Я пришел взорвать мир - Владислав Выставной

Человек сверлил Гора и Нейлу маленькими, злыми и подозрительными глазками.

– Это правда? – спросил он, наконец. – Вы действительно одолели Кровососа? Если так – то зачем? Что не поделили?

Видимо, это был главарь. Вожак, как принято говорить на кораблях.

За спиной Гора, прямо в ухо, словно некое зловещее напоминание, густо дышал Чик.

– Мы не поделили мою яхту, – вызывающе заявил Гор. – Я угнал ее с Плацены, и это стоило мне немало нервов…

– Угнал яхту? – удивленно воскликнул кто-то. – Ты Летун, что ли?

– А если Лентун, – то зачем сбежал из Конгло? Чем тебе там плохо?

– Все знают, что Летуны никогда не предают собственные корабли!

– Он лжец!

– Да, брось ты, Лекарь! Он же просто фантазер, – хихикнул кто-то. – Врунишка, которому давно не отрезали уши…

Пираты добродушно захохотали. Правда, добродушие это попахивало смертью.

– Он правду говорит! – запальчиво воскликнул Андрей.

– Ты хороший малый, но больно доверчивый, – сказал Вожак, умиленно поглядев на мальчишку, и тут же перевел уже совершенно жесткий взгляд на Гора. – А вот ты кто такой?!

– Я Мим, – спокойно сказал Гор.

Десяток глоток разом грохнуло в дружном раскатистом хохоте. Видимо, участие Мима в расправе над известными головорезами представлялось пиратам комичным.

– И как же ты прикончил Кровососа? – крикнул кто-то. – Защекотал его насмерть?

– Парни просто от смеха подохли!

– Ну, ты и впрямь, Мим! Горазд врать да шутить…

Андрей вспыхнул, но ничего не сказал. Гор даже позавидовал выдержке мальца. Тому, действительно, не следовало выставлять себя свидетелем происшествия.

– Нужны доказательства? – спокойно спросил Гор.

Смех прекратился. Нейла нервно вцепилась в руку Гора, и он аккуратно избавился от ее ладони, осторожно отведя в сторону.

– А хотя бы… – прищурившись, произнес Вожак.

И тут же зловещего вида Чик, выронив из сапога знаменитый тесак, и удивленно ойкнув, полетел кубарем прямо к ногам изумленного Вожака. Следом Гор неспешно отправил отобранный у пирата тукер.

Воцарилось молчание. Все ждали реакции главаря, посматривая то на него, то на Гора. Наконец, Вожак как-то крякнул, нелепо хлопнул рука об руку и заявил громко и тожественно:

– Убедил!

Снова грянул смех – на этот раз одобрительный.

Гор доказал свое «негодяйство».

И вскоре уже выкладывал адаптированную на ходу версию происшедших событий.

По этой версии выходило, что он, потомственный Мим, узнав о массовых беспричинных расправах над сородичами, тайно бежал с родной планеты, захватив в заложницы дочь ненавистного Эстета в месте с ее личной яхтой. И теперь пытается прорваться туда, где, как ему известно, прячутся немногие оставшиеся в живых его друзья-Мимы…

Поскольку он не сильно искажал события, рассказ получался вполне убедительным. Особенно запало в души пиратов его сожаление по поводу пропавшей яхты: он так рассчитывал выгодно продать ее на Зирге, но эти проклятые Мусорщики…

– Да-а, – запуская толсты пальцы в бороду говорил Боров, – яхта класса «Экселент» – это ценный приз. Жаль, очень жаль…

Гор лишь усмехался: наткнись этот драккар на Сестру в открытом пространстве, удача вряд ли была бы столь благосклонна к нему и Нейле. Эти ребята выглядят пострашнее тех головорезов-любителей. Да и больше их гораздо…

– А мы, видишь, без дела сидим, – мрачно поделился с Гором Вожак. – Наводчики ничего толкового не дают, на Зиргу спуститься без наличности – тоже не вариант. Ведь за мою голову назначена награда.

– А если с наличностью? – поинтересовался Гор.

– Тогда – другое дело! – рассмеялся Вожак. – Я сам бы принес свою голову и сам бы за нее заплатил! И все остались бы довольны. Зирга – вольная планета…

Пираты плотоядно расхохотались.

– Эй, тихо! – крикнул лысый бородач, дежуривший у панели управления. – Сюда летит большой мусорный бак…

Гор с трудом сообразил, что «мусорный бак» – это корабль с Мусорщиками на борту.

– Внимание! Господа на судне, внешне напоминающем пиратский драккар, – произнес спокойный и жесткий голос, с некоторым оттенком иронии. – Советую немедленно передать к нам на борт двоих преступников. Это мужчина-Мим и женщина ветви Эстетов…

Вожака перекосило от ярости.

– У нас вольное пространство и вольный корабль! Никаких Мимов и Эстетов у нас нет! Убирайтесь к Вонючему Серверу!

– В случае продолжения укрывательства я вынужден буду вскрыть вам борт и запустить вовнутрь очень злую штурмовую команду, – пообещал голос. – И санкции от сил безопасности Зирги у меня есть!..

– Это мы еще посмотрим! – оскалившись, произнес Вожак.

– Спасибо, за то, что не выдаете нас Мусорщикам! – произнесла Нейла.

– Да мне плевать на вас! – рыкнул Вожак. – Они просто смеют говорить со мной таким тоном, словно я не Рыжий Могильщик, а какая-нибудь пыльная шавка из промысловой гавани!

– Пусть только полезут, – доставая молекулярный тесак, произнес Чик. – Мы почикаем их на начинку для собачьих консервов…

Пираты заметно оживились. Смертельное столкновение казалось неминуемым. Андрей побледнел и, попятившись, скрылся где-то в недрах корабля.

– Э… Уважаемый… Как там вас… Рыжий Могильщик! – произнес Гор, похлопывая по плечу ставшего невменяемым Вожака. – Скажите, а что вас интересует больше: немедленная драка с Мусорщиками или хорошая сумма иридов чуть позже?

Вожак недоуменно уставился на Гора. На панели образов грозно увеличивался в размерах корабль Мусорщиков

– Видите ли, уважаемый, – с расстановкой произнес Гор. – На планете под названием Вторая Аорты меня с нетерпением ждут хорошие друзья. И моему прибытию они будут настолько рады, что с удовольствием расстанутся с количеством иридов, покрывающих расходы на перелет и ваш пропуск на гостеприимную поверхность Зирги…

– А-а! – зарычал Рыжий Могильщик, одобрительно похлопывая Гора по плечу. – Слушай меня, похоронная команда! Запускай движки! Снимайся с этой вонючей орбиты! Жмем, что есть дури, на Аорту! Одного хорошего человека чего-то вдруг подвезти захотелось…

На сочной зеленой поляне под ласковой звездой по имени Аорта сидели двое – молодой и старый. Хотя трудно сказать наверняка – кто из них действительно старше. Нет ничего более относительного, чем возраст. Кто-то уже в детстве начинает проявлять старческие замашки, кто-то черствеет в юности, а кто-то, напротив, и в преклонные годы выглядит на зависть окружающим, щедро делясь с ними избытком жизненной энергии.

В глазах молодого таилась пропасть пережитых событий, потерь и готовой перехлестнуть через край тоски. Он смотрел вдаль, на холмистый горизонт Второй Аорты и молчал.

Старый же, напротив, посматривал иронично, а из глаз его, казалось, сейчас вырвутся задорные искорки…

– Странно все вышло, – сказал Гор. – Я всегда хотел быть просто Мимом. Не думал, что мне придется браться не за свое дело, а главное – лишать жизни других. Мне кажется, я просто потерял самого себя…

– Да, на первый взгляд это не очень хорошо, – кивнул старый Мим Йоко. – Только можно посмотреть на все это и с другой стороны. Мне кажется, ты вовсе не потерял себя. Ты по-прежнему мой лучший ученик, и тебе выпало играть самую трудную роль. Просто роль эту ты играешь не на подмостках, ты играешь ее в реальной жизни…

– Да… Только я так и не понял до сих пор – что же это за роль такая…

– Хм… Я бы мог сказать, что ты играешь человека, который находится в поисках собственной роли…

– Так можно сказать про любого…

– Конечно. Только не у каждого эта роль – главная…

– Что ты хочешь сказать, Йоко?

– Что бы ты не играл, любая твоя из твоих ролей – это главная роль. На тебя обращены лица зрителей. И ты должен помнить об этом. Как я учил вас, малышей…

– «Зритель должен верить»…

– Верно – зритель не должен ни на секунду усомниться в истинности твоей роли. Сыграй свою роль так, чтобы люди чувствовали правду, чтобы у них захватывало дух, чтобы они чувствовали восторг… А если случаются трагические моменты – чтобы грусть и печаль были светлыми, с искорками надежды. Ведь в этом и есть назначение Мима – дарить надежду…

– Как я могу дарить надежду другим, если у меня самого ничего не осталось…

– Ты обманываешь самого себя. У тебя осталось многое. И чем больше ты потеряешь – тем острее ты будешь это чувствовать.

– Я не понимаю тебя, Йоко…

– Ты – последний Мим. Я уже не в счет. Так уж получилось, что судьба сохранила меня. Наверное, чтобы увидеть своего ученика еще разок. И потому я говорю тебе самые важные слова, которые способен произнести. Но я не в силах донести до тебя то, что ты должен пережить сам, пронести через себя. То, что необходимо для шага на новую Ступень…

– Да, я уже многое пережил…

– Ты изменился, Гор. И, наверное, уже близок к пониманию. Я не могу сказать тебе «это хорошо, что ты постиг все эти мучительные переживания». Ведь то, что важно для искусства, убийственно для человека. Стремясь ввысь, ты сжигаешь частицы самого себя…