Салют, Варварята! - Галина Исакова

Балкон на третьем этаже…

Приятно видеть сохранившиеся приметы того родного, из которого ты вышел. Приятно ходить зелеными, тенистыми улочками. Приятно, что нет пробок совсем. И библиотека на своем месте и ее старая соседка — «Рюмочная» (какой ироничный мозг их совместил?). Когда вижу эту совдеповскую «Рюмочную», то почему-то улыбаюсь. Веет… наивностью, что ли… Той самой простотой, которая даже не догадывается (или отлично знает?) в чем ее сила и сложность.

Как проходит наш отдых, пока не поняла. С одной стороны, скучно очень. Не хватает скоростей, пробок, машин, людей и жизни. Если вы бывали когда-нибудь в небольших провинциальных среднерусских городках в июле, то сможете представить мое состояние. Много зелени, старых кленов, пыльных памятников, невысоких сталинских добротных капитальных домов, ленивых кошек на балконах, бабулек на лавочках… Много ситца, косынок, сеток, огурцов, сиреневых фуксий, вишни, которую продают стаканами и ведрами. Люди простые — от этого меня коробит — обсуждают все, что видят, не понижая голоса. А уж такое явление, как мастиф, вообще не оставляет равнодушным никого. Даже кошки свешиваются с балконов на нас посмотреть…

От избытка внимания к собаке я уже впадаю в некое подобие аутизма, не хочу лишний раз выходить на улицу. Не то чтобы боюсь, но испытываю горячие желание не выходить. Замучили обсуждения и вопросы, повышенный интерес. Чувствую себя Бородатой Женщиной, при взгляде на которую у всех делаются большие глаза. А при словах мамочек — детям: «Смотри, какая большая вава» — становится просто нехорошо.

Мама нашла ко мне «ключик»: подсовывает дары природы и говорит, что это полезно. В результате так наелась за первые дни огурцов, молока, малины, творога, помидоров, гороха, кваса, маминых пирогов и минералки со сметаной, что получила вчера очень серьезное основание на улицу не выходить: общественных туалетов в маленьких городках не сыщешь…

Ну вот мы и на даче. Варвара сразу устроилась подальше от работы, поближе к кухне. Еле удалось загнать ее в цветы, чтобы сфотографироваться.

До дачи дошли пешком (!). По нашим с Варварой меркам, обычная вечерняя прогулка — полтора часа в одну сторону. Правда, Варе жарко очень, поэтому тащилась она со скоростью рожающей улитки, а потом выпила ведро воды.

Вот и мама говорит, что жарко. Не знаю, мне не жарко. Мне скучновато, но это просто порода людей такая — я не умею отдыхать. Да и возраст вредный: если что-то предлагают, это уже кажется посягательством на свободу воли, а если дел нет, то скучно.

На даче время провели хорошо: я босиком походила по траве-мураве и по раскаленной земле, поела малины в зарослях, помыла руки водой из бака, вывела Варвару «за ограду» (культурные мы — на участке ни-ни!), потом почитала книгу на скамеечке у дачки, потом на матрасе, потом на этом же матрасе под яблоней в тени. На обед был салат из свежих «помидоров с огурцами», ароматные горячие вареные картофелины, яйца, свежий укроп, квас. Поели — и снова под яблоню. Подремать.

Варвара плотно окопалась в домике, на каменном полу. Я сидела под яблоней, пилила ногти, богемно курила и боялась пойти в деревянный туалет — вдруг паук укусит за нежную попу.

Вот такие интернет-дачники. Мама работала, но нас не заставляла. То ли из родительской заботы, то ли из боязни, что девицами тридцати с гаком лет уже не покомандуешь.

К вечеру развлекались фотографированием.

Мама в молодости не лечила во время зубы (боялась очень стоматологов) и к своим 60 годам осталась без зубов. Сейчас вставляет челюсть. Фотографируемся, я ей по привычке: «Раз… Два… Три… Улыбайся!».

Мама говорит: «Что ты! В моем случае команда должна звучать так: «Внимание! Снимаю! НЕ улыбайся!»

Поэтому наснимали неулыбающуюся маму и сад во всех видах. Кабачки и огурцы сверху, снизу, справа и слева.

За что не люблю наш климат — так это за резкую смену погоды. Солнце спряталось, ветер подул — и все, как будто осень. Небо на голове лежит, как промокшая шапка. Холодно как-то сразу, стыло… Будто и не было жары, тепла, улыбок?!

Но «болею» я тут от другого. Родители рано ложатся спать (а я говорила! а я предупреждала!). Как родилась совой, так и живу — филином. Как можно спать в 10 вечера?! Жизнь только начинается, а в доме уже темнота и тишина. Из уважения к родителям, хожу по нашей трехкомнатной квартире мышкой — на цыпочках, не дыша, не брякая чайниками, не гремя телевизором, не скрипя диваном, не куря на балконе и не булькая кранами. Закрываю дверь в комнату, включаю кино — тихо-тихо, настольную лампу и пришиваю какие-нибудь пуговицы. Тихо-тихо. Или читаю. Тоже в общем не громко. Периодически в комнату прибегает всклокоченная со сна мама и шипит, чтобы я перестала «полуночничать», а то «завтра не добудишься!» Я спрашиваю: «Мам, керосину что ли жалко?» Но она ночной юмор не воспринимает, выключает свет и уходит спать. Я сижу в темноте минут пять, выжидаю, потом снова включаю свет и сижу еще тише… А спать ложусь в 3.

От такого полуподпольного существования примерно половину суток, от одной мысли о вечере мне уже делается нехорошо.

Папа встает в 6, мама в 7–8.

Я встаю в 11–12, мы всю жизнь диссонируем и считаем друг друга немножко чокнутыми. Любя, конечно, но от этого не легче по нескольку часов в день ходить по дому на цыпочках.

За окном — дожди, по-прежнему + 10. У меня — для гармонии — льется из носа.

Подарила маме свой купальник (Какой смысл каждое лето вытаскивать его из шкафа? И через две недели складывать обратно — ненадеванным). Взамен папа подарил мне мягкую и теплую фланелевую мужскую рубашку. Хожу в ней и в меховых тапках, шмыгаю носом и уже в общем-то не думаю о жаре. Пофиг. Есть такое слово «мимо».

Есть Женщины «Да», а есть Женщины «Нет».

Я — «Женщина Лета Нет». Или «Женщина Мимо». (Глубокая философская мысль!).

Не берусь выносить оценки большим и маленьким городам, ведь каждый судит по себе. Всего лишь размышляю — отчего мне так маятно здесь. Причем это не вопрос первых дней «акклиматизации». Я выросла в этом городе, но мне всегда здесь было душно и тесно, как в неудобном платье. И я просто сбежала отсюда и приезжаю раз в несколько лет на день-два по необходимости.

Возможно, если бы речь шла о совсем отдельном поселении святых людей — простых в сути своей и близких к природе, не обращающих внимания на «форму», то разговор был бы другой. Но, как и все, живущее в системе, он, городок, развивается. В данном случае, развивается — то есть тянется за большими городами, а вовсе не к природе. Поэтому и люди здесь уже не святые, но еще и не отстраненно-уважающие приват чужой личности. А так, ни рыба, ни мясо — вроде современные, но с повадками какой-то убогой, вероломной простоты.

К природе здесь может и ближе — в буквальном смысле. В таких городках, как в деревянном туалете без задвижки — остаться наедине с собой иногда можно, да и к природе ближе некуда, но дверь то и дело открывается рывками вот таких простых в доску людей. Без лишних рефлексий.

Или все дело в способе «ухода к себе»? Кому-то это проще сделать в «толпе», кому-то сидя на солнечном деревянном крылечке. Не знаю. Ничего не знаю…

Когда сам не до конца не понимаешь, кто ты и зачем ты, морщишь ум, разглядывая свой увэй-путь, а кто-то настойчиво жужжит в ухо — это раздражает. Отвлекает от самопознания. С собой бы разобраться, а потом уже глядеть на остальных.

Подход интроверта, я знаю. Для которого микрокосм важнее макрокосма.

Собственно, не могу сказать, что Екатеринбург — уж прямо весь из себя мегаполис. Это, видимо, сущность моя такая. Я хорошо себя чувствую в больших городах, где можно стать безликой и затеряться. Поэтому с одной стороны, я, как всякая горожанка, умиляюсь природе, цветочкам и сарафанам, босым прогулкам по земле, свежему укропу, сну с открытыми окнами — за всю ночь по дороге проезжает одна-две машины, а с другой стороны, тоскую по закрытости, что ли, по приватности, по своему личному пространству…

Дом — это место, где ты чувствуешь себя в безопасности и расслабленно. А в большом ли это городе, в маленьком ли — не суть важно. Наверное, разница в ощущении свободы. Все в тех же словах — в возможности выбора.

Все дело в «человеческом факторе». Когда слишком «душевно» и слишком много этого фактора, а сам ты еще неадекватен самому себе — по причине сложной душевной организации — вот тогда люди, их слишком сильное внимание и слишком явное присутствие в личном пространстве — напрягает.

А Варваре, по-моему, тут неплохо. Утром с ней гуляет папа, днем — мама, вечером — я. Папа играет, мама кормит, я осуществляю экспертное наблюдение. Варвара перестала дичиться и стала обычной домашней квартирной собакой: на звонок бежит к двери, встречает всех приходящих, машет хвостом, радуется членам семьи, ночью ходит по комнатам — проверяет, не упал ли кто с кровати, не прячет ли кто под подушкой сладкий пряник.