Странница - Этери Холт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако меня это всё равно удручало. Ведь я понимала, что эти семьи к произошедшему на их земле не имели никакого отношения. Если б имели, мне было бы у кого спросить, как это исправить. Но невежество не останавливало других жителей деревни, скорее наоборот.
На следующий день я была полностью предоставлена самой себе, что меня очень даже устраивало. Глава семейства ушёл работать в поле, Зана что-то стряпала на кухне, пребывая в том же меланхоличном настроении, что и накануне. Когда я завтракала, мне показалось, что она даже волосы не расчесала. Дети трудились по хозяйству и не мельтешили перед глазами. Идеально.
После плотного завтрака, казавшийся таким в сравнении со скупыми порциями Мариши, я без свидетелей наконец прошла в маленькую комнату на первом этаже, где на узкой кровати лежала больная. Я тихо прикрыла за собой дверь. Случайным шумом не только не хотелось привлекать внимание домочадцев, но и нарушать покой спящей Виолки, которая оказалась старше, чем я думала. Долго всматриваться в неё я не собиралась. Но вид бледной, даже посеревшей кожи, делавшей лицо каким-то высохшим, заставил невольно замереть. В страшных нелицеприятных вещах есть что-то гипнотическое. А зрелище больной Виолки точно было не из приятных.
Заставив себя пошевелиться, я более не стала терять время и посмотрела на юную девушку на энергетическом уровне. И осознала сразу две вещи: передо мной снова оказался эллан, и теперь становилось понятно, почему Виолке так поплохело, а младшая Ингра лишь почувствовала слабость. У Виолки обмен энергии с окружающим миром был больше, её связывало больше золотистых нитей. Поэтому разрыв на неё повлиял быстрее и сильнее. Зана сказала, что Виолка заболела неделю назад и уже приблизилась к такому тяжёлому состоянию.
Кончик разрыва рассекал область, где должна была находиться стена. Вокруг него обрывками висели нити энергии. Тело Виолки являлось замкнутой системой, и внутри я ничего не видела, но предполагала, что там примерно так же, как вокруг неё.
Я надеялась, что ещё можно всё исправить, и она поправится. Но я могла помочь, только разобравшись с самим разрывом. Хотя бы частично. Впервые я ощутила такую сильную злость на несправедливость своего положения среди элланов! Раньше это вредило только мне. А сейчас передо мной лежал человек, который нуждался в помощи, в помощи эллана, ведь причина недуга была энергия, а я оставалась бессильна и могла только смотреть на чахлое юное лицо и надеяться, что мои жалкие потуги что-то изменят. Ужасное изнурительное чувство собственной беспомощности!
Осознав, что стою среди комнаты и гневно пялюсь в стену, где находился кончик разрыва, я выдохнула и разжала кулаки. Я напомнила себе о предыдущем случае с сараем и животными, которым после моего вмешательства стало лучше. Я зацепилась за эту мысль, чтобы подпитаться уверенностью, и направилась в поле.
Идя по дороге, огибающей дом, я ощутила, что за мной наблюдают. Я постоянно ловила на себе взгляды, потому что везде являлась чужой, а люди вокруг были подозрительными параноиками. Я даже отказалась от причёски с косичками и сложными плетениями сразу после Кефла. Теперь я убирала волосы в низкий пучок или заплетала простую косу на манер местных женщин. Привычный образ слишком привлекал внимание своей необычностью для Карсы. К тому же я тогда бежала от Ленара, а с косичками он мог легко узнать меня.
Перед мысленным взором тут же услужливо замелькали воспоминания, где мы вместе. Нежные касания, любящие взгляды... Как же я ошибалась! Теперь я осознавала, насколько неправильно было уйти, ничего не объяснив. Это поступок не взрослой девушки, какой я вроде бы являлась, а незрелого подростка. Понимание разлилось горечью, которая пропитала не только мысли, но и чувства, а следом и тело, скручивая тугой узел где-то в районе живота. Я остановилась и глубоко вдохнула. Что сделано, то сделано.
Наверное, благодаря этому я снова обратила внимание на ощущение чужого взгляда. В нём чувствовалось что-то неправильное, непривычное тому, как смотрят случайные прохожие. Было ощущение, что за мной пристально наблюдали, а не просто заметили. Я оглянулась, не скрывая того, что почувствовала чьё-то внимание, но никого не увидела.
Вполне возможно, что у меня поехала крыша на фоне вероятного преследования церковниками и общей подозрительности местных, но всё же чувство казалось слишком сильным, чтобы списывать на собственную фантазию.
Так и не поняв, что это было, я направилась дальше.
Большую часть дня, как и раньше при работе с разрывами, я проводила в поле. Пару раз я сталкивалась с Гуером. Он неизменно провожал меня недовольным взглядом, что не удивляло, ведь даже к собственной жене и дочерям он относился без толики уважения. Больше командовал ими. Наверное, стоило быть благодарной, что меня строить не начал, но за такие-то деньги мог бы и повежливее глядеть.
То ли его отношение к домочадцам, то ли впечатление в целом заставляло сторониться его больше, чем прочих. Да он и сам, видимо, не собирался опускаться до разговора с «бабой». Это словечко я услышала от Гуера из их диалога с сыном.
Мне было, чем заняться, помимо дум о грубияне хозяине. Моя упорная работа, вселенское терпение тошноты, головной боли и головокружений на третий день дали плоды.
— Я захожу, а она смотрит на меня и щёчки румяные. Но я не позволила ей подняться. Пусть лежит, набирается сил, — радостно кудахтала Зана, когда рассказывала домочадцам новость о Виолке.
— Я очень рада, что ей стало лучше, — искренне улыбаясь, отозвалась я.
Меня и правда радовала эта новость, ведь я боялась, что стараний будет недостаточно из-за того, что Виолка — человек, и для улучшения её состояния потребуются гораздо более серьёзные усилия. Но слова Заны приглушили тревогу.
Казалось, всё хорошо, все рады. Все, кроме Гуера, сидевшего здесь же за столом. Украдкой глянув на него, я убедилась, что лицо хозяина оставалось таким же хмурым и после заверений жены, что теперь их дочь непременно поправится. Он словно уже загодя отправил Виолку на тот свет, а тут его планы рухнули.
В тарелке Гуера ещё что-то оставалось, когда он, обведя взглядом сидящих за столом, поднялся и вышел. Его взгляд не обделил вниманием и меня. Пронзительность его глаз можно было сравнить с острым кончиком клинка, который вплотную приставили тебе к горлу. В первую секунду мне даже стало жутко.
