык.

Наособицу в иерархической системе Ям Собаки стояли Торанго и Владетельные конунги – энррей. Владетельным конунгом нельзя было стать, можно было только родиться. Или, точнее, чтобы стать Владетельным конунгом, нужно было родиться эрте, наследным конунгом, другого пути не было. А Торанго всегда становился кто-нибудь из Владетельных конунгов. Титул через каждые десять тысяч лет передавался либо сыну Торанго, либо, если сына не было – следующему энррей в цепочке наследования. Она, эта цепочка, вроде бы, была даже документирована, ходили такие слухи. С учетом того, что Торанго обязан был все время правления не покидать своего государства, понятно, что Владетельные конунги всеми правдами и неправдами старались отвертеться от тягостного титула, а поэтому для верности их наверняка всех сосчитали и призвали к порядку. Но в истории Ям Собаки, и, поговаривают, что даже в истории Аррангогратт не зафиксировано ни одного обращения к этому суровому документу. Нового Торанго принять полномочия обязывал зачарованный перстень, по имени Торанлэрих. Освободившийся правитель с должными церемониями передавал перстень своему преемнику. А если тот, сославшись на многочисленные и неотложные дела, пытался увильнуть и не явиться на торжественную часть, Торанлэрих сам отыскивал его, уже без всяких церемоний.

Если верить легендам, то Эльрик Нортсьеррх, Эльрик Предатель, о котором теперь неизбежно придется вспоминать ко времени, и не ко времени, получил Торанлэрих, будучи в изгнании, очень далеко от границ империи Ямы Собаки. И ничего. Стал Торанго. А куда бы он делся?

Правда, что касается равенства всех жителей колоний, была в законах одна интересная деталь. Подданный конунгата мог, за особые заслуги, стать подданным Торанго. Мог и отказаться от этой чести, как поступил в свое время Йорик, но, вообще-то, Йорик был единственным отказавшимся за всю историю колоний. А подданный Торанго – за заслуги, значимость которых и представить-то было сложно – мог стать шефанго. Не по крови, разумеется, а по статусу, распространяющемуся на всю семью и передающемуся по наследству: получить волшебный медальон, нечто вроде знака отличия и одновременно документа, удостоверяющего личность, обязанность следовать в жизни только трем законам, а также возможность гостить в Шенге, столице Империи.

Именно возможность, а не право. Что касается прав, то обладатели медальона получали право в Шенге навеки поселиться, или, как большинство шефанго, построить в столице дом и бывать там в зимние месяцы, целиком посвященные праздникам, веселому времяпровождению, и ничегонеделанию в понимании шефанго. А право гостить в Шенге было у любого, кому приходило в голову, приехать туда в гости. Но вот возможности… возможности были далеко не у всех.

На Ямах Собаки не было чужеземцев, разве что на острове Фокс – форпосте Империи. На Фоксе были гостиницы, круглогодичная ярмарка, велась беспошлинная торговля. На Фоксе принимали не только купцов, но и туристов, и хозяева, уважая гостей, соблюдали материковые традиции: носили личины, прятали когти, не показывали клыков. Однако, не только на Фокс, но и в другие Владетельные конунгаты, и даже в Шенг шефанго пускали гостей. Так уж сложилось, что они, в отличие от эльфов и других нелюдей, не прятали свои земли, не закрывали границы магией, всецело полагались на то, что добровольно куда-то, кроме Фокса, и так никто из чужаков не сунется. Сомнительное это удовольствие: изо дня в день видеть вокруг себя шефанго без масок и личин. Пока не привыкнешь – жить очень трудно. Почти невозможно. А на то, чтобы привыкнуть требуется время. И обычно на то, чтобы повредиться в уме, не вынеся ежедневного кошмара, времени уходит гораздо меньше, чем на то, чтобы выработать привычку. Медальон, делающий человека шефанго, помимо прочего, защищал психику владельца. И это, пожалуй, было самым простым из вложенных в него заклинаний.

Несмотря на кажущуюся запутанность государственного устройства: конунгаты, вроде бы, не зависящие от Империи; подданные конунгов, вроде бы, не зависящие от Торанго; подданные Торанго, вроде бы, не зависящие от конунгов, еще и флот, со своей дикой табелью о рангах, на деле система была простой. И как любая простая система, функционировала четко и без сбоев.

Поэтому Империя процветала. Империя расширяла границы за счет освоения территорий на других планетах. Поток иммигрантов не иссякал. А за пределами Анго слухи, сказки, домыслы и факты о шефанго сплетались в сложный, но крайне привлекательный узор, щедро расцвеченный романтическими бреднями.

Шефанго, конечно же, были и оставались чудовищами, полудемонами, чуждыми людям в большей степени, чем любой другой народ. Но рано или поздно люди даже в этом нашли нечто привлекательное. В первую очередь, интерес к шефанго возбуждала их способность менять пол, придававшая шефанго загадочность и очарование, и одновременно порождающая массу непристойных слухов. А, кроме того, многих – и не только людей – привлекала их одержимость красотой, способность увидеть ее почти во всем, и стремление ее создавать. Из каких соображений люди решили, что это делает шефанго менее опасными, так и осталось загадкой. Хотя, возможно, люди решили, что такая опасность притягательна и тоже, по-своему, красива. Кто ж их разберет, людей-то? Проблема была не в этом, а в том, что самое простое из заклинаний в медальоне шефанго рано или поздно было воссоздано. И на Ямы Собаки хлынул поток туристов, имеющих при себе артефакты, которые защищали их от разрушительного воздействия внешности шефанго, и даже отчасти от «грау».