Военно-морской флот Третьего рейха. 1939–1945 - Фридрих Руге

Рузвельт заклеймил этот инцидент как пиратство и 11 сентября отдал приказ боевым кораблям Соединенных Штатов атаковать германские и итальянские корабли при их появлении «в водах, безопасность которых существенна для американских интересов». В то же самое время американские линкоры и крейсера начали патрулировать Датский пролив, имея приказ вступать в бой с любыми судами и кораблями Германии, пытающимися пройти через пролив.

17 октября во время атаки подводных лодок на английский конвой SC-48 американский эскортный эсминец «Кирни» был поражен торпедой, но сумел достичь порта. 31 октября подобный инцидент привел к потере американского эсминца «Рубен Джеймс», сопровождавшего английский конвой НХ-156 к юго-западу от Исландии.

В начале ноября в Центральной Атлантике американский крейсер «Омаха» захватил германский прорыватель блокады «Оденвальд», который перевозил каучук. Капитан американского крейсера справедливо сомневался в законности своих действий и, прибегая к старым правилам американского военно-морского флота, сообщил о поимке «Оденвальда», «так как было подозрение, что судно вовлечено в торговлю рабами!». В ноябре американские боевые корабли обеспечивали проводку большого английского конвоя с войсками, шедшего вокруг мыса Доброй Надежды в Сингапур, куда он прибыл уже после начала войны с Японией.

Рузвельт был прав, считая, что Гитлера свяжет тяжелая русская кампания и он не сможет ничего предпринять против действий американцев. Несмотря на неоднократные обращения адмиралов Редера и Деница, Гитлер не отменил свой прежний приказ, запрещавший атаковать суда, идентифицированные как американские, повсюду, за исключением района вокруг Британских островов, который сам Рузвельт объявил опасным для плавания; но подводные лодки почти никогда не действовали в этой зоне. Вне ее подводным лодкам разрешалось атаковать боевые корабли класса крейсера и больше, но только после того, как четко определена враждебность их действий. Едва ли необходимо дальше продолжать эту тему, чтобы показать, с какими трудностями сталкивались командиры подводных лодок при атаках конвоев.

Американцы предполагали, что в конфликт с Японией им придется вступить намного раньше, чем с Германией. Но к Японии, которая была мощной морской державой, Рузвельт относился более осторожно и в конфликтных ситуациях предпочитал применять экономические меры, а не прибегать к оружию. В 1931 г. Япония, которая испытывала недостаток в сырье, захватила Маньчжурию и, таким образом, гарантированно обеспечила себя жизненно необходимыми сталью и продовольствием[70]. Годом позже попытка обеспечить плацдарм в Шанхае потерпела неудачу из-за сопротивления Китая и дипломатического нажима Соединенных Штатов. В 1937 г. Япония с севера вторглась в Китай, надеясь подчинить себе всю страну. Это намерение не увенчалось успехом, потому что китайцы, умело сопротивляясь, пользовались выгодами, которые предоставляли обширные размеры их страны. Война надолго затянулась, что легло тяжким грузом на ресурсы Японии.

Япония воспользовалась ситуацией в Европе, чтобы убедить Англию и Францию запретить импорт оружия в Китай через Бирму, Гонконг и Индокитай. В 1939 г. Соединенные Штаты заявили о прекращении торгового соглашения с Японией и, продолжая эту политику в 1940 г., ввели эмбарго на поставки туда всех стратегических материалов. Одновременно главные силы американского флота были передислоцированы в бухту Пёрл-Харбор на Гавайских островах. Весной 1941 г. Япония улучшила свои позиции, заключив соглашение с правительством Виши, в результате чего она смогла использовать Индокитай как трамплин для продвижения на юг. Американцы ответили, запретив в Японию экспорт нефти и металлического лома, а затем заморозив японские активы в США. Аналогичные действия предприняли и Нидерланды с Англией, что сделало невозможной для Японии закупку нефти даже в Нидерландской Восточной Индии или Малайе. Теперь Япония была поставлена перед выбором: либо подчиниться, что означало уход из Китая, либо воевать. Японская националистическая военная партия выбрала войну. 18 октября 1941 г. наиболее влиятельный член партии генерал Того, бывший до тех пор военным министром, вступил в должности премьер-министра и министра внутренних дел. Как и в Италии, руководство войной оказалось в руках диктатора, власть которого лишь незначительно ограничивалась номинально сохраняющейся монархией. Для генерала Того море было незнакомым фактором, так же как и для двух других диктаторов – его союзников. В этом конфликте между островным и континентальным государствами – сильными морскими державами – театром военных действий являлся океан с расположенными на нем архипелагами, где флот и морская авиация неизбежно должны были стать решающим фактором. Однако в состоящем из двух человек военном совете Японии, который определял стратегию и отдавал указания главнокомандующим, военно-морской министр адмирал Симада имел меньший вес, чем генерал Того, представлявший армию.

При любом военном конфликте с державами Оси значительная часть американского флота должна была обязательно находиться в Атлантическом океане для охраны морских коммуникаций, и отлично обученный японский флот, бесспорно, превосходил военно-морские силы союзников в Тихом океане. Поэтому Япония рассчитывала добиться успеха с самого начала боевых действий и соответственно строила свои планы. Японцы знали, что без импорта нефти и каучука они не смогут успешно продолжать войну более одного или, самое большее, двух лет. Поэтому они собирались с помощью флота быстро занять богатые сырьем южные страны – Малайю, Бирму и Голландскую Восточную Индию[71]. Одновременно они планировали, использовав плацдарм на северном побережье Новой Гвинеи, продвинуться на юго-восток к архипелагу Бисмарка. В этом случае внешний периметр захваченных островов создавал бы своего рода укрепленный пояс, где предполагалось создать ряд сильных баз. Японцы считали, что их флот под такой защитой сможет противостоять предполагаемому контрудару американского флота даже после того, как тот сможет восстановиться после планируемого внезапного нападения. Таким способом они предполагали задержать наступление противника и нанести ему такой урон, чтобы он в конечном счете был готов согласиться на признание нового статус-кво.

Японские лидеры знали, что их вооруженные силы были недостаточно сильны, чтобы атаковать американцев на материке и там уничтожить оплот их могущества. Они соответственно и планировали, что это будет война с ограниченными целями, учитывая, что в прошлом Япония дважды выиграла такие войны – в 1894 г. у Китая и в 1904–1905 гг. у России. Чтобы устранить все препятствия при захвате южных территорий, являвшихся их главной сырьевой базой, было решено начать военные действия внезапным ударом по линейному флоту противника в Пёрл-Харборе, аналогично тому, как в 1904 г. в Порт-Артуре был атакован русский флот.

В начале декабря 1941 г. японское оперативное соединение под командованием адмирала Нагумо, в составе шести авианосцев – «Акаги», «Кага», «Сёкаку», «Зуикаку», «Хирую» и «Сориу», двух линейных крейсеров «Хиеи» и «Кирисима», трех крейсеров и девяти эсминцев, двинулось на восток довольно редким маршрутом – от трудного для плавания района Курильских островов. Незамеченной эскадра с севера приблизилась к Оаху – острову на Гавайях, где находится Пёрл-Харбор. Вперед для разведки были высланы три подлодки. Эскадру сопровождали восемь быстроходных танкеров, которые незадолго до атаки дозаправили боевые корабли и отвернули в район ожидания.

На рассвете 7 декабря 1941 г. на расстоянии 275 миль от цели первая волна самолетов взлетела с авианосцев, через 45 минут – вторая. В атаке участвовали 350 самолетов, включавших приблизительно поровну бомбардировщики, пикирующие бомбардировщики, торпедоносцы и истребители. В то же время пять сверхмалых подводных лодок попытались проникнуть в гавань. Было воскресное утро, и нападающим удалось добиться полной внезапности, хотя и общеполитическая ситуация была напряженной, и обстановка на месте – весьма неспокойной. Потеряв 29 самолетов и пять сверхмалых подводных лодок, японцы уничтожили почти половину морской и армейской авиации на острове Оаху и вывели из строя все восемь линкоров, находившихся в базе.

Может показаться невероятным, как в таком тесном оборонительном союзе, как альянс между Германией, Италией и Японией, последняя смогла сохранить в почти полной тайне свои планы и действия от европейских союзников[72]. Поэтому утреннее сообщение о только что осуществленном нападении на американский флот в Пёрл-Харборе произвело на германских и итальянских лидеров эффект разорвавшейся бомбы. Благоприятная возможность для подготовки двойного удара на европейском театре военных действий, чтобы воспользоваться этим внезапным изменением глобальной стратегической ситуации, была полностью утрачена[73]. Тем не менее собственная цель Японии была достигнута; американский флот больше не мог угрожать японскому наступлению на богатые сырьем южные страны. Громадный первоначальный успех породил в Японии чувства эйфории. Только позднее они стали задавать себе вопрос, дала ли им внезапная атака на Пёрл-Харбор все необходимые преимущества.