Мастер дальних дорог (СИ) - Эльтеррус Иар

— Не дури, я моложе, и я никому ничего не говорил, — оскалил клыки Ну-Кур-Син, показав на опустившуюся к кобуре плазмера руку приятеля. — И не скажу, коли поделишься. Бабу хочу! Нашу, чтоб трахать, скоко влезет, а не бледную людскую немочь, коя сдохнет подо мной. Хочу, чтоб у нее морда большая была и клыки, чтоб кусалась и рычала, как бабе положено, а не плакала, визжала и пощады просила!

— Да чтоб ты сто раз сдох, кусок говна! — от души пожелал диспетчер.

Однако делать было нечего, злорадная морда наглой сволочи говорила, что делиться однозначно придется. Алмазы Лон-Га-Охт всегда носил при себе, боясь где-либо оставить, поэтому с зубовным скрежетом достал бархатный мешочек из поясной сумки и на глазок отсыпал примерно половину его содержимого в ладонь. Он и сам был не прочь прикупить лонгарскую женщину с большой мордой и выступающими клыками, уж укротил бы ее как-нибудь, не впервой. Беда в том, что алмазы — это еще не деньги. А если абордажник расплатится ими, все сразу поймут, откуда они взялись, и уж порасспросят придурка, откуда дровишки. Всеми доступными методами порасспросят, тогда и Лон-Га-Охту солоно придется.

— Не боись, — понял его сомнения Ну-Кур-Син. — Я старому Олкасу их в залог отдам, сам знаешь, он никогда не скажет, у кого взял, а его тронуть никто не посмеет, коли жить хочет. А Олкас мне денюжку даст, я бабу и прикуплю. Там одна такая цыпочка есть, буфера — во! Клыки в два ряда! Злюща-а-а-я-я… Только и знает зубами щелкать и всякими карами грозить. Люблю таких ломать! Они под тобой так извиваются, что ух!

— Да дохлый хутах с тобой! — скривился Лон-Га-Охт, отдавая алмазы. — А я тебя, гниду, другом считал.

— Дружба дружбой, а денежки врозь, — довольно осклабился абордажник и собрался было покинуть диспетчерскую, но не успел.

Станция внезапно сотряслась, словно в нее ударило что-то огромное, освещение замигало, взревела сирена боевой тревоги.

— Ох ты ж! — взвыл диспетчер, бросаясь к пульту. Если он пропустил чью-то атаку, то капитаны его зубами в клочья порвут.

Увиденное на экранах вогнало Лон-Га-Охта в ступор. Примерно в десяти световых минутах сформировалась воронка гиперперехода, откуда выползло что-то невероятно огромное, в несколько раз больше их станции. А когда оно оказалось в реальном пространстве, диспетчер зарыдал от ужаса и отчаяния, как людская девка — это был тот самый страшный таорский супердредноут, недавно уничтоживший флоты трех стран. Да что ему здесь нужно?! Святые Отцы-Вседержители! Ведь таорцы пиратов, особенно лонгарских, никогда не щадили, всегда страшно мстили за своих слабых женщин, не понимая, что тем честь перед смертью оказали — познать настоящих мужчин.

— Ой-йо-йо-йо-йой… — раздался обреченный стон Ну-Кур-Сина, тоже понявшего, что пришло по их гнилые души.

Супердредноут окутался свечением силовых полей, затем несколько прицельных антенн на его поверхности мигнули синим светом, и попытавшиеся сбежать корабли мгновенно превратились в изломанные абстрактные конструкции. Однако саму станцию он почему-то не атаковал. Видимо, его экипаж был в курсе, что здесь человеческие женщины. Может, капитаны догадаются потребовать возможности свободно уйти под угрозой их перерезать? Нет, не согласятся, таорцы никогда не принимали ничьих ультиматумов, а если кто действительно убивал заложников, то этот несчастный потом умирал очень непросто и очень долго. Так что же теперь, сдаваться? Нет уж, пусть лучше в бою убьют, всяко проще будет. На радиоактивные рудники, а другой судьбы для пленных пиратов в империи не предусматривалось, Лон-Га-Охту совсем не хотелось. Лучше уж сдохнуть. Диспетчер злобно зарычал, оскалив боковые зубы, и потянул из кобуры плазмер. Живым его не возьмут, паскуды чистенькие!

* * *

Артем во все глаза смотрел на медленно приближающуюся пиратскую станцию. Да уж, свалка ржавого металлолома, никакого сравнения со ставшими уже привычными жилыми станциями системы Орвис. А сколько хлама плавает вокруг! Даже несколько трупов. Жуть просто.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нападения пираты явно не ждали, появление «Петрограда» оказалось для них полным сюрпризом. С десяток разномастных кораблей, конечно, попытались сбежать, спешно отстыковавшись от станции, но Михаил Иванович одним залпом гиперорудий уничтожил их.

— Ну что, капитан? — повернулся к нему Леонид Петрович. — Что делать прикажешь? Уничтожаем это скопище ржавых банок или берем на абордаж?

— Не знаю… — поежился Артем, ему никогда еще не доводилось решать жить кому-то или нет. — Наверное, эту станцию уничтожим, а следующую — на абордаж. В этом хламе ничего интересного быть не может.

— Лады, — кивнул старый пилот. — Михаил…

— Внимание! — вдруг заговорил Дархон. — Я взломал местный управляющий компьютер. Два часа назад на станцию были доставлены пленные таорские женщины для аукциона, они еще живы!

— Живы?! — словно под действием пружины подхватился на ноги фон Бревен, одновременно поворачиваясь к Артему. — Господин капитан, разрешите?

— Действуйте, полковник, — решил предоставить дело профессионалам Артем. — Только как сделать так, чтобы женщины и дальше живыми оставались?.. Эти же твари, поняв, что им конец, могут…

— Могут, — кивнул тот. — Вполне могут, это в их характере. Но тут уж от нас ничего не зависит. Мы постараемся, конечно, побыстрее продавить оборону, но…

— Я перехватил управление станцией, — доложил искин. — И могу перекрыть тюремный отсек, где находятся женщины, вакуумными щитами. Внутри останутся только трое охранников, снаружи никто проникнуть не сможет.

— Отлично! — облегченно улыбнулся юноша. — Перекрывай!

— Сделано.

— А откуда они, женщины, то есть, вообще здесь взялись?

— Пираты рискнули забраться на нашу территорию и перехватили малый пассажирский корабль «Орез», курсирующий между колониями систем Наваз и Латам, — ответил Дархон.

— Он что, без охраны летел? — изумился полковник. — Сумасшедшие, что ли? Приграничные же районы!

— С охраной, — возразил искин. — Два фрегатика времен холорской войны еще более древний пассажирский корабль сопровождали, пираты их с пяти залпов разнесли. И… Ох, ничего себе!

— Что такое? — встревожился уже собравшийся было уходить поднимать своих людей для предстоящего абордажа фон Бревен.

— На «Орезе» помимо следующих на обучение в сельхозинститут пятидесяти двух абитуриенток с колонии Абредар летели шесть лонгарок из Нарвадайла, ни много, ни мало — дочери старейшин высших кланов. По вашим меркам — аристократки голубых кровей. Их отправили в империю с какой-то миссией, не знаю уж, с какой, пиратов это, похоже, ничуть не интересовало. Девушки добирались на перекладных, понятия не имею почему старейшины не выделили им корабль. Нарвадайл, конечно, страна бедная, но не настолько же. Представляю, какая радость царила на станции среди лонгаров, пока мы не прилетели…

— А почему? — удивился Артем.

— Да потому, что человеческие женщины после изнасилование двуногими волками не выживают, а лонгарок можно спокойно насиловать месяцами, не боясь, что умрут, — с насмешкой объяснил Дархон. — Сам не мог сообразить? Слышал ведь уже, что такое лонгарские отщепенцы.

— Я не думал о них, слишком мерзко все это… — смутился юноша.

— Очень интересно! — вдруг воскликнул Дархон. — Лонгарки заперты в отдельной камере, именно возле нее охранники собрались и рассказывают девочкам, что их ждет, даже, паскуды, на сирену тревоги внимания не обращают, надеются первыми стать. Но это же лонгарки! Я могу дистанционно открыть дверь их камеры, думаю, они зубами этих троих порвут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— После того, как их пообещали изнасиловать? — хохотнул фон Бревен. — Точно порвут. Девушки из Нарвадайла очень строгих нравов, они не приемлют насилия, у них дома любого насильника к за ноги к верховому животному привязывают и тащат по камням, пока не сдохнет. Правильно, я считаю.

— Я их сейчас предупрежу, что открываю дверь камеры, пусть подготовятся, и скажу, что помощь близко.